Время вспомнить (СИ) - Норд Наталья (книги без регистрации .txt) 📗
Медведь всегда хотел убивать, и в бытность человеком. Его посылали туда, где надо было посеять страх и хаос. Он однажды убил толкователя, и был горд, по крайней мере так понимал Дитятко его примитивные эмоции, но потом напоролся на опытного охотника-истребителя, чуть не погиб и стал осторожнее, осознав, что уязвим.
Пока Дитятко был на испытательном сроке, хозяева не давали ему поручений. Потом он стал охотиться, добывать себе в лесу пропитание, обходя людское жилье и заимки. Дитятко знал, что, если он покажет себя с дурной стороны, пса убьют, а человеческий дух вернется в междумирье (а может уже отправится в ад на вечные муки, обещанные людскими религиями), но если хозяева убедятся в его надежности, то ждать ему испытания кровью. Дитятко даже мечтал иногда, что встретит истребителя, а тот, как следовало из 'фольклора' бестий, убив 'преображенного' сразу освободит заточенную в нем душу. Бестии страшились встречи с истребителем, а Дитятко боялся не Той стороны - человеческое сознание пленса было почище любых пыток.
Когда Дитятко окончательно ощутил себя 'преображенным', он боялся, что через некоторое время отупеет и забудет прежнюю жизнь, как те звери, что окружали его. Но была надежда, что он не похож на своих 'братьев и сестер'. Даже в бесконечности междумирья он сумел сохранить свои воспоминания и мысли и продолжал осознавать себя человеком в ловушке, а не зверем на свободе. Дитятко врагом самому себе не был, таил все соображения внутри: зная способности бесовиков, боялся даже, что они мысли его могут прочитать. Потом понял, что таких, как их могущественный 'вожак', мало.
Он помнил, как пожилой бесовик выдернул его из бесконечного кошмара междумирья и вогнал в тело собаки. Пес лежал на каменном полу и корчился от боли. Дитятко казалось, что он превратился в пучок тонких нитей, обжигающих как щупальца медузы, и эти нити, раня его самого, вытягивались все дальше и дальше, и тело оживало от онемения: подергивались лапы, сердце колотилось, пасть наполнялась горькой слюной. Человек с татуированным лицом, склонившийся над ним, заглянул ему в морду, удовлетворенно кивнул. Дитятко рванулся, чтобы схватить врага, ибо любой бесовик для него был врагом, но хозяева все предусмотрели - он был связан. Счастье, что они посчитали его порыв всего лишь реакцией агрессивного кобеля породы 'баулия'.
'Вожак' приезжал на ферму часто, не реже, чем три раза за сезон. С ним всегда была женщина, бледная, худощавая, с застывшим взглядом и восковым лицом. Бесовик водил ее за руку, и она тупо ковыляла за ним. К их приезду часто готовили новых зверей, 'сырье', как называл их Перепел. Обычно это были собаки и волки, редко выдры, рыси или лисы. Таких зверей обычно разбирали быстро, как понял Дитятко, для охраны. На 'сырье' хозяева и 'вожак' много сил не тратили: редко кромсали или вживляли под шкуру шипы и броню, большинство оставалось на вид обычным зверьем, и с живущими в них пленсами побеседовать было невозможно - те уже людьми себя почти не осознавали (хотя 'сырье' понимало приказы и, вообще, было умнее и опаснее обычных животных). 'Вожак' проводил с ними не более получетверти, тогда как на создание разумных бестий у него уходило по полдня, и еще полдня его помощница, бледная женщина, отлеживалась в хозяйском доме.
Иногда приезжали заказчики: когда бесовики, когда обычные люди, имеющие власть или деньги. Недалеко от фермы 'вожак', звали которого господин Толий, распорядился построить храм, чтобы не привлекать внимания к суете вокруг дома Перепела и его жены, мол приехали люди помолиться своему богу, чем не место - тихо, малолюдно, вековой лес шумит, шепчет о вечном. Для любопытных Перепел якобы торговал кроличьими шкурками, хотя кролей разводил взаправду, скармливал тушки неразумным бестиям - 'сырью', которое на охоту в лес посылать было нельзя. Несколько рабов выполняли грязную работу, помогали хозяину выхаживать молодняк и избавляться от мертвечины. Жена Перепела, молчаливая южанка, во всем помогала мужу и командовала рабами и слугами. Дела на ферме шли хорошо.
Дитятко никак не мог решить, ненавидит ли он Перепела и его жену. Потом понял, что ненависти к хозяевам у него нет: они, в некотором роде подарили ему некий шанс исправить ошибки, какие - он не помнил, но знал, что рано или поздно вспомнит. Он забыл лицо пастыря, наградившего его в прошлом 'даром', но был уверен, что попросил что-то жизненно необходимое, не мог воссоздать в памяти момент смерти, но знал, что, лишившись человеческого тела, оставил на земле нечто важное. Только бы не потерять себя, вернуть то, что забыто: собственное имя, отнятое прошлое, веру.
****
Дитятко ступил на дощатый пол бывшей конюшни. Здесь уже никто не держал лошадей, те боялись бестий, и только невозмутимые мулы на ферме уживались с 'преображенными'. Гость повернулся и непроизвольно вздрогнул, увидев 'пса'. Молодой бесовик, новис, с еще не татуированным лицом, но в мантии с красными нашивками. Перепел откровенно развлекался, видя страх гостя. Тот уже овладел собой и, видимо, решил скрыть испуг за мнимым недовольством:
― Он не слишком-то страшен, пес, просто крупный.
Перепел усмехнулся, мол, ну-ну:
― Желаете посмотреть другого?
― Нет, ― бесовик сунул бледные руки в рукава. ― Пусть будет этот. Как его имя?
― Я зову его Дитятко, но...
― Дитятко, ― юноша растянул губы в неприятной ухмылке. ― Так и буду его звать. Дитятко, поди сюда.
Дитятко негромко зарычал, оголив зубы. Гость шагнул назад, сглотнул.
― Вы можете звать его Баулия. Называть себя Дитятком он позволяет только мне, ― с прохладцей в голосе объяснил Перепел.
― Он понимает?
― Понимает? Он - 'преображенный'! В нем человеческий дух. Некоторые из подобных ему могут даже мысленно разговаривать с людьми. Но Дитятко не говорит, только слышит. И...он не очень опытен - это его первое задание, отсюда и такая малая цена.
― Малая цена, ― пробормотал бесовик. ― По мне, так дороговато, у него ни шипов, ни чешуи там какой-нибудь, просто здоровая псина, такие в деревнях ульи сторожат.
Дитятко немного различил невнятные мысли Перепела. Хозяину разговор явно поднадоел, да и в платежеспособности 'клиента' он сомневался. С другой стороны 'преображенного' уже нужно было направить в дело, поглядеть, на что тот способен.
― Так и взял бы из деревни, ― сказал Перепел, переходя на 'ты'. ― Ладно, скину цену. Сто пятьдесят золотом и бери его на весь семиднев. Хочешь что пострашнее, есть волки, рыси, медведи, но те по пятьсот. Тебе устрашить кого или на Ту сторону оправить?
― Должок старый выбить из бывшего приятеля, ― проворчал бесовик.
Он отважился на пару шагов приблизиться к псу, жадно его осматривая. Дитятко больше не рычал, понимал, что лучший способ подтвердить свою преданность - это выполнить задание и принести хозяевам деньги. Напугать, выбить долг - не убить, а потом...боги знают, что потом...лишь бы не забирать жизни, как другие 'преображенные', что возвращаются в свой закуток и пахнут человеческой кровью, лениво посылая в эфир образы рвущейся на части плоти.
― Ну, а чего окаянника не нанял? ― удивился Перепел. ― Четверть сотни - вся работа.
― Мой приятель большего заслуживает, ― бросил сквозь зубы юнец.
― Ну, как знаешь. Уговор?
― Уговор.
Бесовик расплатился. Объяснил, глядя на Перепела, но косясь на пса, не понимая пока, к кому обращаться:
― Отсюда до моего приятеля два дня конному. Хочу, чтобы пес шел за мной. Хочу, чтобы слушался меня, что скажу, чтоб то и делал. Кормить его нужно?
― Нет. Он сам будет охотиться. Давай ему только на то время.
Бесовик кивнул, вышел.
Перепел наклонился к Дитятко, заглянул ему в глаза:
― Ну что, песик, прогуляешься?
****
Должник Говорта жил в селе Родники севернее Буэздана. Если бы не странности молодого бесовика, Дитятко дошел бы за день с небольшим, а так путешествие растянулось почти на половину семиднева: юнец сначала напился вечером в корчме, дрых допоздна, ехал медленно, воняя перегаром и покачиваясь в седле, после почему-то сделал крюк, съехав с тракта и продираясь через лес. Дитятко он казался на голову ушербным. Но не больная голова двигала им, как потом понял 'преображенный', то были мучившие бесовика сомнения и страх.
