Легион хаоса - Хольбайн Вольфганг (читаем книги .TXT) 📗
Рауль бросил на дверь встревоженный взгляд, несколько раз судорожно сглотнул. Его страх нельзя было не заметить. Но это был страх не перед Некроном или властью, которую тот представлял, Это был страх перед тем, что скрывалось за этой дверью.
— Вы хотите… пойти один? — переспросил Рауль, запинаясь. Его кадык нервно двигался вверх и вниз.
— Не совсем один, — возразил Некрон. — Меня будут сопровождать десять твоих самых смелых воинов. Ты сам выберешь их, пока я сделаю необходимые… приготовления.
— Только десять? — вырвалось у Рауля. — Не лучше ли будет, если…
— Только десять, — перебил Некрон. — А теперь иди. Иди и выбери самых лучших воинов, какие у тебя только есть. Через час я жду их здесь.
Рауль смиренно кивнул, опустил голову и удалился, пятясь задом, в сопровождении обоих молчаливых часовых. Но перед тем как покинуть помещение, он еще раз поднял глаза, и то, что он увидел, заставило его побледнеть.
Некрон повернулся к нему спиной и заклинающим жестом вытянул руки по направлению к двери.
Бесформенная штуковина, висевшая на месте замка, начала пульсировать.
“Оно бьется, — в ужасе подумал Рауль. — Оно бьется, как огромное сердце…”
До самого обеда так по-настоящему и не рассвело. Серый туман лежал над городам, и как всегда, когда с нетерпением ждешь, чтобы время поскорее прошло, минуты тянулись бесконечно медленно, словно сироп.
Только вчера ночью, после четырехнедельного плавания на корабле и дневной поездки от Саутгемптона я прибыл в Лондон. После страшных происшествий в Иннемауте я просто обязан был снова увидеть Присциллу. Дух ведьмы Лиссы, давно завладевший ее телом, окончательно уничтожил мой отец.
Было нелегко уговорить Говарда на это возвращение, но я не зря обладал необычной силой убеждения В конце-концов мой друг согласился, однако настоял на том, чтобы выехать на три дня раньше меня для того, как он выразился, чтобы все приготовить к моему приезду.
Шэннон и Рольф остались в Аркхеме. Шэннон удалился в свою комнату в здании университета и не хотел никого видеть. Я хорошо понимал его — за последние дни на него обрушилось слишком много всего. Ему требовалось время, чтобы все хорошенько обдумать и справиться со своими сомнениями и страхами. Рольф обещал добросовестно присматривать за ним.
Я прибыл в Лондон на один день раньше; благоприятный ветер позволил паруснику, на котором я отправился в путь, быстрее, чем было запланировано, пересечь Атлантику.
Таким образом я провел одну ночь в гостинице, так и не увидев Говарда. Вместо него на рассвете появился доктор Грей, врач, лечивший Присциллу во время ее “болезни”, и хороший друг Говарда.
При была в Лондоне! Но мое предвкушение радости нашего свидания очень быстро улетучилось. Доктор Грей всю первую половину дня таскал меня — как мне показалось — по всем лондонским инстанциям. Говард и он все подготовили, раздобыли все бумаги, которые требовались, чтобы окончательно сделать меня законным наследником моего отца. Таким образом, мне пришлось час за часом подписывать уйму бумаг, тысячу раз кланяться мелким клеркам и отвечать на сто тысяч глупых вопросов.
Мне осталось одно утешение — только когда все юридические тонкости прояснились (и только тогда), твердолобые британские ведомства признали меня сыном Родерика Андары.
Разумеется, мой отец не был занесен ни в одну картотеку как колдун и считался довольно состоятельным гражданином.
На улицах Лондона таял последний снег, когда доктор Грей и я покинули британское Королевское Министерство здравоохранения и вновь заняли место в экипаже. Белое покрывало, опустившееся на город, превратилось в рваный ковер из сырости и бурой слякоти. В этом году зима никак не хотела заканчиваться, но сегодня, 15 мая 1885 года, она, кажется, окончательно была побеждена.
Я озяб.
Вся моя одежда отсырела, хотя я только сегодня утром извлек ее из чемодана. Даже сильный огонь, который всю ночь горел в камине в моем гостиничном номере, не смог окончательно прогнать сырость и холод.
Одной рукой я плотнее собрал воротник своего пальто на меховой подкладке, а другую сунул в карман. Несмотря на это, я дрожал от холода.
— Слишком много старого английского виски или слишком много юных английских девушек? — спросил доктор Грей, улыбаясь.
— Слишком мало доброго американского сна, — мрачно возразил я. Правда, сарказм, который я хотел вложить в свои слова, не почувствовался. Зато мои зубы стучали в такт сотрясениям экипажа, почти не имевшего рессор. Ухмылка Грея стала просто наглой.
Мне пришлось сдержаться, чтобы не накричать на него. Если и существует что-то, что может вывести меня из себя больше, чем тупые чиновники или люди, которые в меня стреляют или строят подобные зловредные козни, так это типы, подобные Грею. Люди, день которых начинается с восходом солнца и которые к тому же достаточно коварны, чтобы уже в это время находиться в прекрасном расположении духа и излучать оптимизм.
Грей был ярко выраженным представителем именно такой породы людей. Мало того, что он вытащил меня из постели до завтрака — обычно я завтракаю около девяти и рассматриваю пробуждение до восьми, как преднамеренное телесное повреждение, — так нет, он не мог даже удержаться от того, чтобы не улыбаться все время, шутил и чуть ли не лопался от слишком хорошего настроения.
Я бы мог его задушить, если бы не был для этого слишком измученным. Я спал не более трех часов.
— Ты почти что справился, Роберт, — сказал он. — Самое худшее уже позади. Несколько формальностей, которые еще остались, я сам улажу.
— Далеко еще? — спросил я.
Грей наклонился в сторону, отодвинул занавеску с окна экипажа и, прищурившись, всмотрелся в туман.
— Мы почти уже на месте, — сказал он. — Еще вчера вечером я дал слуге инструкции приготовить нам плотный обед и достаточно крепкий кофе.
Меня бы больше устроили валериановые капли и теплая постель, но я с беззвучным вздохом покорился своей судьбе, прислонил голову к мягкой подушке и попытался немного вздремнуть.
Разумеется, мне это не удалось, так как несмотря на усталость, меня переполняло нетерпение и предвкушение радости встречи. Несмотря на свой почтенный возраст, Грей не смог удержаться, чтобы всю первую половину дня не разжигать мое любопытство таинственными намеками. Я не знал, ни куда мы едем, ни что нас там могло ожидать. Вероятно, дом, который Грей с Говардом нашли для меня, чтобы я имел постоянное пристанище в городе, а не скитался по гостиницам и пансионам. Наверняка. Но это было и все, что я мог придумать.
Наконец экипаж, дернувшись в последний раз, остановился. Лошадь беспокойно била копытами о мокрую мостовую. Ее удила звенели, и эти звуки отражались зловещим эхом от стен домов с обеих сторон улицы. Потом дверца открылась, и показалась голова кучера в цилиндре.
— Мы прибыли, сэр, — сказал он, обращаясь к Грею. — Астон Плейс, номер 9.
— Астон… — Я не стал продолжать, когда заметил насмешливые искорки в глазах Грея. Вот, значит, почему он устроил такую шумиху вокруг моего нового местожительства! Хотя я не очень долго пробыл в Лондоне, этого вполне хватало, чтобы запомнить это название. Конечно, это не самый фешенебельный адрес в Лондоне; есть еще несколько, куда более аристократичных — Букингемский дворец, например…
Туман укутал нас ледяной сыростью, когда я вышел из экипажа и остановился, чтобы осмотреть дом.
Правда, видно было не очень много. Туман накрыл дом и земельный участок как спустившееся с неба облако, укутал все серой ватой и сделал контуры здания размытыми. Но и то, что я мог рассмотреть, достаточно впечатляло.
Дом был громадным. В тумане он возвышался как серо-черный колосс высотой в три с половиной этажа и шириной около ста футов. В первый момент я почти испугался: массивность этого огромного дома просто ошеломила меня, он нависал надо мной, словно огромная гора и…
Но видение исчезло так же быстро, как и возникло. Внезапно туман снова стал всего лишь туманом, а дом — обычным домом, и ничем более.
