Кот баюн и чудь белоглазая (СИ) - Ладейщиков Александр (читать книги регистрация .txt) 📗
Наконец, Брама остановился. Промеж трёх холмов, поросших молодым березняком, возле звонкого ручья, стоя на жёлтой глинистой земле, вождь ариев с силой вонзил посох.
Слева от вождя встала молодая кареглазая ведьма Славуня, справа сыновья, ближе всех — Кром и Рам, народ столпился полукругом. Над племенем синело удивительно прозрачное небо, настолько глубокое, что люди пытались разглядеть богов или крылатых дев. Солнце сияло нестерпимым жёлто-оранжевым светом, согревая землю, деревья и сынов Земли. Вдруг народ ахнул, сама Славуня вскрикнула, сыновья вождя вздрогнули, сам Брама выпустил посох. Солнце-Ра заиграл всеми цветами радуги, моста, по которому души уходят в верхний мир, вокруг светила зажглись яркие кольца, свод небес менял цвет от розового до фиолетового, и обратно. Из центра Солнца, нестерпимо вспыхнувшего первозданным белым светом, в землю, прямо перед народом, ударил луч, выжег круг, затем медленно угас.
Брама огладил бороду, просиял синими глазами, взмахнув посохом, вдохновенно заговорил:
— Слушай меня, народ! Это говорю я, вождь ариев! Ра, создатель и кормилец, дал нам знак! Здесь мы построим нашу столицу! Пусть нас защитит кайма, нерушимый круг города. Вокруг нас огромные благословенные просторы, я назвал эту землю — Ариана, пространство ариев, а город — Аркаим, круг ариев. Готовьте пир! Пусть распространится наш народ, и заселит Мидгард! Возможно, что только одни мы пережили потоп!
Коттин пошарил палочкой в угольях, подкинул сухую веточку, которая радостно вспыхнула, осветив лица молодых людей, их блестящие глаза. Даже филин, сидевший на ветке, слушал, не шевелясь.
— А что было дальше? — словно мальчик, нетерпеливо спросил Стефан. — Как расселились арии, встретили ли они других людей?
— Расскажу и эту байку, а сейчас спать! — строго сказал Коттин, повернувшись спиной. Однако не успела голова странника коснуться еловых лап, служивших подушкой, как сверху что-то зашуршало, закаркало, захлопало крыльями — и на путников свалилась стая горланящих чёрных воронов. Путешественники вскочили, размахивая руками, Стефан натянул на голову плащ, Мишна укрылась курткой Кота — Коттин на секунду уставился на её оголившуюся тонкую талию, затем схватил из костра ветку, стал пугать птиц огнём. Один ворон, хитро поблёскивая бусинками глаз, подкрался к развязанному мешку странника, лежащему возле костра, другой налетел сзади и больно клюнул Коттина в затылок. Древний странник заорал, извернулся, пытаясь схватить наглеца, но уже два ворона нырнули в мешок, забегали внутри, выискивая всё блестящее и драгоценное — для украшения гнёзд, ну, и по повелению Хозяйки.
Коттин, отмахиваясь от наседавших птиц, подскочил к мешку, хряпнул сапогом по выпуклости — внутри пискнуло, затрепетало, но одна птица всё-таки умудрилась выскочить, шмыгнуть в ночной лес, держа в клюве что-то блестящее. Тут же стая подхватилась, загалдела, спустя мгновение исчезла. Только шорох ветвей свидетельствовал о существовании птиц, но вскоре затих и он.
Коттин стонал, охватив руками перевязанную голову, Мишна мокрой тряпкой вытирала кровь на спине нового господина. Тот ворчал:
— Ну вот, стащили подаренное Кварой колечко, а ведь оно должно сработать — по предсказанию Фавна. Слышал я, что в дремучем чудском лесу до сих пор живёт древняя ведьма — никак, это её происки! Ну что ж, придётся наведаться к ней в гости!
— Коттин, ты всё в лесу знаешь, — тихо сказал Стефан, — так ведь? Что это за древняя ведьма? Страшная Баба Яга?
— Ну почему сразу страшная? — удивился бывший Кот. — Она же колдунья! Умеет и молодой предстать!
— А потому страшная, что один купец сказывал — она заманивает добрых молодцев в гости, да в печь сажает! И ещё детей забирает!
— Ну, доберёмся до места, я тебя вперёд пошлю — сам поглядишь, что за печь, и что за Баба.
Мишна ревниво блеснула глазами, повела плечами — груди заманчиво колыхнулись. Отъелась девушка на жареных перепелах и поросятах! Коттин отвернулся, лёг удобнее, стал думать о том, что неплохо было бы оказаться в Белозерске. Хорошо бы до Зимнего Солнцеворота добраться.
С первыми признаками рассвета, вскочив в полный рост, затоптав угли красными, с прорезями, сапогами, Коттин растолкал Стефана, тот, в свою очередь, разбудил девушку. Все быстро умылись снегом, потом пробежались вокруг дымящегося костра — разогнали кровь. Перекусили ножкой вчерашнего глухаря, пошли на север. Деревья спали, окутанные первыми лучами холодного солнца, ветки, сухие листики, колючие иголочки покрылись нежнейшей белой изморозью. Вокруг стояла мёртвая тишина. Путники продвигались осторожно, но быстро, под ногами хрустел снежок, холодный пар, струящийся при дыхании, собирался в облако, которое медленно таяло за спинами.
На высокой сосне сидели нахохлившиеся вороны — дремали чутко, один не спал вовсе — посматривал чёрными бусинками глаз, в клюве зажал что-то блестящее, невероятно красивое. Хорошее украшение для гнезда — в нём уже припрятана серебряная монета и фиолетовый гранёный камешек. Ворона довольна. Но, вот это — сияющее и драгоценное, он жене не отдаст. Тут можно поторговаться с самой Хозяйкой. Может быть, возьмёт в Учёные Говорящие Птицы? Хорошо бы! Почему не взять? Прадед, что прожил триста лет, состоял в стае, сопровождающей самого Одина!
Внезапно ворон услышал тихий хруст снежка, кто-то осторожно шёл по лесу, прямо к сосне. Птица, ещё плотнее сжав клюв с блестящим колечком, громко захлопала крыльями. Вороны моментально проснулись, на мгновение замерли, услышав шорох, потом взлетели всей стаей, громко каркая, полетели на восход, к избушке старой ведьмы. «Стойте!» — хотел, было заорать чёрный ворон, но, вспомнив, что клюв открывать нельзя, спустился на нижнюю ветку, чтобы при свете дня разглядеть путников.
Стая шумно опустилась на тын, изобразила вороний грай. Из преобразившейся накануне избушки вышла молодая женщина, на фоне светлого платья ярко краснели бусы, посмотрела на птиц нетерпеливо.
— Хозяйка, мы тут, — проскрежетал ворон, коверкая речь, — Наш старший остался смотреть!
— Вы подслушали, куда они идут, как их зовут? — спросила молодая колдунья, поправляя душегрейку.
— Мы не знать! Они говорить про старые времена! Наш старший взять у них волшебство! Каррр! Их трое!
— Сама знаю, что трое! — крикнула Баба, так, что стая шарахнулась, но никто не взлетел, только нахохлились, взъерошили загривки.
— Простить, хозяйка! Наш старший скоро всё узнать!
— А волшебная игрушка, ясное дело, осталась у него? — спросила Яга.
— Каррр! — согласились вороны.
— Быть беде, уж больно рожа у их предводителя деловая, знавала я одного такого! Не отдадим им волшебный амулет, коль он к нам в руки попал! Эй, ступа, ступай ко мне! Эй, метла, прыгай в руки, заметай следы! Полетели! Показывайте, бездельники, дорогу!
Прошло уже полдня, солнце зацепилось за острую верхушку тёмно-зелёной ели, да и остановилось там, поглядывая с любопытством на поляну с одинокой сосной.
Снег вокруг дерева был плотно утоптан. Коттин сбросил куртку — ходил, размахивая руками.
На ветке, локтях в десяти от земли, сидел ворон, насмешливо поглядывая чёрными глазками. В клюве блестело колечко, подаренное бывшему хозяину кольца какой-то Кварой. Ворон был доволен — за время, проведённое на ветке, он узнал имена путешественников, историю волшебной вещицы. Из неудобств — пришлось несколько раз уворачиваться от еловых шишек, которые в него швырял Коттин. Один раз он даже попал в воронью грудь, пришлось ещё сильнее сжать клюв, чтоб не каркнуть от боли. Никак не может расстаться с бывшим имуществом! В поясе хранить надо драгоценности, а не в мешке, доступном для мудрых воронов!
Вышел молодой, светлоусый, по имени Стефан, заблажил: — Именем Христа Пантократора! Спасителя Вседержителя! — перевёл он с эллинского языка на местный диалект, — Во имя всех святых! Заклинаю! Отдай, тварь, кольцо!
