На единорогах не пашут (СИ) - Ледащёв Александр (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
Тяжкий стон, сквозь сжатые зубы и закушенные губы, стон, выжатый неумолимой болью, донесся спереди — прямо из овражка, в который шел Бурун. Ветер пахнул нам навстречу, и боевой конь всхрапнул — что-то не понравилось ему, но он не остановился. Его трудно напугать.
Уводны? Я видел их игры, могу себе представить, как легко они застонут терпящим смертные муки человеком… Да, возможно, уводна. Возможно, человек — все возможно.
Если бы стонали откуда-то сбоку — я бы проехал мимо. Но стонали прямо передо мной, и волей-неволей, мне пришлось спускаться в овраг, чтобы не сходить с «тропы Шингхо» — ищи потом Сломанную в незнакомом бору!
Радмарт услышал трудный стон чуть ли не раньше Дороги. Он не мог ошибиться — стонала щенящаяся волчица. Кровная родня. Как бы не поспешал теперь Радмарт, он понял, что Дорога будет там много раньше его. И что он сделает — гадать не приходится. Ему не за что особенно любить теперь волков ли, оборотней ли… Радмарт закусил губу — чтож, он накроет Дорогу у трупа волчицы и поквитается сразу за все.
Бурун резко встал, и я увидел ее — крупную, серую волчицу, лежащую под вывороченным с корнем деревом. Она стонала, как человек. Схватки. Очень вовремя. Как раз у меня по дороге, не надо ни сворачивать, ни останавливаться. Чуть лишь толкнуть Буруна пятками. Но Бурун пошел вперед сам. Мой конь…
Мало ли беременных баб или молодых матерей пожгли оборотни Радмарта в своей облавной охоте на майорат Вейа!
Волчице некуда деться — разве что под копыта Буруна, зло прижавшего уши. Но тут потуги снова взяли волчицу в жестокое кольцо, и она закричала нутряным, кровью обливающимся криком. Бурун неуверенно всхрапнул и свернул в сторону. Тогда я спрыгнул с седла.
Что-то странно щенится эта тварь для волчицы. Очень странно. Выживает сильнейший: рожай каждая волчица с такими трудностями, волков было бы раз-два и обчелся. Схватка снова прекратилась. Волчица оскалила на меня зубы, подплывая кровью. Что-то словно подернуло ее рябью — и передо мной на листве оказалась молодая брюхатая баба, скорчившаяся и смотрящая на меня по-прежнему со звериной тоской. Свою дальнейшую участь она понимала ничуть не хуже меня. Она узнала меня, губы дернулись в ярости: «Вейа! Дорога!» — сухим от боли горлом рыкнула она. Отрубить этой сучке голову или просто ткнуть сапогом в живот, прежде чем вскочить в седло? Стоит большего? Кто из них стоит большего? Я шагнул вперед.
Радмарт не успевал. Он уже понял, кто рожает в лесном логове по пути государя Дороги. Всегда расступавшиеся на его пути ветви и кустарник, казалось, сговорились между собой — они сплетались в любовной неге как раз на пути у разъяренного оборотня, приглашали и его в игру и очень настойчиво — шерсть вожака летела клочьями, оставаясь на шипах осеннего терна.
Они убивали всех, кого могли поймать. Всех до единого. Они убьют и меня, если смогут. Что, тварь, ты не желаешь просить за своего щенка? За себя тебе просить бессмысленно. Тут я понимаю, что она уже попросила — став человеком. Это был шаг отчаяния.
Я не пожалел бы раненого оборотня. Но эта оборотниха мне лично ничего не сделала. Никогда не убивай просто так. Или только за то, что кто-то принадлежит к твоим врагам. И хотя левая рука уже просто вкипела в рукоять меча, я вскочил в седло и проехал дальше, вверх по склону. Не оборачиваясь, чтобы руки не оказались быстрее головы. Браслет Ягой просто-таки дернулся и затих.
В спину медленно рысившего черного коня с темно-фиолетовым всадником, не отрываясь и не мигая, смотрели желтые глаза Радмарта. Он больше не спешил. Он догонит Дорогу у замка Совы. А пока надо помочь оборотнихе.
2
Что да, то да! Шингхо не соврал и не преувеличил — Сломанная потрясла даже меня. Невообразимо толстое дерево со сломанной вершиной высилось на поляне. Даже сломанное, оно превосходило ростом соседние деревья — мачтовые, вековечные сосны. А сломано оно было, если верить своим глазам, где-то у середины. Как ему так повезло? Толщина его переворачивала все мои старые представления о соснах. Чтобы обхватить его, понадобилось бы много народу. За дюжину взрослых мужчин я, пожалуй, поручусь. Интересно, отчего сломана именно она? Она не одиноко стоит на каком-нибудь взгорье, где могла бы стать жертвой ярости какого-нибудь небывалого урагана — она стоит в лесу, защищенная своими, пусть куда более скромными, но товарками со всех сторон.
— За что ты пострадала, Сломанная? За гордыню? Или раньше ты стояла тут одна, а этот лес вырос уже после — это твои дети? — вслух спросил я. — Да, многое не так, как видится — ты еще жива и продолжаешь расти, увеличиваясь в толщине — значит, можно превозмочь и кажущуюся смертельной рану, ты это хочешь сказать? Или то, что на каждую силу может найтись еще одна — превосходящая? Стоя у твоих ног, Сломанная Сосна, можно учиться непрерывно…
— Да уж, — раздалось с ветки над головой. — Я думал, что тут спятит любой друид, а заклинило целого герцога! Давно ли ты повадился сам с собою трепаться вслух, герцог? Или это еще не все твои сокрытые доблести?
— Шингхо…
— Мы не виделись почти целый день, Дорога. Скажи мне, чему ты успел научиться по пути?
— Что иногда для убийства требуется причина. Сегодня я такую не нашел.
— Чтож, не так плохо, как могло быть. Кстати, тебе это может показаться не вовсе уж безынтересным. Пока ты щадил оборотниху, родившую, кстати, Радмарту нового воина, погиб Фир Дарриг.
— Какой из них?
— А ты разве водился с несколькими, или ты приглашал в Замок Совы всех Дарригов, попадающихся тебе по пути?
Я понял. Погиб мой недавний собеседник, которого я подкупил и подрядил на проводы дурня из-за Кромки. Мне стало больно. Больнее, чем когда я нашел колдуна, прибитого на воротах собственного дома. И, кажется, больнее, чем когда я проезжал по горелым селищам своего майората.
— Как это произошло?
— Оборотни Радмарта, искавшие тебя, за версту учуяли дурака, которого ты решил опекать. Они пустились в погоню. Выполняя свою часть договора, Фир Дарриг встал на их пути.
— Они убили обоих? — чтоб твое имя забыли твои же родичи, ублюдок из-за Кромки! Маленький сид был обречен в схватке с оборотнями — но он и не подумал спасаться. Дело тут не в погребах герцога Дороги. Но он вправе был рассчитывать на некоторые трудности с Ягой, а не на битву с волками Северных Топей…
— Нет. Фир Дарриг, пользуясь правом сида, открыл Кромку и успел выкинуть дурака отсюда. Но собраться для нового пишога он просто не успел. Они разорвали сида в клочья.
— Когда я поймаю первый десяток оборотней, я наделаю из их шкур барабанов! Но отчего сид не ушел вместе с ним?!
— Он выполнял ваш договор, Дорога. Он должен был удостовериться, что дурак в безопасности. Это задержало его. Договор должен быть выполнен, это Закон, а законы не нарушают, герцог.
— Да ну? А Хелла?
— А ты, к примеру, хочешь разделить его судьбу? Я бы не торопился на твоем месте. Если ты вошел в заброшенный дом, и на тебя с порога не кинулись оголодавшие упыри, это еще не значит, что все так и будет хорошо и дальше. К примеру, в погребе. Пойми — ты можешь себе представить одновременный сдвиг всей земной коры? Такой, чтобы городище Вейа оказался на корнях селища Сломанного Ясеня? Нет? Можешь? Отлично. Вот это что-то вроде того, чем является нарушение некоторых законов.
— Ясно. Тогда вот что, — я встал на стременах, я не успел еще спешиться, и громко и четко произнес: «Сид Фир Дарриг погиб, выполняя договор, заключенный со мной, герцогом Вейа. Я, герцог Вейа, говорю во всеуслышание: я признаю наш Договор действительным для членов семьи погибшего сида и почту за честь принять их в Замке Совы — или в любом другом, по их выбору. Я, герцог майората Вейа по прозвищу «Дорога», сказал и сказанное мною верно».
Шингхо помолчал некоторое время, а потом сказал: «Ты правильно сделал, Дорога. Но ты хоть представляешь себе, сколько детей может быть у сида?»
