Камень второй. Горящий обсидиан - Макарова Ольга Андреевна (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Губы Таркила тронула грустная улыбка. Слушая молодые веселые голоса, он вспомнил собственную молодость, когда и сам от души орал, радуясь победам, и, потерпев поражение, злился так, что готов был сокрушить весь несправедливый мир до самых основ. И вот — все ушло куда-то, все искреннее счастье и горе. Осталась лишь грусть по ним…
…О, у этих ребят будет праздник. Такой, что запомнится навсегда и им, и всему городку.
Происшествие с ассассинами ничуть не устрашило Сумаха, как должно было бы устрашить любого здравомыслящего человека, заставив его быть осторожнее, осмотрительнее и не путешествовать по глухим дорогам хотя бы некоторое время. У иного и вовсе развилась бы мания преследования.
Сумах остался спокоен. Осторожничать он не стал. Даже вояк взял с собой десять: столько же, сколько было с ним по дороге в Таммар. Должно быть, судьба воздала должное его молчаливой храбрости или отступила перед его равнодушием к смерти — как бы там ни было, а в Татиан он добрался без происшествий. И застал город в праздничном настроении.
«Приют у Озера» пестрел разноцветными лентами, отражал свежевымытыми окнами закат и весь гудел изнутри. Конечно, по меркам Мирумира, Аджайена или Торгора все это сошло бы в лучшем случае за скромное семейное торжество, но здесь, на краю Дикой Ничейной Земли это большое событие, ибо здесь вообще редки праздники; чего еще ожидать, когда выбор встает обычно такой: повеселиться на свободные десять монет или покрыть меч серебряным напылением, что заставит еще пару видов детей тьмы держаться подальше от тебя и твоего дома?.. Так что тут даже думать не надо — музыку сейчас заказывает кто-то из приезжих… Вот у того парня, Ориона, явно водились золотые монеты в кармане. И, судя по переполоху, царящему в Кириаке, и жутким слухам, передаваемым там из уст в уста, камешек свой он нашел. И отобрал. Вот и повод для радости.
— Ну что, народ, — лучезарно улыбнувшись, Сумах обвел взглядом своих спутников, — заглянем на вечеринку?..
Послышался одобрительный гул.
Сумах спешился и отпустил чаргу. Остальные последовали его примеру.
Таркил подошел к организации праздника со знанием дела: играла музыка; столы были сдвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев; а с кухни доносились вкуснейшие запахи. Самый разгар веселья намечался на вечер.
Народ уже собрался. Большинство пришедших окружили виновников торжества и раз за разом просили Ориона спеть то одну, то другую морскую песню, из тех, что так обычны в Мирумире и Аджайене и так удивительный здесь, на берегу тихого озера. Пел парень душевно; Сумах даже заслушался. К слову сказать, на белокожего незнакомца в огромных очках и десяток его спутников, сплошь покрытых боевыми шрамами, мгновенно переключилась добрая треть внимания. Не заметили их только Орион и остальные амбасиаты, так как они беспечно сидели к двери спиной. Воину такое простительно, только если он действительно амбасиат: перерожденная магия обостряет чувствительность. Неси Сумах хоть малейшую угрозу, все десять юнцов тут же обернулись бы и схватились за мечи.
Стоит заметить, что элемент внезапности сорвался у шлыководов тогда по одной единственной причине… Да, у Сумаха тоже изрядно амбассы плескалось в чаше. И почувствовал он именно угрозу. А харуспексы, из которых были сделаны стекла для его очков, всего лишь сдвинули предчувствие на более раннее время, что дало возможность лучше организовать оборону.
…Сумах отпустил своих вояк развлекаться с условием, что те будут вести себя достойно (этому условию, высказанному с улыбкой, самым доброжелательным тоном, никто противиться бы не посмел: последствия неповиновения были известны), сам же он занял тихое место в углу, откуда было удобно наблюдать за происходящим, до поры, до времени оставаясь незамеченным.
Намереваясь неплохо провести время, Сумах заказал пару экзотических блюд местной кухни: сильфовую мякоть под грибным соусом и — с особым злорадством — шлычье сало, нашпигованное красным перцем и чесноком.
К угощению подали светлого эля в высоком прозрачном стакане.
Вечер обещал быть приятным…
…У Джуэла отнюдь не было праздника на душе, но он не стал возражать против веселья: может случиться, что кому-то не повезет вернуться из предстоящего путешествия — так как отказать людям в последней радости? Не строя иллюзий, Джуэл понимал, что среди не вернувшихся может оказаться и он сам, потому нашел в себе силы на время оставить тревоги за порогом общего зала и порадоваться вмести со всеми.
Когда прошло время песен и танцев, где каждый успел отбить ноги и устать до полусмерти, когда все блюда были перепробованы, пришел черед развлечений, после которых для многих праздник обычно заканчивается. Специально по такому случаю хозяин выставил бочку самого крепкого эля. Черного.
Младшие — Пай, Милиан, Коста и Оазис — от такого зелья благоразумно отказались, соразмерив силы. Бала сделал пару поучительных замечаний о том, что эта черная жидкость творит с человеческим организмом. А Джармину никто даже не предлагал. Так что в числе первых соревноваться стали Орион и… Джуэл. Жуткий эль пили на скорость, и, когда с файзульским боевым криком Джуэл вскочил на ноги и поднял последнюю опустошенную кружку над головой, ему уже собирались присудить почетное первое место — и присудили бы, не упади бедняга без чувств на пол: что ж, черный эль коварен, он бросается в голову неожиданно — не пей, коли не умеешь… Исполненный достоинства и скромности победителя, из-за стола поднялся Орион и неспешно, почти лениво допил свою последнюю кружку…
Толпа встретила своего героя могучим ревом. Джовиб подбросил опустевшую кружку в воздух правой рукой и ловкой поймал у себя за спиной — левой, в знак того, что, несмотря на все испытания, все так же ловок, как раньше. Болельщики издали дружный вздох восхищения. Послышались даже аплодисменты. Сумах в своем углу не сумел скрыть ностальгичной улыбки и с тихим восторгом покачал головой.
Но никто не безупречен: со временем молодецкой удали у Ориона поубавилось, и толпа скоро оставила своего героя отдыхать на скамеечке за одним из столов в надежде, что он вернется к веселью попозже.
Тогда Сумах покинул свое укрытие, неспешно пересек зал и сел напротив Ориона.
— Здравствуй, герой, — сказал он с добродушной усмешкой.
— Здравствуй, — ясным голосом ответил Орион. Пьяным он не выглядел нисколько; усталым, разве что… — Ты что здесь делаешь?
— Да так… проезжал мимо, решил завернуть на праздник, — небрежно ответил Сумах, даже не пытаясь придать фразе правдоподобное звучание. — А ты, смотрю, нашел то, что искал?
— Нашел, — отозвался Орион беззаботно. — На том тебе спасибо.
Взгляд у парня с каждой минутой становился все более отсутствующий. Черный эль неопытного валит с ног сразу, а опытного корежит постепенно. Даже если тот умудряется сохранить здравый ум при любом количестве спиртного, то после черного эля у него затуманится взгляд, потом собьется речь… и так далее, и так далее… Надо признать, в любом питейном поединке победитель всегда один и тот же: черный эль.
— Пьешь ты лихо, не пьянея, — заметил Сумах и добавил задумчиво: — Почти, как я… Это у нас семейное, должно быть…
— Не… п… понял… — запнувшись, произнес Орион. Так, речь начала ломаться. Еще чуть — и рухнет под стол, как недавно его приятель, которого подвела хваленая файзульская выносливость.
— Давай хлебни, — Сумах протянул парню стеклянный пузырек, даже в густом душном воздухе праздничного зала распространявший запах аптеки. — Глотни-глотни. А потом поговорим.
Орион выпил пузырек полностью — один глоток в нем как раз и был…
И тогда безобидная с виду прозрачная жидкость, имеющая вкус микстуры от кашля, сотворила с ним то, чего не сумел даже черный эль: ударила в голову так, что перед глазами поплыли кровавые круги. Не в силах ни двинуться, ни произнести что-либо, Орион беспомощно уронил голову на руки. В беспамятстве он пробыл от силы пару минут, но перед мысленным взором время изогнулось уродливой кривой спиралью и показалось не то часами, не то неделями.
