Нездешний - Геммел Дэвид (читать книги без сокращений .txt) 📗
— Тебе никогда не хотелось остепениться? Завести семью?
— У меня уже была семья — они все умерли.
— И у меня была. Только моя-то благоверная не умерла — сбежала с вентрийским торговцем и сыновей забрала с собой.
— Как это ты за ней не погнался?
Дурмаст выпрямился и почесал спину.
— Погнался, Нездешний.
— Ну и что?
— Торговцу я выпустил кишки.
— А жена?
— Она сделалась портовой шлюхой.
— Славная мы с тобой парочка! Я плачу за удовольствие, потому что не смею больше любить, а тебя преследует давняя измена.
— Кто сказал, что она меня преследует?
— Я. И не надо злиться, дружище, — как я ни размяк, тебе со мной не сладить.
Видно было, что Дурмаст еле сдерживается, но потом гнев прошел, и он улыбнулся.
— Осталось еще кое-что от былого Нездешнего. Пошли — пора лезть наверх и спускать другую повозку.
Они трудились весь день и к сумеркам благополучно переправили все повозки к подножию перевала. Нездешний всю вторую половину дня отдыхал — чутье подсказывало ему, что в последующие несколько дней ему понадобится вся его сила.
Дождь прошел стороной. Вечером в лагере запылали костры, и запахло жареным мясом. Нездешний прошел к фургону пекаря Каймала, который разрешил Даниаль ехать вместе с его семьей. Каймал держался за подбитый глаз, а его жена Лида сидела рядом.
— Где Даниаль? — спросил Нездешний.
Каймал пожал плечами, а его жена, худая темноволосая женщина лет под сорок, прошипела:
— Животные!
— Где она?
— Дождись своей очереди, — дрожащими губами выговорила Лида.
— Слушай, женщина, — я друг Даниаль. Где она?
— Ее увел какой-то мужчина. Она не хотела идти, и мой муж пытался ее защитить, но он ударил Каймала дубинкой.
— Куда они пошли?
Женщина указала в сторону рощи. Нездешний взял из фургона свернутую веревку, перекинул ее через плечо и побежал туда. Луна светила ярко на ясном небе. Немного не доходя до рощи он замедлил бег, прикрыл глаза и прислушался.
Слева прошуршала какая-то грубая ткань, задев о кору дерева, а справа донесся приглушенный крик. Нездешний свернул влево и помчался во всю прыть.
Над головой у него просвистел нож. Он упал на землю плечом вперед и перевернулся. От дерева отделилась темная тень, и кривой клинок блеснул в лунном свете. Нездешний вскочил на ноги и прыгнул, правой ногой ударив противника по голове. Тот пошатнулся, а Нездешний крутнулся на месте и локтем заехал ему в ухо. Враг упал без единого звука, и Нездешний крадучись двинулся вправо. Там в мелком овражке лежала в разодранном платье Даниаль. Мужчина стоял на коленях между ее ног. Нездешний снял с плеча веревку и высвободил петлю, завязанную на конце.
Тихо подкравшись к мужчине, он накинул петлю ему на шею и рывком затянул. Тот ухватился за веревку, но Нездешний сбил его с ног, подтащил к высокому вязу, перебросил веревку через ветку футах в десяти над землей и вздернул насильника на ноги. Тот выкатил глаза, и лицо, заросшее темной бородой, побагровело.
Нездешнему он был незнаком.
Шорох позади заставил Нездешнего бросить веревку и нырнуть вправо. Стрела, просвистев над ним, вонзилась в бородача. Тот застонал и рухнул на колени. Нездешний вскочил и побежал, петляя, чтобы сбить прицел засевшему в засаде убийце. Скрывшись в лесу, он упал и пополз через кусты вокруг оврага.
Услышав стук лошадиных копыт, он выругался, распрямился и убрал кинжал в ножны. Даниаль лежала в овражке без чувств. На ее обнаженной груди кто-то оставил стрелу с гусиным оперением. Нездешний переломил ее надвое.
Кадорас!
Подняв Даниаль на руки, он отнес ее к фургону, оставил на попечение жены пекаря и вернулся в рощу. Первый убийца лежал там, где упал; Нездешний надеялся допросить его, но ему перерезали горло. Обыскав труп, Нездешний не нашел ничего любопытного. У второго в кошельке лежали три золотых. Нездешний отнес деньги в лагерь и отдал Лиде.
— Спрячь у себя, — велел он.
Она, кивнув, подняла полотняный задник, и Нездешний залез в фургон.
Даниаль уже очнулась. Губа у нее распухла, на щеке темнел синяк. Каймал сидел рядом. В фургоне было тесно, и двое детишек пекаря спали около Даниаль.
— Спасибо, — проговорила она, улыбнувшись через силу.
— Больше они тебя не тронут.
Каймал, протиснувшись мимо, вылез наружу. Нездешний сел рядом с Даниаль.
— Тебе больно?
— Не очень. Ты убил их?
— Да.
— Как тебе удается убивать так легко?
— Привычка.
— Нет, я не о том. Каймал заступился за меня, он сильный мужчина, но тот отшвырнул его в сторону, как ребенка.
— Тут все решает страх, Даниаль. Хочешь отдохнуть?
— Нет, я лучше подышу воздухом. Давай погуляем.
Он помог ей выбраться из фургона, они пошли к утесу и сели на камни.
— Почему страх все решает? — спросила она. Он отошел немного и поднял с земли камушек.
— Лови! — Он бросил камушек Даниаль. Она ловко поймала подачу. — Это было легко, правда?
— Да, — согласилась она.
— А если бы двое мужчин держали Криллу и Мириэль, приставив ножи им к горлу, и тебе сказали бы: “Если не поймаешь камушек, девочки умрут”, — поймала бы ты его с той же легкостью? Вспомни те случаи, когда тебя охватывала тревога — разве твои движения тогда не делались судорожными? Страх делает нас дураками, равно как и гнев, ярость и волнение. Мы начинаем метаться и теряем голову. Понимаешь меня?
— Как будто да. Когда я впервые предстала перед королем в Дренане, на меня напал столбняк. Мне всего-то и надо было, что пройтись по сцене, а ноги сделались точно деревянные.
— Вот-вот. Страх делает трудными самые простые действия. То же происходит и в бою... Я дерусь лучше большинства других только потому, что умею сосредоточиваться на мелочах. Камушек остается камушком, что бы там от него ни зависело.
— А меня научишь?
— Времени нет.
— Ты сам себе противоречишь. Забудь о своей цели и сосредоточься на мелочах — на моем обучении.
— Чему тебя научить — драться?
— Нет — побеждать страх. А потом и до боевой науки дело дойдет.
— Для начала скажи мне, что такое смерть.
— Конец всему.
— Нет, как-нибудь пострашнее.
— Черви и гниющее мясо.
— Хорошо. А что происходит с тобой?
— Ничего.
— Ты что-нибудь чувствуешь?
— Ну... возможно, если загробная жизнь существует.
— Забудь о ней.
— Тогда ничего — ведь я мертва.
— Можно ли избежать смерти?
— Нет, конечно.
— Но оттянуть ее можно?
— Да.
— Что это тебе дает?
— Еще немного счастья.
— А в худшем случае?
— Еще немного боли. Старость, морщины, распад.
— Что хуже — смерть или старость?
— Я молода, и меня страшит и то и другое.
— Чтобы победить страх, ты должна осознать, что то, чего ты страшишься, неизбежно. Ты должна впитать это, жить с этим, ощущать это на языке, понимать это, победить это.
— Я понимаю.
— Хорошо. Чего ты в этот миг боишься больше всего?
— Потерять тебя.
Он опять отошел от нее и поднял камушек. Облака набежали на луну, и Даниаль плохо видела его руку.
— Сейчас я брошу его тебе. Если поймаешь, останешься здесь — если нет, вернешься в Скарту.
— Нет, так нечестно! Тут темно.
— Жизнь честной не бывает, Даниаль. Если ты не согласна, я сейчас уеду из лагеря один.
— Хорошо, я согласна.
Не сказав больше ни слова, он бросил ей камень — бросок был коварный, внезапный и с вывертом влево. Она выбросила руку, и камень ударился о ее ладонь, но она сумела его удержать и с великим облегчением, торжествуя, предъявила Нездешнему.
— Чему ты так радуешься? — спросил он.
— Я выиграла.
— Нет, не так. Скажи мне — что ты сделала?
— Победила свой страх?
— Нет.
— Тогда не знаю.
— Подумай и ответь, если хочешь чему-то научиться.
— Я разгадала твою загадку, Нездешний, — внезапно улыбнулась она.
— Тогда скажи, что ты сделала.