Клан у пропасти - Метельский Николай Александрович (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
— Для меня честь оправдать ваше доверие Узумаки–сан, — поклонилась женщина.
У каждого своя честь, да.
Вернувшийся через два дня дед выглядел сильно вымотанным. Если вы думаете, что оборудовать больницу печатями в одиночку просто, то вы сильно заблуждаетесь. Если бы она была полностью «пуста», старик бы и не взялся за такую работу, все–таки медицина — это не его.
— Сколько линий ты закончил? — спросил он за ужином.
— Три, — ответил я. — Четвертую начал.
— Эх, — вздохнул он. — При такой скорости ты недели две будешь возиться.
— Совсем тебя в госпитале заездили? — посочувствовал я ему.
— Слишком много точных расчетов и настроек. Прибавь к этому, что некоторые печати нужно ставить с точностью до миллиметра, а некоторые из них еще и довольно затратные по чакре. Плюс пациенты. Далеко не всегда печать можно деактивировать. В общем, проблем хватает. Когда закончу, даже со скидкой союзнику, да во время войны, Хирузену придется выложить кругленькую сумму.
— А как насчет… благотворительности, — сумел я подобрать местный аналог слова.
— Благо… что? — замер дед.
— Обработать больницу бесплатно.
— Ты верно шутишь… — удивился старик.
— Это должно повысить нашу репутацию в Конохе.
Джиро задумался, даже палочки для еды отложил.
— Нет, не пойдет. Сумму можно уменьшить еще немного, но работать бесплатно нельзя. Если люди задумаются о нашей доброте, могут и до чего не того додуматься. К тому же, этим случаем обязательно попытаются воспользоваться в будущем. И еще, если не кричать об этом на каждом шагу, никто и не узнает о нашей благо… что ты там сказал. Точнее узнают, но очень немногие, и будут думать о чем угодно, но только не о доброте Узумаки. Я понял, чего ты хочешь добиться, но ситуация сейчас не та. Для подобного мы как минимум должны стать своими здесь.
Не могу сказать, насколько он прав, но зерно истины в его словах есть.
Ставить защиту на особняк и его территорию я закончил даже чуть раньше планируемого. За это время дед умудрился в одиночку наладить бесперебойную работу печатей больницы. До идеала, как он сказал, далеко, но на два–три года о госпитале можно забыть. Это если совсем не следить за печатями. Для полутора недель работы одного–единственного человека это очень хороший результат. Даже не так. Для полутора недель работы одного–единственного человека с печатями, на которых он не специализируется, в работающей и загруженной под завязку больнице это просто выдающийся результат. Я бы в такой срок точно не уложился.
Чек, выписанный Хирузеном, приятно удивил не только меня. Сто миллионов, это… процентов на двадцать больше реальной суммы с учётом скидок воюющему союзнику, и на пятьдесят больше того, что затребовал старик.
— А ведь ты был прав, — хмыкнул Джиро. — Нас банально обхаживают.
— Оставим деньги на счету? — спросил я его. — Пусть думают, что мы…
— Оставить им сто миллионов? — вскинулся дед. Он не был жадным, но исповедовал принцип «что мое, то мое». — Хотя… снимем свои пятьдесят, а остальное пусть в банке валяется.
— Можно открыть счет на оставшуюся сумму и передать его Арисе на хозяйственные нужды.
— Ты так ей доверяешь? — удивился Джиро.
— Нет, конечно, — ответил я. Сейчас мы находились в кабинете старика, и я был уверен, что сказанное здесь не выйдет за его пределы. — Но согласись, если вдруг что, пятьдесят миллионов — не самая страшная потеря. Зато проверка отличная.
— Дороговатая «если вдруг что» проверка, — не согласился дед. — К тому же, на содержание дома и слуг сумма все же великовата.
— Зато надолго хватит, а там пополним… когда–нибудь.
— Даже не знаю… — сомневался старик.
— Нам очень нужны преданные слуги, деда. Очень. И чем они преданней, тем лучше.
— Я тебя поправлю, — решил уточнить дед. — Преданные слуги нужны всем и всегда, но подобные проверки… — покачал он головой. — Точнее, с такими суммами.
В общем, уломал. Но старика понять можно: пятьдесят миллионов — это очень большие деньги. Мы за аренду дома в год будем тратить сто восемьдесят тысяч. Даже десять миллионов — это больше пятидесяти лет аренды.
Сама Ариса, когда узнала какая ответственность ложится на ее плечи, медленно села на колени, протянула руки, чуть впереди сложив их в ладонях, и коснулась лбом пола. Сайкэйрэй, вроде — самый почтительный поклон.
— Я не подведу, Узумаки–доно, — только и сказала она деду.
С этих пор особняк полностью на ее попечении. Как и слуги, к слову. Отличная карьера для простой вдовы с ребенком, если подумать.
— Доку–сан?!
Признаться, я был удивлен. Этого шиноби я уже давно для себя списал. Больше восьми месяцев прошло с тех пор, как он сделал заказ и пропал. За это время началась война, мы закрыли все заказы и переехали в Коноху, уже тут неслабо засветились с местной больницей и продолжали светиться, выполняя заказы деревни. Не знаю, как обычные горожане, а шиноби Листа уж точно в курсе того, что у них под носом живут Узумаки, один из которых мастер Фуиндзюцу. И за все это время о Доку не было ни слуху, ни духу. Более того, о тех людях, с которыми он скидывался на печати, тоже слышно не было. Ну ладно, умер один, а остальные что, сразу забили на заказ?
Поэтому, да, я был удивлен встретить его возле больницы, директору которой я заносил десять печатей «Антэ–ка». Сложная и, соответственно, дорогая работа. «Антэ–ка» замедляла все процессы в организме до совершенно незаметных величин, что позволяло тяжелораненым дождаться помощи, но главное, после снятия печати этот самый организм не испытывал стресса и нагрузок. Вещь, в общем–то, многофункциональная, но первыми про нее вспомнили именно в больнице Конохи.
— Узумаки–кун? — обернулся на мой голос мужчина. Вид он имел побитый и осунувшийся, но в целом жизнерадостный. — Вы переехали в Коноху? — спросил он, покосившись на Шиду у меня за спиной.
— Как бы да, — ответил я осторожно. — Уже месяца три как.
— Серьезно? Вот это нам повезло. А я только сегодня вернулся. Мы всей командой попали в плен к шиноби Ивы, и я до сих пор с трудом верю, что свободен.
— Да вы везунчик, Доку–сан, — покачал я головой. — Пережить такое…
— Это точно, — ответил он с чувством. — Мне в этой истории столько раз везло, что волей–неволей начнешь всех ками благодарить. Сам–то как? Как Узумаки–доно?
— Я бы сказал, хорошо, если бы не было войны, а так — нормально. Коноха просто завалила заказами, так что даже на отдых порой времени не хватает. Но лично мне грешно жаловаться — опыт и знания просто льются рекой. Кстати, Доку–сан, ваш заказ все еще дожидается хозяина.
— Даже не знаю, — посмурнел он. — От моей команды остался только я… — зажмурился он на секунду. — Извини, Узумаки–кун, у меня теперь просто денег не хватит все оплатить.
— Соболезную, Доку–сан, — слегка поклонился я, извиняясь. — Но насчет денег не переживайте, отдадите по частям. К тому же, как союзник Конохи, клан Узумаки дает скидку ее шиноби во время войны. Ну а лично для вас заказ подешевел вдвое. Я, можно сказать, сильно впечатлен, что вы смогли убежать от самой смерти. Не каждому такое дано.
Договор не предполагает настолько большой скидки, но… считайте, я размяк. Что такое потеря друзей и соратников, я знаю.
Доку не ответил, думая о чем–то своем, а через несколько секунд просто молча поклонился.
За два месяца до того, как мне должно было стукнуть десять, словно подарок на день рождения поползли слухи, что война вскоре завершится. Честно говоря, даже я, сидя в Конохе, подустал от нее. Мелочевкой все это время занимались другие люди — подмастерья мастеров фуиндзюцу, обычные шиноби, разбирающиеся в этом, просто раненные, которые не могли сражаться, но оказались способны делать взрывпечати. Мы же с дедом были заняты средне–сложными, если так можно выразиться, и сложными печатями. Постоянно, ежечасно мы либо что–то делали, либо сидели за расчетами, отбиваясь от очень вежливых шиноби, просящих поторопиться. Только за моим авторством за это время появились несколько сложных и новых работ. Таких, как, например, система печатей, превращающая круг полукилометрового диаметра в одну большую ловушку. Говорят, с ее помощью уничтожили шесть сотен шиноби Кумы. Разом. Из них сто пятьдесят джоунинов. Десять печатей, связанных в единую систему, и шесть сотен сильных душ отправляются к шинигами. Если бы не сложность производства и то, что ловушка, как ни крути, одноразовая, можно было бы нехило усилить границы.
