Путем неизбежности (СИ) - Дорошин Богдан (книги полностью бесплатно txt) 📗
Вскочив на ноги, я хотел снова бежать к лесу, но на меня налетел Энрике. Его тяжелый рыцарский конь чуть не затоптал меня, но я на неведомых рефлексах отскочил в сторону, и тут же запрыгнул на круп лошади, оказываясь за спиной Энрике. Он был без доспехов, что объяснялось тем, что время было мирное, и мой кулак с легкостью настиг уязвимые места на теле мужчины. Несколько раз я ударил по почкам, дважды — в затылок, и последний, контрольный выпад был нанесен мной в область виска. По всей видимости, Энрике потерял сознание, так как стал заваливаться назад. Конь взбрыкнул, и я не сумел удержаться на его спине, валясь в траву.
К тому времени, остальные рыцари галопом мчались к месту события. На их лицах я не прочитал ни одной хорошей для себя эмоции.
Меня плотно окружили и лазейки для бегства я уже не видел. В первых рядах показался Маус, на лице которого застыло бешенство. Сзади виднелся и сам граф, который выглядел больше озадаченным, чем обеспокоенным.
— Убейте его, — грозно распорядился Маус, и я услышал, как свои ножны покидают две дюжины острых мечей. Я находился в замкнутом пространстве, и вокруг стеной виднелись лишь лошади, и их наездники. Намеренья у этих самых наездников были самые не радужные.
Но их вовремя остановили.
— Нет, — воскликнул Вильгельм, поднимая руку.
— Но господин, почему? — ошарашено спросил Маус, поворачиваясь к графу.
Рыцари начали перешептываться, не зная, что происходит. Лезвия тяжелых мечей пускали солнечные зайчики. Наконец молодой граф соизволил объясниться.
— Неужели ты хочешь, Маус, чтобы твоих братьев, моих людей, одолел какой-то голодранец? А судя по тому, что я сейчас видел, Локс и Энрике проиграли, отнесясь к этому человеку с праздной беспечностью. Именно они заслуживают разобраться с этим, — Вильгельм хотел произнести слово «смерд», но передумал. — И не зарезать его как собаку, а сойтись в честном бою, как и подобает рыцарю. Только так они смоют свой позор. Ради чести.
— Ради чести, — повторил Маус смиренно.
— Ради чести, — вторили ему остальные рыцари.
Мечи стали заползать обратно, пряча лик острых лезвий в утробах темных ножен. Потом все рыцари спешились, но я не чувствовал себя польщенным. Я был зажат в круге из враждебно настроенных людей, замерзший и голый. Ко мне никто не подходил, и я спокойно ждал, уже даже не пытаясь использовать слова. Говорить у меня тогда не получалось.
Вскоре под руки принесли Локса, который сильно хромал. По первым признакам он сломал лодыжку, но злая ярость толкала его в бой.
— Я порву этого щенка! — кричал он, припрыгивая на одной ноге. — Дайте мне меч!
Здесь же находился и Энрике, но этот был молчалив и внимателен. Вильгельм объяснил им суть своей идеи и оба согласились. Локсу, как покалеченному, разрешили пользоваться лошадью, но Энрике должен был схватиться со мной в пешем бою.
— Господа, — громко объявил молодой граф, словно выступал в театре перед публикой. — Предположим, что этот неказистый субъект никакой не смерд! Он рыцарь. Ведь законы чести запрещают нам сражаться на дуэли с простолюдинами, а обида требует крови. Итак, мистер неизвестный, — Вильгельм обратился к моей персоне, — я хочу, чтобы вы во всеуслышание сказали «Я не являюсь рыцарем, милорд», в противном случае мы будем считать вас таковым, и дуэли пройдут согласно древним обычаям.
Открывать рот было бессмысленно, в лучшем случае я смог бы выдать лишь нечленораздельное мычание. Поэтому я принял решение сохранить достоинство.
Локс и Энрике потянули соломинки и короткая досталась рыцарю с поломанной ногой. Он ругнулся и отковылял в сторону, попросив у товарища оставить для него хотя бы маленький кусочек от моей задницы. Тот кивнул, и пошел готовиться к поединку.
А готовился, я скажу вам, он основательно. Товарищи поднесли ему доспехи, что нашлись на вьючных лошадях, и стали помогать Энрике облачаться в броню. Я тем временем сидел голой задницей на траве, смотря перед собой в одну точку. Как уже упоминалось, в те дни мое состояние было далеко от нормального, и я особо не переживал, что вскоре меня будут убивать.
Ко мне подошел Вильгельм, остановившись, правда, на порядочном расстоянии. Его благородная кровь не выносила, чтобы низкосортные люди находились к нему слишком близко.
— Малоуважаемый «рыцарь», — начал граф ехидно. — Обычай гласит, что если у вас нет экипировки для дуэли, то вам ее должны предоставить. Для этого необходимо лишь сказать «Мне нужны оружие и доспехи, милорд». Кивать запрещено, — на всякий случай предупредил Вильгельм.
Ясное дело выпросить экипировку мне не удалось, но кто-то из рыцарей швырнул мне в ноги кинжал, и он застрял лезвием в земле. Прикоснувшись к оружию, по моему телу прошла странная дрожь, оно само начало вспоминать как пользоваться смертоносной сталью.
— И Спасителя ради, дайте ему какую-то тряпку, — взмолился Вильгельм, закатывая глаза. — А то ходит тут, трясет причиндалами, словно и не в приличном обществе находиться.
Слово господина — закон, и спустя минуту мне под ноги швырнули одежду. Выбирали ту, что подешевле, но в дворянских сундуках не нашлось рваного тряпья. Я натянул через голову белую рубаху, а после запрыгнул в просторные штаны, которые мне были чуть великоваты. Ботинок не дали, видно пожалев.
Место для дуэли выбирали тщательно. Маус несколько раз прошелся по воображаемой арене, приминая тяжелыми сапогами траву, а потом дал добро. Он же и выступил моим секундантом, потому как иначе было нельзя. Перед самым боем старый рыцарь пожелал мне скорой смерти, и отошел в сторону.
В кругу диаметром десять квадратных метров остались только мы с Энрике, остальные разместились по периметру. Мой оппонент был закован в рыцарский доспех, а на голове его красовался шлем с плюмажем. Щелкнуло забрало и воин пошел вперед, никуда особо не спеша.
Я же тупо стоял и смотрел на выданный мне кинжал. Если бы мне его не бросили, я вряд ли смог бы остаться в живых. Это уж точно. Его вид всколыхнул в моей механической памяти движения, которые я, вероятно, знал еще до своего погребения. Причем в совершенстве.
Меч Энрике рассек воздух в дюйме от моего лица. Рыцарь поспешил с ударом, а так же было видно, что его потрясло мое хладнокровие. Я даже не шелохнулся, когда в мою сторону летел меч, лишь несколько раз моргнул. Он сделал новый замах, целясь на сей раз тщательней, но я легко увернулся, причем сделал это таким способом, что оказался у соперника за спиной: легкой раскруткой тела, уйдя под летящий в мою сторону удар.
Энрике начал разворачиваться. Слишком медленно, если он действительно рассчитывал выжить. Примерно об этом я и думал, когда воткнул лезвие кинжала между щелями его брони. Отлаженным движением моя рука сама нашла прореху между шлемом и панцирем, и нож угодил в шею, преодолевая несложное сопротивление плоти и позвонков.
Когда я выдернул свое оружие обратно, все увидели, что оно по самую рукоять в крови, а Энрике в это время уже падал на траву, выронив меч. Вот так вот. Рыцарь успел сделать всего два удара и был мертв, а сам бой от силы занял двадцать секунд.
Наступила гробовая тишина. У Вильгельма от удивления отвисла челюсть. Не только в его глазах, но и в глазах всех остальных, сражение выглядело очень эффектным, и теперь они смотрели на меня не как на загнанного в угол голодранца, а как на опасного зверя, который только теперь по-настоящему показал острые клыки.
Две дюжины ошарашенных глаз следили за моей персоной, а потом Маус объявил о моей победе. Сделал он это бесцветным голосом, не в силах поверить в случившееся.
— Следующий поединок, — начал было ветеран, но его прервали.
— Стойте! Стойте, — к Маусу на одной ноге запрыгал Локс. — Я не могу сражаться. Думал, что могу, но нога…
Говорил он это как раз в тот момент, когда я тянулся за длинным мечом убитого Энрике. И хоть впоследствии его считали трусом и презирали за малодушие, многие рыцари из присутствовавших тогда на поляне, разделяли его чувство. Трезво оценивая обстановку, они понимали, что победить поодиночке дикого голодранца им вряд ли удалось бы.
