Отважная лягушка (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Господин Сфин Бетул любит орешками лакомиться.
Пока Риата распрягала ослика и отводила его на крошечную прогалину с сухой жёсткой травой, их хозяйка предпринимала дополнительные меры по маскировке. Воткнула обратно срубленное деревце, нарезала вторым, слишком тяжёлым для боя, но очень острым кинжалом веток, засунув их в ближайшие к повозке кусты.
Садившееся солнце тоже помогало скрыть место стоянки. Спускаясь за горы, оно било в глаза всем, кто проезжал по дороге в усадьбу.
Тем не менее, девушка резко пригнулась, прячась за разросшимся бурьяном, когда услышала стремительно приближавшийся грохот с дробным перестуком копыт. На вершину холма буквально влетела колесница, запряжённая четвёркой разномастных лошадей, и вихрем пронеслась мимо притаившейся путешественницы. В крошечной повозке кроме возничего в тёмно-зелёной тунике с блестящей рабской пластиной на груди, стояла, сверкая драгоценностями, молодая женщина с совершенно бесстыдно по местным меркам распущенными светло-русыми волосами и громко смеялась, крепко вцепившись в оббитый бронзой поручень.
За колесницей, стараясь не отстать, мчались два вооружённых всадника.
"Какая блондинка не любит быстрой езды, — проворчала Ника, вспомним услышанную как-то по радио хохму. — Особенно когда сама не за рулём".
Прекрасно понимая, что эти лихачи вряд ли глазели по сторонам, она всё равно прошлась до дороги, старательно поднимая примятую колёсами фургона траву.
Мрачный, кроваво-красный диск солнца уже погрузил свой край за волнистую линию гор, когда на дороге появилась группа всадников. Воткнув срезанную ветку в куст орешника, Ника спряталась за дерево.
Эти никуда не торопились. Двое мужчин в зелёных туниках с рукавами, верхом на прекрасных лошадях светло-коричневой масти мирно беседовали, обсуждая, судя по долетавшим обрывкам фраз, какую-то сделку. За ними, чуть приотстав, ехали четверо охранников.
Вот тут девушке реально поплохело. Дорогу от оврага отделяло каких-нибудь сорок-сорок пять метров, а эти вояки зорко поглядывали вокруг.
Прохладный ветерок, шуршавший жёсткими, уже покрытыми пятнами листьями частично заглушал недовольное фырканье ослика, у которого Риата убрала из-под носа кожаное ведро с водой. Еле слышно выругавшись, рабыня вновь поднесла его к морде серого прохвоста. А путешественница с ужасом наблюдала, как один из стражников, встрепенувшись, пристально посмотрел в её сторону.
"Вот батман! — мысленно взвыла Ника. — А вдруг этот кавалерист решит заглянуть в кусты?"
Однако охранник то ли не сообразил, что это было, то ли не увидел ничего опасного для своего хозяина. Во всяком случае, ни останавливаться, ни прерывать беседу уважаемых людей он не стал и даже, кажется, ничего не сказал своим коллегам.
Когда кавалькада удалилась примерно на полкилометра, девушка перевала дух, вытерев выступивший на лбу холодный пот.
"Полжизни потеряла, — пробормотала она одними губами. — И чёрт меня дёрнул с артистами связаться? Могла же дождаться их утром на постоялом дворе! Ну почему умные мысли приходят так не вовремя?"
Уже в глубоких сумерках в усадьбу проследовала запряжённая мулом повозка с полотняными станками. Доносившийся смех ясно указывал на присутствие там по меньшей мере двух женщин. Фургон сопровождал всего один пожилой невольник с коротким толстым копьём. Путешественница подивилась столь малочисленной охране, но оценив габариты возчика, решила, что тот, скорее всего, по совместительству исполняет и функции телохранителя.
Возможно, прочие гости Сфина Бетула успели приехать раньше, или праздник предназначался для узкого круга лиц, но на дороге больше никто не показывался.
Глаза Ники постепенно привыкли к темноте, да и поднявшийся над горами серп луны давал достаточно света, чтобы она смогла убедиться в отсутствии людей на расстоянии не менее полкилометра.
— Это вы, госпожа? — раздался тревожный шёпот невольницы, когда под сандалией хозяйки предательски хрустнул сучок.
— Я, Риата, — ответила та, отодвинув в сторону ветку.
— Этот сын Ваунхида и Такеры всю воду выпил! — первым делом пожаловалась рабыня. — Я хотела вам оставить, а он чуть не закричал!
— Я слышала, — устало кивнула девушка, на всяким случай уточнив. — Даже попить не осталось?
— Есть разведённое вино, госпожа, — бодро сообщила собеседница, тут же тяжело вздохнув. — А вот умываться вам завтра нечем.
— Ладно, — отмахнулась путешественница, опускаясь на расстеленное овчинное одеяло.
— Вот пирожки, вино, — засуетилась Риата.
— Сама ела? — спросила хозяйка с набитым ртом.
— Вас ждала, госпожа, — с показным смирением пролепетала женщина.
Ника чувствовала себя слишком усталой, чтобы читать ей очередную нотацию, поэтому только тяжело вздохнула, осторожно поднимая стакан.
— Тогда угощайся от щедрот Аппия Герма Струдуба. — Тут нам обеим хватит.
Пирожки оказались не только чёрствыми, но и явно несвежими. Похоже, они покинули печь минимум два или даже три дня назад.
Но Ника находилась сейчас не в том настроении, чтобы привередничать. Поэтому она быстро слопала два пирога, а когда потянулась за третьим, услышала доносившиеся издалека звуки музыки.
Глухие удары барабанов, свист флейт, рёв труб и звуки струн сплетались в простую, незамысловатую мелодию.
— Ну вот и обещанный пир начался, — проворчала девушка.
Поднявшись, она выбралась из оврага. Огни костров и светильников освещали фасад большого дома с колоннами и множеством окон, снабжённых деревянными жалюзи.
К сожалению, высокий частокол не позволял рассмотреть, зато ночная тишина давала возможность кое-что слышать. Чуть позже вступил хор. Даже на таком расстоянии путешественнице показалось, что она узнала голоса хористов урбы Гу Менсина. Но вот слов толком разобрать так и не смогла. Хотя, если судить по торжественности звучания, пели хвалебный гимн или кантату, видимо, прославлявшую хозяина усадьбы.
Усмехнувшись, Ника хотела вернуться в овраг, но тут заметила на склоне холма желтоватый огонёк. Стараясь не шуметь, она скользнула в заросли бурьяна, с раздражением чувствуя, как цепляются за ткань репьи и прочие колючки. Всё-таки платье — не самая подходящая одежда для лесных прогулок, особенно ночью.
Свет приближался, постепенно превращаясь в факел, который держал в руках один из двух рабов, шагавших проходом между рядов вбитых в землю кольев, опутанных виноградной лозой.
Прислушавшись, девушка стала различать обрывки разговора.
— Давай дальше не пойдём, Злотан? — с плохо скрываемой дрожью в голосе предложил тот, что помоложе и с короткой дубинкой в руке.
— Господин Курт Варс приказал обязательно заглянуть в Ореховый овраг, — не очень уверенно возразил его спутник, вооружённый ещё более устрашающего вида палицей. — Охранник одного из гостей нашего господина видел или слышал что-то подозрительное.
"Вот батман! — выругалась про себя путешественница. — Чего он там углядел?"
— Что же он сам не посмотрел? — проворчал молодой, поднимая факел выше. — Тогда ещё светло было.
— Я откуда знаю?! — огрызнулся Злотан, почёсывая в вырезе хитона волосатую грудь.
Остановившись метрах в тридцати от притаившейся Ники, они с тревогой вглядывались в мрачно шелестевший листвой овраг.
— Ну или если бы… господин Курт Варс сказал пораньше, — продолжал канючить молодой невольник. — А сейчас совсем темно… И луна… У нас старики рассказывают, когда она в серп превращается, лесные духи праздник справляют, который смертным лучше не видеть.
— Нечего было так долго с Кочерыжкой болтать! — шёпотом рявкнул старший товарищ, отвесив приятелю тяжеловесный подзатыльник. — Тогда бы мы сюда ещё засветло успели.
У девушки перехватило дыхание, а сердце ухнуло куда-то в район желудка, но тотчас вернулось обратно.
— Сам меня к ней послал! — чуть не плача огрызнулась жертва рабской дедовщины. — А теперь дерёшься!
— Ну, так брал бы лепёшки и уходил, — уже остывая, буркнул Злотан. — Чего её слушать?
