Клинок предателя - де Кастелл Себастьян (читаем книги txt) 📗
— От тебя одно сплошное неудобство, шкурник. Отец дал мне ясно понять, что я должна отвезти родословную грамоту и сделать скорейшие приготовления к коронации. Я не могу терять время из–за тебя.
— Ваше высочество… — начал Шивалль.
— Молчать. Вас я уже выслушала: остаться я не могу и девочку забрать с собой тоже. Что ж, Фалькио валь Монд, я приказываю тебе оставаться здесь, пока ты не поправишься.
— Да, миледи.
— Ваше высочество, — сказала Трин с выражением крайней тревоги, — это слишком опасно. Весь город будет охотиться за ними. Лучше пойдите к герцогу, своему отцу, умолите его, чтобы он отпустил девочку с вами. Вы можете спасти ее и дать ей кров, как герцогиня, ваша любезная матушка, дала его мне.
— Ты забываешься, Трин, — ответила Валиана, даже не взглянув на нее.
— О да! Вы бы поступили мудро, посоветовавшись с вашим отцом, — заметил Шивалль.
Неужели Трин так наивна и полагает, что Валиана сможет уговорить герцога, особенно после того, как он поступил в ответ на ее просьбу? Да он ей тут же нос утрет.
— Более того, — продолжила Валиана, — я сочувствую этой девочке. И хотела бы узнать ее поближе. Если Ганат Калила закончится к тому времени, как твоя нога исцелится, я приказываю доставить Алину ко мне.
— Да, миледи.
— Ты все еще работаешь на меня, драная шкура. Если кто–то из моих близких друзей здесь в Рижу подвергнется оскорблениям, то ты от моего имени выразишь обидчикам порицание.
Мы встретились взглядами.
— Будьте покойны, миледи.
— Вот и прекрасно. Фелток, скажи людям: пусть приготовятся, мы выезжаем. Мне не терпится скорее отправиться в путь.
— Так точно, ваше высочество.
Фелток на миг повернулся ко мне.
— Было приятно познакомиться с тобой, шкурник. Но ты — проклятый болван.
Мы с Кестом, Брасти и девочкой стояли в нескольких футах от Шивалля и его людей, так что подслушать они нас не могли.
Пока толстяк отдавал распоряжения, Брасти тихо заметил:
— Ты не победишь. Их слишком много: весь этот город — змеиное гнездо, и каждый попытается укусить тебя ради того, чтобы угодить герцогу.
— Клинков я не боюсь, — выпалил я.
— Фалькио, они убьют и тебя, и девчонку!
— Убегать я не стану, Брасти. Ты же сам говорил, что мы только и делаем, что бежим, и это не привело ни к чему хорошему.
— А что тогда? Ну–ка, скажи мне: даже если ты и переживешь Кровавую неделю, хотя они ни за какие коврижки тебе этого не позволят, что ты станешь делать дальше?
— Пойду на Валун, — сказал я и посмотрел на Кеста. — А ты что молчишь?
Он вытащил из своей сумки маленький пакетик и передал его мне.
— Держи. Тут последний леденец. Может, это тебя подбодрит.
— О, да ради всех святых! Неужели ты думаешь, что у него получится? Ты бы смог?
— Не думаю, — ответил Кест. — Но я буду ждать всю Кровавую неделю и еще пять дней. Фалькио, если к тому времени ты не вернешься, я убью эту женщину. Она не сядет на трон в Араморском замке, это я тебе обещаю.
Он повернулся и пошел к повозке. Я поднял с земли камешек и бросил в Кеста, угодив в затылок. Он быстро обернулся, готовый к бою.
— Просто хотел тебе напомнить, что иногда я умею удивлять, — спокойно сказал я.
Он даже не улыбнулся в ответ.
Ко мне подошла Трин.
— Спрячьтесь, — шепнула она. — Говорят, что в городе множество мест, где можно исчезнуть на недели и даже месяцы. Прячьтесь до тех пор, пока опасность не минует, а потом вывезите ее из города. Что бы девочка ни говорила, не ждите Утра Милосердия. Ее имя не стоит вашей жизни.
— Сделаю все возможное, — ответил я.
— Сделайте еще больше.
Она поцеловала меня в щеку и вернулась к Валиане.
— Что они делают? — спросила Алина, показывая на Шивалля. Двое охранников мастерили для него что–то наподобие стула прямо на улице.
— Хотят убедиться, что мы не уйдем до захода солнца, пока не начнется Ганат Калила и беспорядки.
— И что тогда? — спросила она.
— Тогда и мы начнем.
Уходя последним, Брасти всплеснул руками.
— Замечательно. Прощай, Фалькио. Ты был неплохим товарищем, хоть порой и много мнил о себе. Надеюсь, ты понимаешь, что с этой поры я буду обирать каждый проклятый труп, который мне попадется.
Я улыбнулся.
— Полагаю, это справедливо.
Он сделал несколько шагов и затем обернулся.
— Я выстрелю в меркнущий свет в честь тебя, Фалькио. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Уже что–то.
Довольно странное ощущение испытываешь, когда приходится терпеливо ждать, помня, что на заходе солнца трое собираются тебя убить.
Охранник принес Шиваллю маленький столик и бутылку вина, чтобы тот не скучал. На коленях у придворного лежал пистоль, и время от времени Шивалль касался его деревянной ручки. Девочка пыталась держаться, но усталость поборола страх, и она заснула прямо на скамье, в паре футов от меня.
— Осталось лишь несколько минут, шкурник, — предупредил Шивалль, потягивая вино. — Ты уверен, что не хочешь догнать своих друзей?
Я не стал отвечать. В подобной ситуации каждая минута, каждое слово направлены на достижение преимущества. Нужно было заставить Шивалля и его людей волноваться, а значит, необходимо все точно рассчитать.
— Мне интересно, шкурник, что заставляет человека стоять и не двигаться с места, когда Смерть вот–вот заберет его. Ты не боишься Смерти? А может, тебя больше страшит жизнь?
Я промолчал — он перестал ждать ответа и вновь принялся за вино.
— Как тебя зовут? — спросил я охранника, стоявшего ближе всех.
— Молчать! — приказал Шивалль, прежде чем охранник успел ответить.
Но я не обратил на это внимания.
— Меня зовут Фалькио.
— У тебя нет имени, драная шкура, — сказал Шивалль.
Я продолжал смотреть на охранника.
— Меня зовут Фалькио валь Монд, первый кантор плащеносцев. Ты знаешь, что это значит?
Охранник не ответил, лишь дернул губами, но, несмотря на все старания, сдержаться ему не удалось: он покачал головой.
— Это значит, что если что–то случится со мной или с девочкой, то человек, стоящий передо мной, отправится в преисподнюю как душегубец, лишь только померкнет дневной свет. И маленькая игрушка, которую поглаживает твой жирный хозяин, здесь не поможет.
— Кончай свою проповедь, драная шкура! — Шивалль кинул в меня полупустой стакан. Он попал мне в правую руку, упал и разлетелся брызгами по мостовой, а я поздравил себя с тем, что даже не дрогнул.
Зато дрогнули люди Шивалля.
— Меня зовут Фалькио валь Монд, — повторил я.
— Ну–ка, еще разок, что–то никак не могу запомнить, — рыкнул Шивалль. — Давай, шкурник, как тебя зовут?
— Мое имя тебе известно, — тихо сказал я, глядя в глаза парня напротив меня.
— Нет, никак не запоминается. Назови еще раз.
— Мое имя тебе известно.
Охранник, стоявший передо мной, невольно прошептал мое имя. И отшатнулся всего на несколько дюймов, чтобы спрятаться за спиной своего товарища, который тоже занервничал. Хорошо. Они напуганы. Значит, будут осторожничать, когда все начнется, а это далеко не всегда помогает в подобных ситуациях.
— Тот, кто сдвинется хотя бы на волосок, умрет, — рявкнул Шивалль, целясь пистолем во второго.
— Оставь это мне, — сказал я, и Шивалль тут же навел на меня ствол пистоля. Я слегка улыбнулся, чтобы добиться нужного эффекта, и спросил: — Как меня зовут?
— Не знаю. Собачьи клички не запоминаю, — сказал Шивалль.
— Мое имя тебе известно.
— Я сейчас убью тебя, пес, — пообещал он, но это была всего лишь бессмысленная угроза. Никто в Рижу не нарушил бы первого закона Кровавой недели, даже он. Но последние лучи солнца начинали гаснуть один за другим.
— Дитя, — сказал я, обращаясь к девочке, — держись в шести футах за моей спиной, пока все не закончится.
Она встала и тут же начала кашлять, надышавшись дыма на пожаре, который убил ее мать и братьев, но выглядела Алина скорее изумленной, чем испуганной. Девочка исполнила все в точности.
