Ветер перемен - Первухина Александра Викторовна (версия книг txt) 📗
Несколько минут Рейт сидел неподвижно, глядя в никуда, а затем решительно поднялся и вышел из кабинета. Он направился в госпиталь, и ему было не по себе. Он никак не мог избавиться от ощущения, что если бы он был немного внимательнее к другу, то мог бы заметить, что с ним что-то не так, и… Всё равно ничего бы не смог сделать. Тот, у кого в организме оказался нитолосакан, обречен.
Мелькали двери, люди приветствовали своего сюзерена, что-то докладывала охрана. Рейт не видел ничего перед собой, шагая по коридорам замка. Снова уходил в небытие тот, кто был ему дорог, и снова он ничего не мог сделать. Практически безграничная власть, огромное богатство, хорошо обученная армия – всё это не могло спасти жизнь человеку, который пострадал только из-за того, что Император пожелал убрать со своего пути предполагаемого претендента на трон.
Хальзар закончил обследование Эфы и отложил в сторону предмет, лишь отдаленно напоминающий медицинский сканер. У диинов оказалась великолепно развита медицина, и, как только семья Тальзы узнала о том, что в нервную систему девушки вживлена система ликвидации, Хальзар немедленно потащил ее на обследование. Как ни странно, диин без труда обнаружил устройство, которое теоретически должно было быть абсолютно невидимым.
Эфа села на кушетке и откинула волосы назад. Среди диинов она перестала прятать лицо. Те всё равно ее не боялись, и по их традициям женщины закрывали лицо только перед незнакомцами, то есть перед возможными врагами. Хальзар в разряд врагов не попадал, и от него можно было не прятаться. Бесшумно открылась дверь, в комнату зашла Хиза, тут же бесцеремонно заглянув через плечо брата и считав информацию со сканера.
– Н-да. Эфа, придется эту дрянь удалять.
– Я знаю. Только это невозможно сделать, не прикончив заодно и меня.
– Это неверно. – Хальзар осторожно обошел сестру и присел рядом с Эфой на кушетку. – Я могу удалить это устройство, но это довольно болезненный процесс, я буду вынужден отказаться от анестезии.
– Не с-с-страшно. Не до ст-с-сарос-с-сти же мне с-с-с этой дрянью в голове жить.
Хальзар недоуменно посмотрел на Эфу и нерешительно спросил:
– Ты уже несколько раз упоминала старость, не могла бы ты мне объяснить, что это такое.
– Ну-у, когда организм человека изнашивается, то это называетс-с-ся с-с-старос-с-стью. И еще когда клетки перес-с-стают вос-с-сстанавливатьс-с-ся. Я не знаю, как объяс-с-снить понятнее.
– Позволь мне найти соответствующий образ в твоем сознании.
– Конечно. – Эфа не видела причин отказывать в такой малости. Всё равно диины не могли увидеть ничего из того, что она не хотела им показывать. На занятиях с Тальзой она уже успела это выяснить.
Хальзар сосредоточился, аккуратно проникая в ее сознание, а через мгновение улыбнулся:
– Я понял, что ты имеешь в виду, но должен заметить, что у диинов нет такого физиологического состояния, как старость. Когда наше время заканчивается, мы просто уходим к создавшим нас. Износа организма до такой степени, чтобы отказывали основные функции органов, не бывает. А у тебя, я подозреваю, старости тоже не будет.
– Ты хочешь с-с-сказать, что я, как диин, прос-с-сто умру, когда придет время, и вс-с-сё?
– Нет, я хочу сказать, что создавшие тебя стремились именно к такому результату, а вот получилось у них несколько другое.
– Что?
– У тебя идет постоянное обновление клеток, и не за счет внутренних ресурсов, как у нас, а за счет того, что ты получаешь с пищей и водой. Проще говоря, твои клетки не старятся благодаря постоянной регенерации. При этом непрекращающийся приток материала для восстановления из окружающей среды исключает истощение, которое является причиной смерти у диинов.
– Ты хочешь с-с-сказать, что я никогда не умру?
– Ну, скорее всего, умрешь, но не от старости.
Эфа растерянно опустила уши, глядя на невозмутимого диина. Она не знала, как ей выразить всю глубину своего потрясения. Через секунду она пришла к выводу, что это не столь важно.
– Ладно, это потом. Как ты с-с-собираешься вытащить из меня ликвидатор?
Хальзар пожал плечами, и его крылья неловко дернулись от этого движения.
– Если ты не против, завтра я подготовлю операционную и всё сделаю.
– Хорошо. – Эфа легко поднялась с кушетки и повернулась к Хизе: – Значит, у нас-с-с еще ес-с-сть время потренироватьс-с-ся.
Сестра Хальзара с готовностью кивнула и направилась к выходу из лаборатории. Всё, что было связано с войной и боевыми искусствами, она любила самозабвенно, как и любая женщина народа диинов. Среди них Эфа чувствовала себя на редкость миролюбивой и милосердной. Но это состояние обычно проходило после первого же поединка, когда ее охватывал боевой азарт.
Рейт с бьющимся сердцем зашел в палату Линира. Отравление нитолосаканом часто приводило к тому, что человек за несколько часов превращался в полную развалину. Его друг стоял у окна и обернулся на звук закрывающейся двери. Герцог невольно сделал шаг вперед. «Не может быть, – вертелось у него в голове. – Просто не может быть! Неужели Хет ошибся? Линир выглядит абсолютно нормальным».
– Привет, Рейт! – Линир улыбнулся и встревоженно покачал головой. – Ты выглядишь больным. Что случилось?
– Всё в порядке, Лин. Ты-то как? – Рейт не мог поверить, что его друг действительно болен. У него в душе затеплилась робкая надежда, но следующие слова Линира разрушили ее до основания:
– Смеешься?! Это же обычное обследование перед началом обучения. Кстати, я выяснил, откуда в старых аристократических семьях герцогства Оттори появилась традиция давать детям только одно имя без фамилии. Хочешь послушать?
Герцог на мгновение прикрыл глаза, борясь с подступающими к горлу рыданиями. Он прекрасно помнил этот разговор. Им было по шестнадцать лет, и после первого их выхода в свет, когда на протяжении всего приема им пришлось терпеть насмешки от молодых дворян метрополии, Линир действительно поклялся выяснить причину этой нелепой традиции, а потом рассказал ему. Наркотик уже действовал.
– Да, конечно, хочу. – Рейт старался, чтобы голос не выдал его боли. Его друг медленно умирал у него на глазах. Высшая нервная система разрушалась, отбрасывая Линира всё дальше в детство. Он не заметил переживаний Рейта и с увлечением рассказывал о первом в своей жизни расследовании.
