Паучий замок (СИ) - Юрьев Валентин Леонидович (читать онлайн полную книгу txt) 📗
И что теперь делать? Как ему смотреть в глаза отца и других иритов, которых он так уважал? Ну, ладно, понятно, традиция, причем, давняя. Значит, все взрослые об этом знают? И мать, наверно, тоже. Значит, и она врёт? Мишка совсем запутался.
Но ведь, врали же мне про Деда-Мороза? И это не было плохо.
Отец там, на Земле, каждый год приносил ёлку из леса и Мишка был уверен, что это делает Дед-Мороз, и подарки тоже он приносит под подушку! Даже записки писал с просьбами и они выполнялись тик в тик!
А однажды он застукал отца, который только что вернулся с ночного браконьерства, в комнате необыкновенно вкусно пахло хвоей, а отец пил чай с водкой, отогревался. А ещё через пару лет Мишка и сам пошел с ним и заслужил звание 'Мальчик-Мороз', как смеялся отец, и это тоже было здорово.
Мы бы так и так всё узнали, значит, это не враньё, только я не знаю, как надо такое называть. Ну, допустим, это называется 'сказка', тогда пускай ребята не знают и верят в неё, а я, как будто узнал чуть раньше, значит, раньше стану взрослым!
Последняя мысль Мишке особенно понравилась, и он решил ничего не изменять, и ничего никому не говорить. С этим рассуждением он и заснул, шепча про себя: — А зачем же идти по длинной дороге, когда есть короткая?
ПОХОД ЗА ВЫМПЕЛОМ
Сразу после возвращения начались приготовления к походу. Всё было так, как и говорил Фаран-Тон. Произносились патриотические речи. Во время занятий группа постоянно встречала матёрых воинов, попавших сюда во время прогулки, или, идя за ветками, или ещё по какой-нибудь важной хозяйственной нужде. Те с удовольствием рассказывали о злобе и коварстве Сарпании, в которой жестокие солдаты чуть ли не живьём съедали своих врагов, о трудностях пути к перевалу и необходимости постоянной разведки, о ловушках, лавинах и жуткой погоде в этот сезон.
Враньё было многослойным, на несколько слоёв правды накладывалась одна полуправда и выделить её и отличить неискушенный юный ум никогда бы не смог. Воины показывали старые шрамы, называли имена замученных друзей, доставали 'трофейные' ножи и вливали в ребят воинственную силу и веру. Каждый рассказывал маленькую историю, но все они сливались в единый поток были и небыли, абсолютно затуманивший мозги молодым разведчикам.
Особое ударение делалось на то, что путь в клан Огня был один,
через Мёртвый перевал, очень трудный и доступный только ловким молодым рукам и телам. Мишка ужасно боялся выдать себя и рассмеяться при виде испуганных лиц своих товарищей.
Как он и просил, в отряд вошли только те, кому он доверял и в немалой степени помогли этому списки, которые он предложил на Совете, да и Фаран-Тон помог, как и обещал. Вся его помощь в том и состояла, что он просто одобрил выбор молодого Мрогана, ему даже и лукавить не пришлось, так как он видел, что выбор хорош и команда слажена. Мишка в списках подробно указал все качества юных воинов и впервые в истории клана дал им оценку числами, так что выбор получался сам по себе, простым сложением.
Дневная накачка продолжалась и после занятий. На вечерних сходках и отцы и юноши постарше вспоминали, как они сами ходили в Сарпанию и добавляли новые штрихи в картину ужасов. Особенно мужики любили показывать боевые приёмы, которыми были одолены враги, потому что там и врать не надо было, а просто тыкать ножом в воздухе и кричать: '..я его так! А он мне сюда! Тогда я ножом каак садану!'
Мишка поражался тому, как легко его бригада проглатывала полувраньё, шитое белыми нитками но понимал, что ему-то это только на пользу, попадись сейчас в клан сарпанец, его бы изрубили в фарш для лепешек.
Частенько при этих беседах плакали матери, хотя им и некогда было шататься по сходкам, но их страх передавался слезами не хуже пламенных речей, только невдомёк было, что плачут матери только оттого, что после похода их ждала разлука с сыновьями, которым предстояло служить по-настоящему. Да еще оттого, что вместе с ними уходил в небытие кусочек молодости.
Апофеозом подготовки стал коллективный поход в святилище.
В заповедной долине на небольшом холме стояли высеченные неизвестным гигантом скалы, в которых можно было угадать и невиданных животных и воинов-иритов, каждый видел своё и все вместе эти изображения выглядели очень величаво, а живые ириты казались песчинками.
Обычно сюда приходили отдельно от всех, семьями. Разговоры с богами — дело личное, так что все мальчишки были здесь и раньше, но в этот день каждый дал клятву служить своему клану до самой смерти, и не самому себе, а перед строем ветеранов, вождей и отцов, а женщины и дети стояли в стороне, не допущенные к столь серьёзному мероприятию, но причастные к нему.
Мишка тоже дал клятву. Тем более, что внутренне он поклялся уже давно, когда впервые увидел бездушно-озверелые лица вартаков. А ещё его поразило необъяснимое ощущение того, что эти великаны проникают к нему в мозг и всё видят, и сила их безгранична. И не просто они 'видят', но даже знают о Мишке все его тайны и как-то по-своему понимают его, как очень древние старцы.
Несколько дней было выделено на отдых. Ребята не бегали, не стреляли, а подгоняли свою одежду, проверяли амуницию, распределяли между собой грузы, которые предстояло нести. А ещё все вместе изучали рисунок похода.
Мишка не решился бы назвать его картой, потому что сделан он был без линий разметки, вместо Юга был изображен Сияющий в половине дня, зато хватало ненужных и неуместных рисунков воинов, злых духов и подобной ерунды. Дорога, о которой говорил Фаран-Тон, и тропа, по которой пойдёт отряд 'врагов' навстречу, разумеется, нарисованы не было.
Мишка пытался и ребят заставить изучить изображение, но они, не умеющие читать, открыто зевали, даже не пытались запомнить странную картину. Никто, даже Пашка. А командир зазубривал приметы графика движения, который был расписан подробнейшим образом, и, действительно, выходило, что ждёт их просто прогулка: три дня туда и три — обратно. А разговоров-то!
И вот, наконец, день выхода. Весь клан провожал юных 'героев', и всё тут было, и Большой Вождь, махнувший рукой, и воины, стоявшие суровым строем, и матери, промокающие слёзы и дети, которые проснулись от ранней суматохи. 'Не хватает только духового оркестра' — отреченно подумал Мишка, вспомнив подобные сцены из фильмов о войне и чуть не крикнул: 'По ваго-о-нам!', но сдержался и сказал просто: — 'Пошли'.
И они пошли спокойно, как их и учили, чувствуя за спиной ответственность героев перед подвигом, поэтому старались не оставлять следов, не ломать строй и идти след в след. Прошли по кучкам мимо стада аргаков, через известные до тошноты тропы вышли в область мало знакомую, пересекли сторожевой пост и стали подниматься к облакам всё выше, а на остановках, оглядываясь, видели игрушечный клановый дом с точками иритов вокруг него.
А потом и его перестали видеть, начали понемногу уставать и терять свою лихость и постепенно приобретали облик обычного отряда. Конец первого дня вывел их, как и полагалось на небольшую площадку, так хорошо укрытую кольцом скал, что лишней казалась любая, даже ночная охрана, и только Мишкина педантичная настойчивость сломала такое желание его подопечных.
Спали они хорошо, все, кроме часовых, которые заснули на постах и чувствовали себя неуютно на голых камнях, но так и не проснулись и не разбудили сменщиков, а сговорившись с ними уже под утро, замяли это дело и Мишка ничего не заметил. Он тоже спал спокойно, зная характер их подвига, и свою задачу сводил к минимуму: дойти, не заблудиться, не заболеть, не пораниться, схватить вымпел, принести его и всё!
Поэтому с утра двинулись как хорошо отлаженный механизм, по приметам убеждаясь, что идут правильно, слегка взгретые Мишкой, пытаясь соблюдать строй, не оставлять следов и помнить, что они — разведчики. Мишка поддерживал дисциплину не для выполнения задачи, а просто потому, что знал, что это такое — раздолбайство в походе — где любая мелочь может стать началом крупной неприятности.
