Реальный Gameррой (СИ) - Калинин Алексей Николаевич "lemex31" (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Может, так оно и есть? Может, я сам себе придумал, что она хорошая, а на самом деле она стерва та ещё, и я гублю свою жизнь в тщетных попытках завоевать её внимание? Вдруг мы не подойдем друг другу? Может, всё напрасно? У меня из головы не выходят её вопросы о Юрии Геннадьевиче.
— Боря, ты что-нибудь знаешь о том месте, куда мы летим? – спрашивает Оксана Евгеньевна, когда асфальт в иллюминаторе тронулся с места и смазался лентой беговой дорожки.
– Да, вчера потыкался в интернете, посмотрел на картинки. Вполне приличное место. На берегу большого озера Среднее Куйто. Вроде как деревянный сруб, по фотографиям симпатично смотрится.
— Та-та, — поворачивается к нам седоволосый мужчина с переднего сиденья. — Фашей супруке очень понрафится. У нас прейкрасные места.
— Мы не супруги. Это мой коллега, мы вместе выиграли поездку на отдых.
— Фам пофесло. В том месте даше коллеки флюпляются друк ф друка, -- от улыбки лицо мужчины собирается морщинами и начинает напоминать печеное яблоко.
– Вы нас совсем засмущали, – вмешиваюсь я в разговор. – Между нами ничего нет.
– Я снаю Калефалу, там шивет моя пыфшая люпофь Мартшаана и мой друк Оскари. Мошет, фы едете к ним?
– Илмари, не приставай к молодым людям, – одергивает его пожилая женщина, она сидит рядом и ладошкой поглаживает плечо мужчины. – Ты же видишь, что они смущаются. Какое им дело до твоей бывшей любви?
Женщина говорит по-русски без акцента, чисто, но с небольшим оканьем. Будто она жила в Костроме, а потом переехала в другой город.
– Это Фалентина. Моя люпимая шенщина. Она моя шена нафсекта, но очень не люпит, кокда я фспоминаю о Мартшаане, – поясняет словоохотливый мужчина и целует жену в лоб. – Не рефнуй, она осталась ф прошлом и мы теперь только трусья.
Я вспоминаю слова Натальи о хозяевах коттеджа. Она вроде бы называла эти имена… Решаю подбодрить разговорчивого пассажира.
– Неужели Валентина отбила вас у Мартшааны? – я стараюсь произнести имя также, как произносит он.
– О-о, сейчас будет история… – закатывает глаза женщина и откидывается на сиденье.
Оксана делает вид, что изучает уходящую землю. Стюардесса просит всех пристегнуть ремни, но мужчина вытягивает шею и начинает рассказывать.
– Фалентина уше слышала эту историю несколько рас. Мы с друком Оскари флюпились ф одну дефушку и только топифались её фнимания. Однако она люпила нас опоих и не мокла фыпрать никоко из нас, чтопы не опидеть друкоко. Токта мы пыли молотые и корячие – мы решили соревноваться на оленьих упряшках. Я почти попедил, кокта мой олень сломал ноку. Оставалось каких-то пара сотен метров, но Фсефышний решил иначе. Оскари пофесло в люпви и Мартшаана фышла са неко. Но я фсё рафно рад, федь я фстретил Фалентину.
После этих слов мужчина тянется к жене и целует её в щеку.
Сквозь его акцент я разбираю, что два друга влюбились в одну девушку и устроили соревнование на оленьих упряжках. И Илмари не повезло с оленем. Зато повезло Оскари.
– Может, как раз к ним мы и едем. Мы выиграли поездку в коттедж «Медведь», – хвастаюсь я мужчине.
Мимо проходит стюардесса и просит мужчину посидеть прямо. Но как только она отходит в сторону, он тут же поворачивается к нам и подмигивает.
– Путете у них, перетавайте прифет от Илмари и Фалентины Йохансон. На Новый код мы к ним опязательно приетем, – улыбается мужчина.
– Илмари, ну перестань досаждать людям. Извините, пожалуйста, – к нам снова поворачивается женщина. – Мой муж боится летать и за болтовней скрывает свой страх.
– Я тоже немного побаиваюсь, – признаюсь я из мужской солидарности.
Мужчина снова подмигивает и показывает оттопыренный большой палец. Я украдкой смотрю на Оксану. С неё можно рисовать картину – задумчивый взгляд устремлен в иллюминатор, одна рука подпирает щеку, грудь равномерно вздымается.
Эх, если бы сейчас какой-нибудь террорист вскочил посреди салона и поднял вверх руку с пистолетом, то я бы без раздумий бросился б на него. Совершил бы героический поступок. Или в борту образовалась пробоина, и я бы заткнул её своим телом. Понимаю, что это бред и меня бы высосало давлением, как косточку из вишни в руках младенца, но помечтать-то можно. Я даже готов встать сейчас и станцевать «Цыганочку», лишь бы она обратила на меня внимание. Но каким идиотом я буду выглядеть в её глазах?
– Я всегда взлетала и думала – а что будет, если самолет начнет разваливаться? – тихонько спрашивает Оксана.
Непонятно, или у меня спрашивает, или же разговаривает сама с собой?
– Может, поговорим об этом на земле?
– Да-да, ты прав, не дело об этом говорить в воздухе. Нельзя привлекать несчастье, – кивает Оксана.
Я знаю, что несчастие ждет нас на земле, но не подаю вида, а глубокомысленно поджимаю губы.
Взлет проходит успешно, меня даже ни разу не стошнило. Ощущения схожи с теми, когда поднимаешься на американские горки – и кажется, что ещё чуть-чуть и полетишь вниз, выплевывая желудок. Мы с Оксаной несколько раз порываемся обсудить рабочие моменты, но потом кто-то один вспоминает, что мы на отдыхе и обрывает разговор.
Илмари ещё несколько раз пытается повернуться, но его постоянно одергивает жена. Суровая она у него. Я думаю, что Марджаана вряд ли стала бы так делать, но он сам выбрал свою судьбу.
– Оксана Евгеньевна, Наталья говорила, что в коттедже два этажа, какой вы займете? – после получасового неловкого молчания, я решаюсь заговорить.
– Я тебе уже говорила и напомню ещё раз. Вне работы можно Оксана и на «ты». Мне хочется быть сверху, – она понимает, как это двусмысленно звучит и поправляется. – То есть я хотела сказать, что хочу занять второй этаж.
– Хорошо, а мне без разницы. Займу первый.
За стеклом иллюминатора в редких прорехах облаков видна зеленая поверхность земли. Создается такое ощущение, что под туманом скрывается древнее лоскутное одеяло, на которое пролили озерца воды. В иных местах озерца пролились ручейками и протянулись далеко за горизонт. Города виднеются проплешинами с маленькими коробочками внутри.
Паладин с волшебницей летят над землей. Почти как в моем сне наяву, только мы летим внутри дракона, а не снаружи.
Города уходят прочь, и пространство покрывает сплошная зелень с проблесками багрянца и желтизны. Будто по махровому темно-зеленому полотенцу раскиданы золотые стружки. Вытертыми складками полотенца поднимаются горы. Дух захватывает от картин, что раскрываются внизу.
Самолет снижается и вот тут приходит тошнота. Начинает закладывать уши, будто кто-то невидимый засовывает в уши вату. Я ловлю себя на том, что стискиваю подлокотник кресла. Надо немного расслабиться.
– Мы приземляемся, просьба пристегнуть ремни и не ходить по самолету вплоть до полной остановки, – раздается голос пилота.
Я щелкаю пряжкой и замечаю, что Оксана делает тоже самое. Мы приземляемся. Захватывает дух, но сдерживаю себя в руках. Я же мужчина и должен делать морду кирпичом.
Наблюдение за собой + 0,2%
Осознанность + 0,3 %
К счастью, всё проходит хорошо, и мы приземляемся без каких-либо неприятностей. Меня поражает тот факт, что пассажиры начинают аплодировать. Для меня это дико – зачем аплодировать? Спрашиваю об этом Оксану, пока идем к маленькому зданию аэропорта.
– Аплодируют, потому что радуются, что приземлились.
– Но почему же тогда не хлопают водителю автобуса? Ведь от аварий на дороге гораздо больше людей умирает, чем от аварий в воздухе.
– Вот то-то и оно, что из-за дорожных аварий люди погибают чаще, но единицами, а от самолета сразу десятками. Что болезненнее для тебя – щелчок или удар кулаком?
– Удар кулаком, конечно.
– Потому-то и муссируют средства массовой информации крушения самолетов. Потому что болезненнее.
– Понятно. Значит, люди аплодируют пилоту за то, что их не покажут по телевизору.
– Можно и так сказать.
Выход из желтого здания проходит беспрепятственно, хотя я и озираюсь по сторонам. Колонны, терминалы, уставшие лица людей. Молодежь смеется. Девчонки-студентки проходят мимо нас с веселым щебетанием и обсуждением русской литературы. Скорее всего, это будущие педагоги.
