Буря ведьмы (Др. издание) - Клеменс Джеймс (книги онлайн полные TXT) 📗
Маг тихонько выругался, с трудом спускаясь по лестнице. Почему же он скрыл от Шоркана истинные причины интереса к Дневнику? Нет, дело вовсе не в том, что он хочет помешать ведьме им завладеть. Грэшим намеревался уничтожить книгу из чистого эгоизма.
Старик сплюнул на пыльный пол. Он солгал, потому что станди не понял бы его. Глупец вполне доволен состоянием своего ущербного духа. И почему бы ему не быть довольным? У Шоркана есть все: не только безграничное могущество и свобода сердца, не знающего ограничений, но еще и молодость, которой лишился Грэшим.
Шоркан не старел. Он оставался все тем же темноволосым молодцем, каким был в момент создания книги, в нем по-прежнему кипела энергия юности — зимы бесследно проходили одна за другой. А тело Грэшима, подчиняясь необъяснимому капризу магии, продолжало увядать: суставы невыносимо болели, на глазах появились катаракты, выпали волосы, лицо избороздили морщины.
Всякий раз, когда он, посещая башню, видел статного красавца, в сердце загоралось возмущение, и оно все росло. Многие века вода точила этот камень, и колодец обиды, ненависти в его душе постепенно наполнялся.
С ним ужасно обошлись, и Грэшим намеревался восстановить справедливость. Столетиями он изучал рунические тексты, ставил опыты над животными и детьми и наконец через многотрудные изыскания нашел способ вернуть себе молодость. Однако сначала необходимо освободить вторую половину духа, для чего и требовалось уничтожить книгу.
Грэшим твердо решил преодолеть все препоны на своем пути — плевать на союз с Темным Властелином и на обещания, данные Шоркану. Его свободное сердце не желало подчиняться этим двоим, считавшим себя повелителями. А потому он поступит так, как требует его дух.
Маг продвигался по коридорам, громко стуча по каменному полу. И пусть сгорят все, кто стоит на его пути!
Он остановился отдышаться на перекрестке двух проходов, тяжело оперся на посох и посмотрел в обе стороны. Кто-то толкнул сзади в плечо, и Грэшим резко повернулся: ах, всего лишь проклятый оборванец. Старик ударил его палкой по ребрам и прошипел:
— Держись от меня подальше.
Даже глазом не моргнув, тот отступил на шаг и остался стоять, уставившись на хозяина остекленевшими глазами. Мальчишка, словно кожная сыпь, постоянно раздражал его. Маг потряс головой, стараясь забыть о слуге, и вновь оглядел коридоры.
Куда же свернуть? Бедра болели, и мягкая постель казалась сейчас особенно привлекательной, но, если он рассчитывает когда-нибудь восстановить силу и задор юности, не следует потакать капризам суставов.
Теперь, когда ведьма недалеко, нельзя больше тянуть. Кто знает, как скоро она постучит в ворота? Приступать надо немедленно. Приняв решение, он пошел в правый коридор.
— Следуй за мной, — приказал он мальчишке, — но держись в шаге позади.
Проход вел в просторный двор. Грэшим нахмурился при мысли, что придется пересечь умирающий парк, окруженный крепостными стенами. И хотя ему было приятно созерцать сгнившие стволы и покрытые плесенью корни, редкая свежая листва или одинокий яркий цветок то и дело напоминали о прежнем величии города. Даже эти крохотные осколки былой славы вызывали у темного мага тошноту. Однако не любил он этот двор по другой причине: какая-то часть его существа испытывала там страх. Следы чирической энергии, сохранившиеся за долгие века, все еще плескались ядовитыми лужицами среди деревьев.
Из большого двора в центре дворца магия Чи растекалась по всему городу, здесь зародился А'лоа Глен. И хотя он давно умер, отголоски волшебной песни все еще звучали на садовых дорожках.
Грэшим еще сильнее ссутулил плечи. Он ненавидел это место, но сегодня придется пройти по проклятым аллеям — другого пути к катакомбам нет.
Он брел по длинному коридору, мальчишка плелся следом. Подошвы ныли, щиколотки ломило, сердце испуганным кроликом колотилось в груди. Наконец он оказался возле позолоченных дверей, ведущих во двор.
Витражные створы были вдвое выше человеческого роста, на них изображались два переплетенных розовых куста с блестящими в полуденном солнце шипами. Цветы были вырезаны из рубинов и сердце-камня — символов Ордена. На один такой бутон можно было купить небольшой город.
По обе стороны выхода стояли стражи с длинными мечами. Один из них шагнул вперед и распахнул дверь перед облаченным в белое старцем. Брат Ордена ни в чем не знал отказа.
Грэшим благодарно склонил голову и вышел на солнце, мальчик, по обыкновению, прошаркал за ним. Маг прищурился и вспомнил еще одну причину отвращения к этому месту: дорожки, словно пятнами плесени, были усеяны братьями в молочных одеждах. Он и забыл, каким многолюдным может быть двор в дни, когда яркое солнце прогоняет морской туман.
Старик, с трудом сдержав стон, углубился в сад.
— Брат Грэшим? — окликнул кто-то слева, и на тропинке громко зашуршал гравий. — Как я рад снова видеть тебя! Солнце многих выманило на улицы.
Проклятье! Грэшим повернулся к говорившему, не поднимая скрывавшего лица капюшона. Как этот глупец узнал его? И тут он вспомнил про мальчишку. Конечно, любой заметит его олуха слугу. Грэшим уловил сочувственный взгляд коллеги, обращенный к мальчику.
— Ты прав, брат Трит, — ответил маг, стараясь скрыть раздражение, — замечательный выдался денек. Как тут усидишь дома? Мои старые кости мечтают о тепле, они и заставили меня прийти сюда.
Невысокий толстенький брат, сбросивший на солнце капюшон, улыбнулся. Редкие волосы цвета дорожной грязи уже не могли скрыть лысины, а маленькие глаза были слишком широко расставлены.
«Как он похож на удивленную корову», — подумал Грэшим.
Вдруг глазки брата распахнулись в изумлении.
— О! Так ты еще не знаешь!
Грэшим мысленно застонал. Слухи носились, точно дикие псы, по коридорам дворца, все сметая на своем пути. У него не было времени на подобные глупости, и Грэшим сделал вид, что не понял. В его возрасте он мог позволить себе имитировать глухоту.
— Я лучше пойду, пока мои старые ноги не отказали. Зимняя сырость все еще живет в моих коленях. — И он тяжело оперся на свой посох, чтобы подчеркнуть последние слова.
— Тогда уж небольшая прогулка по саду пойдет тебе на пользу, — сочувственно ответил брат Трит. — Я провожу тебя.
— Ты очень добр, но в этом нет необходимости. Со мной мальчик.
— Ерунда. Я отведу тебя взглянуть на дерево коа'кона. Как же можно отказаться от подобного зрелища?
Грэшим уже с трудом сдерживался.
— У меня нет времени…
— О, так ты правда не слышал? — Брат Трит ужасно обрадовался возможности первым сообщить важную новость. — Пойдем посмотрим. Просто поразительно! Вот увидишь, это доброе предзнаменование.
Грэшиму совсем не хотелось идти в центр сада к чудовищному мертвому дереву, однако слова брата Трита задели в нем струну любопытства. О чем этот слабоумный болван?
— Что за добрые знамения?
— Не хочу портить тебе сюрприз, сам увидишь.
Сандалии брата Трита громко заскрипели по гравию в тишине двора, и Грэшим последовал за толстяком. Скрыв недовольную гримасу, он махнул мальчишке, приказывая не отставать.
Из всех напоминаний о древней чирической магии дерево коа'кона было самым сильным. Когда-то его ветви тянулись высоко в небо, выше всех городских шпилей. Перед смертью ствол стал таким толстым, что десять человек, взявшись за руки, не смогли бы его обхватить. Прежде полог серебристо-зеленой листвы закрывал весь сад, а по ночам пурпурные цветы раскрывались и сияли, словно тысячи сапфировых звезд. Жители А'лоа Глен считали дерево сердцем города.
И все же, каким бы величественным ни выглядело дерево, истинная его сила скрывалась в узловатых корнях. Их сеть глубоко уходила в землю, окутывая город волшебной паутиной. Маги знали, что именно в ее толстых переплетениях бьется сердце города. Обитатели А'лоа Глен питали могучие корни, сливая свои силы в единый сгусток энергии, и благодаря тысячи отростков созданные заклинаниями шпили тянулись к небесам и происходили невероятные чудеса.
