Могильщик. Черные перчатки (СИ) - Башунов Геннадий Алексеевич (книги без сокращений .TXT) 📗
Сунув сапоги с портянками под мышку, могильщик шагнул в воду. Это было даже приятно, хотя за ночь вода остыла порядочно. Тотенграбер двинулся вдоль скалы. Поначалу вода едва доходила до колен, но чем дальше он шёл, тем глубже становилось, зубы могильщика начали выбивать дробь. Чёрт, озеро всё-таки не река, вода здесь прогревается плохо, да и то только на поверхности, а за ночь быстро остывает. Лишь бы ноги сводить не начало, свалиться в такую воду с головой не хотелось бы.
Пройдя несколько десятков шагов, могильщик, наконец, увидел лаз — довольно узкую дыру в скале, наполовину погружённую в воду. Всё-таки такое большое озеро подвержено приливам. Но ждать отлива Велион не собирался. Стараясь держать сапоги над водой, он полез в дыру.
Оказалось, что кусок скалы просто нависает над водой, могильщик сразу оказался в мало освещенном помещении, резко повышающийся пол которого был покрыт песком. Значит, пока придётся пройтись босиком, чтобы песок не попал в сапоги. Босиком, так босиком. Велион бодро зашагал по сухому.
Под скалой был настоящий коридор, причём, никакого человеческого вмешательства не было видно, только естественно округлые закутки и повороты. Впрочем, идти было легко, так что наплевать, кто делал этот проход — природа или человек. Наверное, когда-то здесь тёк подземный поток, впадающий в озеро, могильщик слышал о таком. Удивило тотенграбера другое — воздух в пещере был свежим, хотя сквозняка не чувствовалось, само помещение хорошо освещалось, хотя никаких дыр в потолке и стенах тоннеля не наблюдалось. Магии Велион не чувствовал, но никакого другого объяснения этому быть не могло. Ещё в туннеле не оказалось никакой живности, и это тоже хорошо, нарваться здесь на какого-нибудь ядовитого ползучего гада могильщику не улыбалось.
Вскоре Велион увидел грубо вытесанную лестницу, ведущую вверх. До центра города около двух миль, могильщик же прошёл не более полутора тысяч ярдов, значит, здесь Карпре спустился в пещеру. Если бы Велион сейчас поднялся наверх он, возможно, нашёл бы тело Кермега, но подниматься он не собирался. Огромный богатый могильник — лучшее надгробье для мальчишки. Его убийца забросан песком — никто даже не потрудился вырыть ему могилу. Да и желающих прикасаться к телу, которое начало гнить и разлагаться прямо на глазах, не было.
Ещё через четверть часа пол начал повышаться.
А ещё через несколько минут на могильщика накатило знакомое ощущение. Он не испытывал его несколько месяцев, оно было немного другим, но не узнать его было невозможно.
В ухо будто начал вкручиваться длинный червь, во рту забегал паук, в ноздри кто-то сунул по перу и начал шевелить, по телу будто прошлись грубой мочалкой.
Велион остановился. В глазах плыло, горло свело спазмом. Он вспоминал Элаги, призраков Импа. Стало плохо, сердце защемило, заныло, кто-то будто начал рвать его на части. Могильщик тяжело опустился на каменный пол пещеры.
"Карпре вернулся не потому, что было поздно, — понял тотенграбер. — Он испугался, испугался и вернулся, чтобы попробовать уговорить меня пойти с ним… А я… я не переживу второго Импа… впрочем, здесь призраков может не быть".
Голова кружилась, тёмных кругов перед глазами стало ещё больше, но Чёрный могильщик видел, что в десятке метров впереди пещера начинает расширяться. Наверняка, выход за стену там. Но идти дальше совершенно не хотелось, Велион испугался, наверное, впервые в жизни испугался до полусмерти. Его посетила трусливая мысль отойти назад, отсидеться где-нибудь до обеда, а потом вернуться и сказать, что у него ничего не вышло.
Но помимо страха появилось ещё и другое чувство. Что-то, что не давало могильщику покоя. Призрак той надежды, которая пришла к нему, когда он услышал легенду о Сердце Озера.
С трудом поднявшись, Велион зашагал вперёд. Его шатало, сердце рвалось в груди, но он шёл, всё быстрее и быстрее, скрипя зубами, сжимая кулаки, он шагал, как кукла которую тянут за ниточку.
Но когда он вошёл в пещеру, никакого подъёма наверх не было. Были только несколько ответвлений, ведущих в разные стороны да груда наваленных камней в самом центре. Велион, не раздумывая, по наитию, повернул в правый тоннель.
Этот тоннель прокладывали более грубо, местами громоздились груды осколков камней, несущих следы зубил и ломов. Пол резко начал идти вверх лишь через несколько десятков шагов. Велион, спотыкаясь и шатаясь как умалишённый, брёл вперёд. Обрывки мыслей бестолково бились в голове. Наверное, это черви в ушах их спутали, решил тотенграбер. Он остановился и долго стоял, ковыряя в ухе, чтобы вытащить червя, но тот не давался, продолжая ввинчиваться в ухо и дальше. Два других, покрытые усиками, вызывающими жуткую щекотку, полезли в ноздри, заткнули нос. Мысль о том, что это иллюзия пришла потом, она тяжело вползла в голову и крепко засела там, раздувшись настолько, что могильщику начало казаться, что всё здесь — морок.
Спустя ещё какой-то промежуток времени Чёрный могильщик буквально ввалился в пещеру. Здесь следы деятельности человека были заметней всего — у стен валялись груды вывороченных камней, пол покрывала мелкая крошка и булыжники покрупнее, складывалось впечатление, что некоторые валуны буквально разбивали в крошку. Велион, с трудом сосредоточив зрение на одной точке, увидел, что во многих валунах были кварцевые включения.
А ещё он увидел тонкую украшенную вязью лестницу, ведущую наверх.
Велион, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвётся, поднялся, едва передвигая ногами, добрёл до этой лестницы и начал подъём.
Стало ещё хуже. Сейчас, сейчас придут те мысли, страшные, вгоняющие в пот, тот бред, что могильщик нёс сам себе по дороге в Имп…
Но было ещё хуже.
— Что это за народ без имени? — грянул кто-то сверху. — Нет имени — нет народа!
— Я назвал его Сердце Озера, — неуверенно произнёс тонкий мальчишеский голосок.
— Их надо было уничтожить, зачем ты полез, брат? — с яростью в голосе гремел кто-то огромный, хищный. — Нет имени — нет народа. Я должен был их уничтожить!
— У этого народа появилось имя, — насмешливо возразил первый голос. — А я недурно заработал на приношениях, представь себе. Не переживай, они потеряют своё имя.
— Когда? Сколько можно ждать?
— Сколь нужно, брат. Посмотри на них. Жалкие существа, копошащиеся в земле…
— В земле? Ты не брезгуешь вещами, которые эти черви добывают из земли!
— Не брезгую, но за эти вещи можно приобрести то, что нам надо — их жизни, их страдания, их смерть. Их души. Они готовы продать своих детей за несколько грошей, за ещё меньшую сумму готовы убить соседа. Они убивают даже просто из любопытства, исходя из своего желания. Убивают, мучают, насилуют. Заживо сжигают детей и стариков, насаживают на колья братьев. Матери душат своих детей, чтобы сожрать лишний кусок хлеба, дети бросают голодать своих стариков ради того же…
— Этого мало! Мало, мало, мало!!!
— Они развязывают войны ради денег, собственной прихоти или клочков земель. В войнах гибнут сотни и тысячи людей. Ни в чём не повинных людей, брат. А те ублюдки, что развязывают эти войны, в которых погибли ни в чём неповинные женщины и дети, пользуются огромным почётом, купаются в славе и уважении. Мужчины, способные благодаря своей силе или умению убить множество врагов, называются героями. Пойми, брат, тебе нужна сила, а я их ненавижу. Ненавижу настолько, что меня не удовлетворит гибель одного вшивенького народца. Я хочу, чтобы они все легли в землю, предварительно подвергнутые таким мучениям, что наша мощь возрастёт в сотни раз.
— И кто же их уничтожит, брат?
— Они сами и сделают это.
— Ты бредишь! Кто заставит их сделать это?
— Они сами, брат. Нет имени — нет народа. Они потеряют своё имя, имя человека. И тогда…
Два голоса, от звука которых Велион чуть ли не падал на колени, ушли. Могильщик, остановившийся посреди невысокой лестницы, двинулся дальше. Голоса исчезли, но лучше не стало. Тотенграбер поднялся наверх, отворил люк — петли даже не скрипнули — и оказался в небольшом по площади здании, но очень высоком. Ни дверей, ни окон здесь не было, только спиральная лестница. Не имея другого выбора, могильщик начал подъём.
