Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ) - Суржиков Роман Евгеньевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
- Милорд, представьте: наш Луис потерял коня!
- Это как - потерял? Конь что же, под камень закатился или сквозь дыру в мешке выпал?!
- Луис привязал его с вечера, но плохо. Да к тому же не на лужайке, где травы много, а чуть в стороне. Конь отвязался и пошел пастись на лужайку. Потом, видать, покумекал, вспомнил, что в долине Первой Зимы пастбища всяко богаче, чем здесь, да и пустился в обратный путь. Только его и видывали!
Эрвин хохотнул, но тут же сбился на кашель. Спросил:
- А что же часовые?
- Так ведь часовые не помнят, чей это конь! А что не привязан - никого не удивило. Кайры своих коней не привязывает - их кони выучены, как следует. Часовые и подумали, что животное принадлежит одному из рыцарей.
Луис, глядя со стороны, понял, что лорду уже известно о приключении. Набрался духу, подошел поближе, красный, как томат. Исследуя взглядом камушки под сапогами Эрвина, сказал:
- Милорд, простите мою оплошность... Я совершил такую глупость, что и сказать стыдно... Милорд, ведь сир Томас поведал вам о том, что случилось, да?
- Это я - сир Томас? - хохотнул Томми. - Не забудь всем рассказать!
- Поведал, - кивнул Эрвин. - Вы потеряли верхового жеребца, которого даровал вам мой отец.
Как любой дворянин, Эрвин разбирался в конях и прекрасно знал, что сбежавший жеребец немолод, труслив, узок в груди и стоит от силы несколько елен. Однако лорд намеренно напустил на себя строгий вид, желая путем эксперимента проверить, достиг ли Луис дна смущения, или способен смутиться еще больше. Оказалось, вполне способен - механик вжал голову в плечи наподобие черепахи и раза четыре облизнул губы прежде, чем выдавить:
- Умоляю, простите меня, милорд! К сожалению, у меня было очень мало опыта обращения с лошадьми... Будьте так великодушны, смилостивитесь и велите послать людей... Ну, чтобы поймали и вернули его, понимаете?..
- В горах есть волки, милорд. Они остерегаются приближаться к нам, но рыщут около, - задумчиво произнес Томми и поглядел на запад, куда, по всей видимости, ушел жеребец. - Взгляните, милорд...
Эрвин присмотрелся. Милях в трех от лагеря над тропою кружили грифы. Выписывали кольца в опасной близости к скалам, то и дело опадали вниз, теряясь из виду, но вскоре снова всплывали и принимались кружить на распластанных крыльях.
- Внизу пируют волки, милорд, - пояснил Томми. - Грифы пытаются урвать свой кусок, а серые их отпугивают.
Луис схватился за голову и вскричал:
- Бедный, бедный мой малыш! Боги, какая страшная гибель ждала тебя по моей вине! Я - глупейший из смертных...
Его горе было столь искренне, что Эрвин испытал некоторое сочувствие. Томми, напротив, позабавился:
- Будешь ты теперь, Луис, сам себе служить конем. Потащишь на спине свою треногу. Гляди, как бы и тебя волки не сожрали.
- Как же?.. - воскликнул Луис, испуганно выпучив глаза. - Как же мне идти пешком? Ведь у меня угломер, линейки, карты, отвесы! И это вдобавок к моим личным вещам. Как же все это донести на себе?
Томми не удержался от смеха:
- Бедняга! Угломер тебе тащить тяжело! А не пробовал отшагать сотню миль, неся на себе два щита - свой и господский, - две кольчуги, два копья, топор, охотничий лук, да еще фунтов десять жратвы? Вот тогда бы...
- Томас, - оборвал его Эрвин, грей умолк. - А с вами, Луис, не знаю, что и делать теперь.
- А не найдется ли... простите меня, милостивый лорд, но не найдется ли при отряде... еще одной, лишней лошади?
Томми хохотнул, но воздержался от комментариев. Вообще-то Луис прав: трое из кайров отряда взяли с собою по паре лошадей. Так поступил и сам Эрвин - с ним был вороной Дождь и игреневая красавица Леоканта. Однако те, кто мог позволить себе второго коня, были знатнейшими участниками эксплорады, и лошадей держали подобающих - ценою от сотни золотых. Кто захочет отдать такое сокровище рассеянному недотепе!
- Поедете верхом на осле, сударь, - решил Эрвин.
- Не знаю, как и благодарить вас, милорд! - воскликнул Луис, прижав руки к груди.
Полдня воины забавлялись от души, глядя на то, как конопатый блондин пытается поладить с осликом. Чтобы убедить животное двигаться в нужную сторону, Луис применил все возможные средства, начиная от нежных уговоров и поглаживаний по загривку, заканчивая шантажом, взятками и призывом страшных проклятий на головы всей родни ишака по материнской линии. Серый упрямец никак не мог взять в толк, с чего вдруг на его спину взгромоздилось двуногое беспокойное животное, если прежде там мирно дремали тюки с поклажей. Эта перемена долго не укладывалась в мировосприятие осла. Он испробовал ряд путей выхода из ситуации: стоял на месте, разворачивался поперек тропы, подобно маятнику качался из стороны в сторону, ревел так, что закладывало уши, а в качестве крайнего средства садился на задницу. Суровые воины хохотали, даже Эрвин присоединился к ним, несмотря на кашель. Кайр Джемис сказал ему:
- Благодарю вас, милорд, за забаву. Прекрасное решение - усадить Луиса на осла. Ему там самое место.
Эрвин улыбнулся было в ответ, но встретил холодный, без тени усмешки взгляд кайра.
К обеду Луис сумел найти с осликом общий язык и вполне сносно управлял им без посторонней помощи. Однако с его репутацией было покончено. Механик сделался посмешищем. Никто больше не расспрашивал его о туннелях и мостах. Если кто из воинов и обращался к Луису, то лишь затем, чтобы справиться о настроении и здоровье его племенного скакуна.
Миновало две недели со дня отправки, и эксплорада вошла в ту часть Кристальных гор, которую толком никто не знал. Приходилось ориентироваться по карте. Составленная больше века назад, карта не баловала точностью. Тропы, отмеченные на ней, оказывались завалены и непроходимы; очертания горных склонов иногда настолько отличались от своего изображения, что сложно было понять, в каком месте находишься.
Луис Мария принялся исправлять карту. Старательность не позволяла ему наносить объекты "на глаз". Прежде, чем нарисовать поверх карты линию, он почитал делом чести спешиться и произвести замеры, проверить стороны света, сосчитать количество шагов до соседнего ориентира, чтобы уточнить масштаб карты. Эрвин полагал, что невозможно двигаться медленнее, чем они шли прежде. Луис убедил его в обратном. Отряд сделал больше десяти остановок и прошел за день три с половиной мили. Эрвин прикинул, что такими темпами они не вернутся в Ориджин даже к будущей весне, и отнял у Луиса карту.
- Я сам займусь исправлениями карты, - объявил лорд, - а вы делайте замеры, которые нужны для рельсов, и говорите мне числа.
Эрвин кое-что помнил о картографии из Университета - весьма смутно, надо заметить. Но особенной точности, по его мнению, и не требовалось: сто лет никто не заходил в эту часть гор, и еще сто лет не зайдет. Эрвин изображал скалы, тропы, ущелья, чувствуя себя скорее художником, чем ученым. Он заботился прежде всего о том, чтобы очертания рельефа выглядели красиво, и, надо сказать, вполне преуспевал в этом. Карта, созданная Эрвином, не слишком превосходила точностью прежнюю, зато на нее определенно было приятнее смотреть.
Увлеченный делом, Эрвин начал понемногу забывать о простуде. Именно так - забывать. Пряные отвары, которыми каждый вечер потчевал его лекарь, не приносили никакого облегчения - от них только клонило в сон. Не больше толку было и от той смердящей дряни, которую Фильден втер в грудь Эрвину. Молодой лорд провел тогда всю ночь без сна: зелье, кажется, пропекло насквозь кожу, ребра и легкие, и подбиралось к позвоночнику; а кашель все равно не унимался. "Дайте срок, милорд. Всякому снадобью нужно время, чтобы подействовать", - утешал лорда Фильден. Снадобье начало действовать, когда Эрвин увлекся картой и перестал обращать внимания на боли. Медицина - странная наука. Умный человек не станет принимать ее всерьез.
Отряд теперь двигался быстрее, с редкими остановками, с каждым днем удаляясь от Первой Зимы на пятнадцать-двадцать миль. Места вокруг становились все более дикими. Пологие склоны зарастали густым ельником, из которого, словно исполинские клыки, торчали гранитные утесы. Снежные вершины остались за спиной и по сторонам, лишь одна маячила впереди над горизонтом, мглистая и неясная из-за расстояния. Могучий пик, царапающий вершиной облака, звался Служанкой - из-за примыкающего к склону плоскогорья, белого, словно передник горничной. Перейдя Подол Служанки, отряд прибудет в Спот - последний поселок на краю Запределья.
