Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен (книги без регистрации .TXT) 📗
Сломана шея… и никаких других ран, ни слюны, ни слизи на мехе.
Родары снова зашевелились. Они стояли в полудюжине шагов от него, и на краю стада он сумел заметить поднятые шеи, настороженные уши животных. Однако они не издавали тревожных звуков. Итак, никаких опасных запахов, паники – просто кто-то привлек их внимание. Кто-то, кому они привыкли повиноваться.
Ошибки быть не может. Стадо хотят угнать. Абасард не мог поверить. Он повернул и пошел по своим следам. Еще двадцать шагов – и он стремглав помчался в лагерь.
Кнут Красной Маски хлестнул, обернувшись вокруг шеи пастуха – старый летериец стоял, отлично видимый на темном фоне, и тупо смотрел на взволнованное стадо. Маска резко потянул – и голова пастуха скатилась с плеч, тело повалилось, заполошно взмахнув руками.
«Последний», понял Маска и двинулся вперед. «Один оказался достаточно хитер, чтобы убежать, хотя это его не спасет. Ну, захватчики должны сознавать риск – они же воры, не так ли? Купаются в незаслуженной роскоши, садятся на чужую землю. Они достаточно наглы, чтобы требовать у земли изменить ее предназначение. Все равно что мочиться на головы духов земли. Дерзкий святотатец обязательно заплатит…»
Он отогнал эти мысли как недостойные. Духи могут сами за себя постоять, они в нужное время свершат правосудие – ибо они так же терпеливы, как и неумолимы. Не Красной Маске делать работу духов. Нет, такое выражение добродетели было бы ненужным и неискренним. Правда проще: Красной Маске нравится быть карающей рукой овлийского мщения. Мщения личного – и оттого еще более приятного.
Там, в Дрене, он уже открыл счет убитым летерийцам.
Вытянув нож и склонившись над отрезанной головой старика, он снял кожу лица, свернул трубочкой и спрятал к остальным, в наполненный солью мешок, что носил у пояса.
Почти все овчарки подчинились дерзости овлийского тяглового пса. Они шли за более крупным и злобным зверем, помогали пробудить все стадо, а затем и погнать его на восток.
Красная Маска вскочил и повернулся: из лагеря раздались первые вопли.
Абасард находился еще в сорока шагах от лагеря, когда увидел: один из шатров падает, треща шестами, шлепая веревками; громадная двуногая тварь прыгает на него, вонзая лапы в шевелящиеся под тканью тела. Воздух огласился ревом. Подергивая головой из стороны в сторону и выпрямив хвост, чудище двинулось дальше. В лапах оно держало длинные мечи.
Поперек его дороги пробежало другое, быстро, пригибаясь, направляясь к домику десятника. Абасард видел, как люди отпрыгивают с пути, но слишком медленно – голова рванулась вперед, шея изогнулась – челюсти охватили голову человека. Рептилия дернулась, с хрустом костей поднимая тело. Обезглавленный труп пролетел по воздуху, тяжело ударился о землю, вкатился в костер, разбрасывая снопы искр.
Абасард застыл, парализованный ужасом представшего его глазам побоища. Он знал этого человека. Еще один Должник, крутивший шашни с его кузиной; мужчина, который, как ему казалось, вечно улыбается.
Взор поймал другую фигуру. Младшая сестра, десяти лет от роду, бежала из лагеря – от еще одного шатра, обитатели которого умирали под взмахами мечей.
«Наш шатер. Отец…»
Рептилия подняла голову, заметила бегущую сестру и пустилась следом.
Абасард обнаружил, что тоже побежал – прямо на чудовищную тварь.
Если она заметила его приближение, то осталась равнодушна – до самого последнего мига, когда Абасард поднял над головой посох, надеясь поразить тварь в заднюю ногу. Он уже воображал хруст костей…
Меч в ближайшей лапе мелькнул – так быстро, так…
Абасард понял, что лежит на мокрой траве, ощущая тепло в боку. Тепло уходило, тело становилось все холоднее. Он смотрел и ничего не видел, только понимал, что что-то не так – он лежит на боку, а голова касается земли ухом и виском. Должно же быть выступающее плечо, рука… но вместо них он ощущает только тепло…
Казалось, что и сам бок, часть грудной клетки, тоже пропал.
Он ощутил, как дергается правая нога. Но не левая. Непонятно…
Он медленно перекатился на спину. Уставился в ночное небо.
Как много там места – потолок, до которого никому не дотянуться; он накрывает комнату, в которой могли бы жить все. Хватило бы места на всех.
Он подумал: «Хорошо, что я приехал сюда, чтобы увидеть и понять».
Он радовался, умирая.
Красная Маска вышел во тьму, туда, где поджидал Месарч с летерийским конем. Позади стадо родаров пришло в слитное движение – доминирующий самец во главе, все глаза устремлены на Красную Маску. По бокам лаяли и взвизгивали псы. Далекие крики двоих других воинов показали, где именно они находятся.
Вскочив в седло, Маска кивнул Месарчу и развернул коня.
Месарч помедлил, надолго всмотревшись в отдаленный лагерь Летера. Кажется, там всё продолжалась жуткая резня. Защитники, сказал Вождь.
«Он не страшится вызовов грядущего. Он возьмет меховую мантию Вождя Войны племени Гейнток. Он поведет нас на войну с Летером. Он Красная Маска, он отрекся от овлов, только чтобы вернуться.
Я думал, слишком поздно.
Теперь думаю, что был неправ».
Он вспомнил о смертной ночи – воспоминания возвращались, словно крылатые демоны. В том выдолбленном бревне он сошел с ума, стал таким безумным, что едва ли какая-то часть души дождалась возращения, когда его ослепил свет зари. Сейчас безумие вырвалось на свободу, оно схватило его за руки и ноги, но еще не решило, когда именно показать себя. Нет ничего, что может его сдержать. Нет никого.
Кроме Красной Маски.
Того, что выпустил свое безумие много лет назад.
Глава 5
Самки черепах, известных как «виники», населяют по преимуществу верховья многочисленных истоков реки Летер, гнездятся в прудах и мелких болотах среди хвойных рощ подножия гор Синей Розы. Горные ручьи, разлившиеся у плотин плоскохвостых речных крыс, мелкими шажками спускаются к более широким руслам, питающим великую реку. Черепахи – виники имеют длинные панцири с гребнями; передние лапы у них сильные, с широко расставленными пальцами. В сезон откладывания яиц самки – они много мельче самцов, живущих в глубоких морях – заполняют пруды, отыскивая гнезда водяных павлинов. Найдя гнездо достаточно широкое и доступное, самка виника присваивает его. Прежде чем отложить свои яйца, она выделяет слизь, закрывающую яйца птицы – слизь, наделенную свойством замедлять развитие птенцов. Когда кладка собственных яиц готова, самка отрывает гнездо, пуская в свободное плавание по воле течения. В местах перекатов и запруд собираются молодые самцы; они перетаскивают гнезда через клочки сухой земли, чтобы кладки могли продолжать миграцию к реке Летер.
