Ночь в тоскливом октябре - Желязны Роджер Джозеф (читать книги без сокращений .TXT) 📗

– Тогда, я бы сказал, что его кто-то взял, – произнес Плут.

– Странно, – заметил я. – Этот предмет обладал властью, но не был одним из орудий Игры, как, например, волшебные палочки, икона, магическая фигура и, обычно, кольцо.

– Тогда кому-нибудь он понадобился ради его власти, наверное, – сказал Плут. – Прежде всего, мне кажется, они хотели вывести Оуэна из Игры.

– Вероятно. Я сейчас пытаюсь связать его смерть со смертью Растова. Хотя странно было бы считать, что убийца – один и тот же игрок, раз Оуэн был Открывающим, а Растов – Закрывающим.

– Гм, – произнес Плут, соскакивая вниз. – Не знаю. Может, так. А может, и нет. В последнее время Растов и Оуэн несколько раз подолгу беседовали. У меня возникло впечатление, что Оуэн пытался уговорить Растова перейти на другую сторону – все его либеральные симпатии и русские настроения, возможно, могли бы подтолкнуть его в сторону революционных действий.

– В самом деле? – сказала Серая Метелка. – Тогда, если кто-то убивает Открывающих, Джил, возможно, угрожает опасность. Кто еще мог знать об их беседах?

– Никто, насколько я знаю. Не думаю, чтобы Растов рассказал даже Шипучке – и я тоже никому не говорил до сих пор.

– Где они беседовали? – спросила она.

– Наверху. На кухне или в гостиной.

– Их могли подслушать?

– Только кто-нибудь достаточно маленький и подвижный, чтобы пролезть в дырку для белки наверху.

Я медленно прошелся по комнате.

– Моррис и Маккаб – Открывающие или Закрывающие? – спросил я.

– Я совершенно уверена, что Открывающие, – сказала Серая Метелка.

– Да, – согласился Плут. – Они – Открывающие.

– А как насчет Доброго Доктора?

– Никто не знает. Ворожба не срабатывает в его сторону.

– Тайный игрок, – сказал я, – кем бы он ни был.

– Ты и в самом деле считаешь, что таковой существует? – спросила Серая Метелка.

– Это единственное, чем я могу объяснить то, что мои расчеты все время приводят не туда.

– Как мы определим, кто это? – спросила она.

– Не знаю.

– А мне все равно – уже все равно, – сказал Плут. – Я просто хочу снова вести простую жизнь. К черту все эти заговоры и расчеты. Я не доброволец. Меня призвали насильно. Верните мою тень.

– Где она?

– Вон там.

Он повернулся к большому красному чертежу на дальней стене.

Я взглянул в том направлении, но не мог разобрать, на что он пытается указать.

– Извини, – сказал я, – я не вижу…

– Там, – сказал он, – в чертеже, внизу справа.

Тогда я увидел, я сначала принял ее за игру света. Тень в форме белки закрывала часть чертежа. Несколько прямых, блестящих кусков металла торчали по периметру тени.

– Это она? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Ее удерживают на стене семь серебряных гвоздей.

– Что же нужно делать, чтобы освободить ее?

– Нужно вытащить гвозди.

– А это опасно для того, кто будет их вытаскивать?

– Не знаю. Он ничего об этом не говорил.

Я поднялся на задние лапы и передней дотронулся до верхнего гвоздя. Он не очень крепко сидел, и со мной не произошло ничего необычного. Поэтому я наклонился вперед, схватил его зубами, вытащил и бросил на пол.

Лапой попробовал остальные шесть. Два из них явно слабо сидели. Я хватал их зубами, один за другим, и вытаскивал. Они блестели на полу, настоящее серебро, и Серая Метелка стала их рассматривать.

– Что ты чувствовал, когда вытаскивал гвозди? – спросила она.

– Ничего особенного, – ответил я. – Ты замечаешь в них что-то такое, что я пропустил?

– Нет. Я думаю, сила заключена, главным образом, в этом чертеже. Если должна быть какая-то реакция, причину ее надо искать на стене.

Я попробовал оставшиеся четыре гвоздя. Они сидели крепче, чем те, которые я уже вытащил. Очертания тени колебалось теперь между ними.

– А ты чувствовал что-нибудь необычное, когда я проделывал это, Плут? – спросил я.

– Да, – ответил он. – Я чувствовал легкий зуд в каждом из тех мест на теле, которое, по-видимому, соответствует тому месту на тени, из которого вытаскивали гвоздь.

– Предупреди меня, если что-то изменится, – сказал я, наклонился вперед, ухватился за следующий гвоздь и стал расшатывать его зубами.

Потребовалось примерно полминуты, чтобы вытащить его, потом по очереди я попробовал три остальных. Два гвоздя сидели довольно крепко, а один примерно так же, как тот, который я только что вытянул. Я взялся за тот, что послабее, и дергал его, пока и он тоже не вышел из стены. К этому моменту тень равномерно сжималась и расширялась, как будто развевалась в третьем измерении по толщине, и частично становилась невидимой для меня каждый раз, как это происходило.

– Зуд не пропал, – заметил Плут. – Я начинаю теперь чувствовать его повсюду.

– А боли нет?

– Нет.

Я потыкал лапой в два оставшихся гвоздя. Крепкие. Возможно, лучше было бы привести Ларри с клещами, чем рисковать сломать себе об них зубы. Все же не помешает сначала попробовать. Я расшатывал один из гвоздей почти минуту, но он, казалось, нисколько не поддался. Тогда я остановился, чтобы дать отдых челюстям и пообещал себе, что попробую оба гвоздя, прежде чем решу сдаться.

Я проделал то же самое со вторым гвоздем, расположенным примерно в десяти дюймах слева от первого, но не мог определить, когда закончил, добился ли каких-либо сдвигов.

Мне не нравился вкус штукатурки и краски, которой был нарисован чертеж. Я не мог с уверенностью сказать, что находится под штукатуркой, на чем держатся гвозди. Слишком мало верхнего слоя откололось от стены, чтобы я мог различить поверхность, которую он покрывает, – только набрал в рот песка с сырым привкусом подвала.

Я отступил назад. Чертеж выглядел размазанным и мокрым, интересно, как собачьи слюни могут повлиять на его таинственные свойства.

– Пожалуйста, попробуй еще, – попросил Плут.

– Я просто перевожу дыхание, – сказал я. – До сих пор я пользовался передними зубами, потому что так было легче. Теперь перейду на боковые.

Итак, я снова приник к стене и ухватился за гвоздь правыми коренными зубами, и он, казалось, слегка зашатался под моим напором. Очень скоро он зашевелился, потом пошел.

В конце концов, я бросил его на пол и прислушался. Серебро издает приятный звук при ударе.

– Шесть, – объявил я. – Как теперь ощущения?

– Зуд усилился, – сказал Плут. – Возможно, это что-то вроде предвкушения.

– Последний шанс отказаться от этой затеи, пока у тебя есть преимущество, – сказал я, поворачиваясь, чтобы использовать левую сторону челюстей для последнего гвоздя.

– Продолжай, – сказал он мне.

Я ухватил гвоздь и начал расшатывать его, медленно, прикладывая равномерное давление, а не дергая резко, что, как показал опыт с предыдущим гвоздем, было более эффективным. Я боялся за зубы, но ничего не треснуло и не откололось. Звук серебра, однако, куда приятнее, чем его холодный металлический привкус.

И все это время сама тень периодически набегала на мою морду, мелькая перед глазами, как быстрое облако перед солнцем, на мгновение окутывая меня и снова убегая прочь.

Я почувствовал, что гвоздь движется. К этому моменту челюсти мои начали болеть, и я поменял сторону. Мне случалось разгрызать крупные кости, и я знаю силу своих зубов. Но эта задача требовала большего, чем просто кусательные способности. Важнее было движение, в котором участвовали шейные мышцы и челюсти. Вперед, назад…

А потом гвоздь начал ослабевать. Я остановился, чтобы передохнуть.

– Что мы будем делать, когда она освободится? – спросил я у них. – Что помешает ей просто ускользнуть? Есть ли какое-то средство прикрепить ее обратно?

– Я не знаю, – сказал Плут. – Я об этом не подумал.

– Прежде всего, как ее от тебя отделили? – спросила Серая Метелка.

– Он зажег свет и отбросил тень на стену, – сообщил Плут. – Забил гвозди, потом провел серпом возле моего тела и как-то отсек ее. Когда я отошел, она осталась. Я сразу же почувствовал себя иначе.