Там, где фальшивые лица - Яковлев Олег (читать книги без TXT) 📗
– Мерзкий бородатый выродок… Интересно, как будешь травить свои байки, когда я возьму свой нож и отрежу тебе твой поганый язык.
– У меня была бабушка, – сделал вид, что не услышал очередной угрозы, Ангар. – Родители умерли, и она меня воспитала. Мы жили в оплоте Арханг-Дир, главном городе клана Грон-Карраг, что значит «Кряжистый Дуб». Моя бабушка была почитателем старых традиций, еще тех, что заповедовали носить вместе с Ключом Дрикха еще и Зеркало Цепи и Рубиновый Гребень. – Тварь обернулась к гному, не понимая, к чему тот клонит. – Бабушка верила в различные приметы, никогда не забывала уберечь себя от всевозможных мифических напастей, вплоть до того, что выстилала солью дорожку вдоль всех стен, чтобы никакое зло не проникло внутрь. Она и меня пыталась приучить к подобному, но я, увы, никогда не отличался способностью слушать старших и до́лжно внимать их речам и наставлениям. Единственное, что я привык делать из того, чему учила бабушка, так это съедать перед едой листочек бузины… Вы ведь знаете, что это значит, милая, милая Матушка Лин? – Гном незаметно растянул завязки на мешочке. – «Kinim et livil far de fomor!»
– Ты… ты видишь меня? – округлила свой единственный черный глаз женщина. – Нет! Этого не может…
Ее недоумение было понятным – сколько сил и чар стоила ей эта маскировка. Уже полтора века она путешествует по дорогам людей, прикрываясь колдовской личиной, еще с тех пор, как очутилась в ловушке. Выходец с тайных волшебных троп, она имела глупость слишком далеко отойти от родных холмов, вот и поплатилась – проход для нее закрылся навеки.
– Ты видишь меня? – рычал монстр, который никогда и ни за что не мог считаться человеком. – Ты знаешь, кто я?
– Знаю, – криво усмехнулся Непутевый и резко вскинул руку. В огонь полетела горсть мелких опилок. Очаг весь затянуло алым дымом. В воздухе повисло громкое шипение. – И знаю, как с вами бороться, нечисть.
Матушка Лин застыла в странной и зловещей позе: она нависла над Ангаром, будто туча. Ее длинные тонкие руки, походящие на шипы и оканчивающиеся двумя крючковатыми пальцами, уже тянулись к его горлу, а оскаленная пасть, из которой воняло трупным смрадом и гнилью, оказалась подле самого лица гнома. Монстр не шевелился, и глаз его, казалось, утратил жизнь, померк и затянулся пленкой, приглушив свою голодную ярость.
Гном вырвал из чехла за спиной припрятанный меч. Тайное оружие пришлось, как всегда, к месту.
– Знаешь, тварь, Дори всегда смеялся над моей излишней суеверностью. – Клинок свистнул, уродливая голова отделилась от шеи и, упав на пол, закатилась под стол, туда, где в воздухе прямо в прыжке повис неподвижный кот. Труп в сером полуистлевшем платье распростерся у ног гнома. – Только почему-то моя суеверность уже в который раз спасает ему жизнь.
Опилки рябины, призванные защищать от сил зла, превосходно справились, лишив движения этих чудовищ. Меч из чистого железа, оружие против различной потусторонней мерзости, завершил дело.
– Я узнал ваш знак, – сплюнул на тело обезглавленного монстра Ангар. – Только не смог сразу вспомнить его значение. Фоморы, будь вы неладны… И как сошли-то со своих волшебных троп?
Три маленькие головы упали на одеяло. Тела детенышей фоморов начали погружаться в лужу собственной пурпурной и тягучей, как смола, крови. Гном шагнул к коту…
– И как это у тебя получилось? – хмыкнул чернобородый Нор-Тегли.
– Да шут его знает, – весело отозвался его брат-близнец, такой же бородатый тип. – Висит она, значит, на барабане, а я кидаю в нее ножи и топоры. Она не пикнет – я в тот вечер перебрал малость медовухи, от меня на милю разит, ноги путаются, в голове, как обычно, словом…
– Да видел я все, – оборвал разбахвалившегося гнома брат. – Хорош тут распинаться! Лили смеялась на весь цирк. Ты три раза споткнулся, прежде чем вышел к черте!
– Неправда это, мастер Креппин, я просто собирал с земли золото, что швыряли мне благодарные зрители! – оправдывался бывший цирковой метатель. Торговец зельями снисходительно усмехнулся. От брата-гнома Голари отличал только изогнутый шрам, проходящий через низкий лоб. Он всем рассказывал, что некогда схватился с троллем, но все знали, что, однажды перебрав, низкорослый циркач полез доказывать Бородатой Берте странную вещь: мол, борода – сугубо гномий атрибут, а значит, в ней есть добрая толика гномьей крови. Толстушка так отделала задиру, что он неделю пролежал после этого в постели.
– Как же, как же, – вставил более серьезный Ко́нари. – Золото он собирал…
– Так вот, висит она кверху ногами, а этот пройдоха барабан начинает раскручивать… Я уже и не вижу ее, только расплывающийся контур, а в руке – ножи…
История не сказать чтобы была очень занятной, но сидящий на козлах фургончика мастер Креппин, странствующий торговец зельями «по патенту из самого Элагона», слушал внимательно и посмеивался себе в усы над вечными перепалками братьев. Их бывшая цирковая жизнь просто пестрела различными развеселыми случаями и смешными происшествиями. Голари и Конари вели своих пони подле него с самого начала их общего пути, пытаясь доказать человеку, что именно они, и никто иной, являются душой их гномьей компании. Интересно, что бы сказал на это дело Ангар, но он что-то уже давно не выглядывал из домика…
Марвит Креппин нахмурился…
Кони лениво перебирали копытами, медленно таща фургончик по тракту. Колеса скрипели, словно от натуги, ткань, которой были обтянуты стены передвижного дома, с шорохом подергивалась на ветру. Фонари на крыше и над сиденьем возницы вырывали из тьмы небольшой участок леса кругом. Казалось очень странным, что к вечеру всевозможные насекомые не слетались к свету – должно быть, они чего-то боялись. Дорога змеей петляла впереди, стало заметно холоднее. Весна весной, но сидящий на козлах человек закутался в плащ и натянул на голову капюшон – они приближались к границе Истара, всем известного Города Без Лета. Северное герцогство встречало путников голыми деревьями, промозглым ветром и редкой моросью, что более походила на снег. Погода была не властна над полуночным доменом, а оттепель даже не пыталась предъявлять свои права суровой тамошней зиме. Снег и лед уже в каких-то тридцати милях впереди являлись безраздельными властителями, подчинив себе все окружающие земли.
Марвит Креппин бросил взгляд через плечо, на неприметную низенькую дверцу за спиной. Что-то долго… Вскоре начнутся земли Истарского герцогства, но он точно не планировал вести свой дом на колесах в Град Рейнгвальда, место, полное охотников… еще кто-нибудь из тамошних обитателей раскроет их секрет, а это совсем не нужно. Гореть на костре в его планы пока что не входило.
Прошло уже довольно много времени с того момента, как второй гном попался в ловушку, почему же она до сих пор не стучит? Что-то пошло не так.
– …а я говорю тебе, что ты заступил за черту, мошенник! – на весь тракт рычал Конари.
– Да как ты смеешь, пройдоха? Я стоял в футе от нее!
– Даже заступи ты на два ярда, все равно промазал бы, стеклянный глаз!
– Это я-то стеклянный глаз? Ах ты ж, деревянная ручонка, дрянная собачонка и хвост белого крысенка!
Мастер Креппин попытался было вмешаться: «Господа, прошу вас, не ссорьтесь…» – куда там! Гномов было не остановить. Все их обычные разговоры непременно перерастали сперва в горячий спор, а уж потом, как ведется, и в хорошую драку. Их, казалось, сейчас и молния не расцепит, они вовсе не замечали своего собеседника, чем тот не замедлил воспользоваться.
Неприметным движением человек развязал бечевку на большом мешке, что был припрятан у его ног. Покосившись на забывших обо всем на свете спорщиков, Креппин приоткрыл дверцу за спиной и нырнул в фургончик. Его место на козлах, будто шут, выпрыгнувший из коробочки, тут же заняла появившаяся из мешка высокая фигура. Человек, что сидел ныне на козлах вместо мнимого продавца зелий, походил на него как две капли воды. Точно такой же плащ, так же ссутулен. Гномы не заметили подмены, продолжая переругиваться и обмениваться затрещинами, даже не слезая со своих пони. Идеальный двойник, словно деревянная кукла на шарнирах, короткими дергаными движениями поднял руку и натянул капюшон на голову, скрывая свое жуткое, сшитое из лоскутов кожи лицо. Уродливые шрамы, перехваченные толстой нитью, исчезли в тени, руки в перчатках взяли вожжи – мастер Креппин был искусным алхимиком, и сотворить подобного гомункулуса ему не составило большого труда. Выращенный в колбе искусственный человек являлся в некоем роде тенью ловкача-колдуна…
