Лунный бархат - Далин Максим Андреевич (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Ляля взмахнула рукой и чуть не упала со стула. Генка ухмыльнулся. Женя вошел, но певцы в творческом экстазе не обратили на него внимания.
Ляля пискнула в восторге, оглянулась, увидала Женю, смутилась и прыснула в ладони. Шурка улыбнулся, сел, взял свой плеер со стола и сунул за пазуху.
— На меня намекают, уроды, — гордо и даже слегка смущенно сообщил Генка. — Бить их некому. По шли в кухню, покурим, а то тут спать…
— Да что там, — начал Женя, но вышел.
— Я просто хотел сказать… Он ее успокоил, понимаешь. Она чего-то плакала, когда пришла, а сейчас уже не плачет. И я думаю — черт с ним, с идиотом, пусть себе, — буркнул Генка.
Женя затянулся, кивнул. Метель за окном улеглась. Улица, сиреневая от рассеянного света, блестела острым стеклянным блеском. Снег казался острым, как наждак. За стеной коротко, весело расхохоталась Ляля.
— Из этого мудилы классный папаша вышел бы, — сказал Генка по-прежнему мрачно. — Если бы он, ясно, не был таким дебилом по жизни.
Женя снова кивнул. Он давно все понял и теперь просто давал Генке скрыть чувства словами. Самому Жене отчего-то было горько-сладко — будто ожидалась гроза, большая беда, но пока установилось мирнейшее затишье. Последняя ночь накануне Столетней войны. Ну, может быть, предпоследняя.
За стеной Корнет запел колыбельную из «Гусарской баллады». Женя частью вспомнил, частью расслышал давно знакомые слова:
— Знаешь, что, — тихо сказал Генка. — Я еще разберусь кое с кем. Я, считай, часовой — и за всем присмотрю. Слышишь?
Когда Женя с Генкой потушили сигареты и вернулись в комнату, Шурка и Ляля спали рядом на Жениной тахте. Ляля пристроила растрепанную головку на плече Корнета; они оба были удивительно похожи на маленьких уставших детей. Генка окинул их странным, запоминающим взглядом.
Следующим вечером, зеленовато-розовым от мороза, лунным, с луной в мутной радуге холода, Генка критически рассматривал лица вампиров, с трудом очнувшихся от дневного сна. Упер руки в бедра, похаживал, как на плацу, скептически усмехался. Женя согласно кивал. Он тоже не видел в вытянувшихся белых лицах с черными кругами вокруг запавших глаз ничего хорошего.
— В один прекрасный день мы не проснемся, — сказал Женя задумчиво. — Впадем в анабиоз, как граф Дракула в романе. И эта квартира станет склепом и зарастет паутиной — и все это будет длиться до тех пор, пока какой-нибудь любознательный сюда не притащится. И тогда мы как бы восстанем ото сна…
— И отожрем ему башку с голодухи, — закончил неромантичный Генка. — Очень здорово. Да скоро нельзя будет на улицу выйти — потому что мы на покойников похожи. Я ведь такой же?
— Абсолютно, — обрадовал Женя.
— Тебе идет, — заметил Корнет, опуская глаза. — Вылитый Мерлин Мэнсон.
Ляля фыркнула.
— Захлопни пасть, — ухмыльнулся Генка. — Чья бы корова мычала, крыс-савчик.
— Все это забавно, конечно, но надо же как бы что-то делать.
— Что тут сделаешь… В «Лунный Бархат» надо переться. Страшно подумать. Хорошо бы Корнета переодеть во что-нибудь… ну… поприличнее…
— Угу. Ватник. Валенки. Шапку-ушанку. Паранджу. И никто ни о чем не догадается.
— Слышь, Микеланджело, я сейчас ему по ушам настучу.
— Да хватит вам. Переодеваться смысла не вижу. Кого будем обманывать — Вечных Князей?
— Ну чего… пошли тогда. Ох, как погано-то…
— Да уж, не радостно.
— Да что вы, ребята. Мы же уже ходили — и ничего и не было. Очень надо вашим Князьям.
— Маленькая ты еще.
И они вместе покинули квартиру с холодной тяжестью в душах. У каждого было свое предчувствие, но предчувствия были одинаково дурные. И до метро прошли дворами, а в метро старались стоять спинами к поздним пассажирам, загораживая друг друга, с нетерпением ожидая своей станции. Напрасная предосторожность. В метро, в стоячем воздухе и сером электрическом свете живые неотличимо напоминали мертвецов, а мертвецы очень легко притворялись живыми.
В клубе Жене было до боли душевной жаль свою свиту. На фоне холеных, веселых, излучающих очарование смерти кровососов его друзья выглядели особенно жалко. И Женя ненавидел вампирский бомонд с неистовой силой — за надменные или насмешливые взгляды. А Лялечка держала бокал с кровью, как озябший ребенок — чашку с горячим чаем, и Генка терзал еще трепещущее мясо какого-то зверя, урча, хмуро посматривая по сторонам, и Корнет изо всех сил старался не урчать и не горбиться, но его глаза отчетливо отсвечивали красным.
Голос из-за плеча оглушил Женю, как лязг стальной цепи, упавшей на металлическую поверхность.
— Оу, какое общество! Вы только взгляните — их уже четверо! На вашем месте я бы осталась здесь навсегда.
— Добрый вечер, Магда, — сказал Женя, обернувшись. — Кажется, мы с вами давно не встречались?
— Давненько, давненько, Евгений. С тех пор многое изменилось, как я посмотрю.
Женя встал, чтобы не смотреть на Магду снизу вверх. За ним встал Генка. С Магдой к Жениному столу подошли еще несколько Вечных, с которыми Женя не был знаком. Они отчетливо излучали грозное веселье — и Женя понял, что развлекаться теперь собираются всерьез.
— Похоже, — промурлыкала Магда под общие сдержанные смешки, сохраняя насмешливую серьезность, — наш юный друг вообразил себя Спасителем с большой буквы — доктора описывали случаи подобной мании…
— Почему бы вам не идти своей дорогой, моя дорогая? — спросил Женя, стараясь быть таким же на смешливым и любезным. — Наши встречи как бы не доводят до добра.
— Мне тяжело простить мерзавца, нарушающего равновесие и разбившего сердце особы, которую я уважаю, — сказала Магда холоднее и жесточе. — Неужели вы не понимаете, что ваше присутствие здесь — это большая ошибка?
— Послушай, Магда, — Женя начал всерьез злиться, — ты специально устроила тогда этот спектакль с младенчиком?
— Ты — ошибка Лизы, — отчеканила Магда. — Что ты делаешь в Инобытии, трус несчастный? Увечишь души? Я тогда сразу догадалась, что ты из себя представляешь.
Она уже не пыталась выглядеть изысканно. Ее компания смотрела глазами раздразненных кошек. Напряжение висело в воздухе так явственно, что мерещились плазменные разряды в волосах и огни святого Эльма на кончиках пальцев.
— Почему… — начал Женя. Он растерялся, нужные слова не шли на язык, и Генка пришел ему на по мощь.
— Слушай, девочка, ты тут самая умная, да? Тебе это кто-нибудь сказал?
Магда взмахнула рукой перед его лицом и облизнула кончики пальцев, будто попробовав на вкус исходящую от него ярость. В ее глазах вдруг промелькнула тень боли.
— Бедный, бедный неупокоенный… Он тебя мучает, да? Не дает уснуть? Слушай, ты, — повернулась она к Жене, блеснув обнаженными клыками, — пацифист несчастный, ты за что этих беленьких…
— Слушай, ведьма! — рявкнул Генка. — Катись-ка отсюда, пока я не сказал грубее!
Магда отшатнулась. Темноволосый парень, стоявший рядом с ней, зарычал, вздернув верхнюю губу. Ляля тихонько встала со стула, потеребила Женю за руку. А Корнет сидел, обхватив себя руками за плечи, крест-накрест и дикими глазами смотрел мимо Магды.
— Уходите! — крикнула незнакомая Жене девушка со строгим лицом. — Уходите, как вам не стыдно! Полнолуние наступает, а вы!..
Женя мотнул головой.
— Ладно. Уходим. Пошли, ребята.
Генка тряхнул Корнета за плечо.
— Ну, чего сидишь! Пошли!
Корнет встал, как в полусне, потер глаза, Ляля взяла его за рукав, потащила — и они вышли из зала. Как сквозь строй.
