Сказки-секунды. Высматривая мага (СИ) - Степанова Дарина (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
Он видел над собой огромное утреннее небо, светло-розовое и нежно-голубое. «Где я?»
Рядом с ним лежали другие медведи. Сбоку виднелись пёрышки Совы. А вон прямо на него глядит её насмешливый стеклянный глаз. «Ух-ху», — как будто говорит Сова. — «Не вых-ходит у тебя стать настоящим!»
Медвежонок заплакал, но ни слезинки не выкатилось из его глаз. Он словно стал пассажиром в своём мягком плюшевом тельце. Коробку передвинули, и Медвежонок успел в последний раз взглянуть в крошечную Волшебную витрину, разорённую, тёмную и пустую.
— Пока… Пока… Пока…
Вдруг на нос упало что-то нежное и ледяное. Он не успел разглядеть, что это; оно тотчас превратилось в каплю воды и юркнуло вниз, оставив на шёрстке мокрую дорожку.
«Это — снег?..» — подумал Медвежонок. На мордочку снова опустилась снежинка. И ещё одна, и ещё… Они таяли, и из ажурных красавиц превращались в холодные капли.
«Вот я и увидел снег».
Нагруженная коробками машина затарахтела, запыхтела, заворчала в холодном утреннем воздухе. Большие руки складывали в кузов последние свёртки и пакеты. Оттуда торчали еловые лапы, стеклянные шарики, деревянные лошадки. Колючий снег сыпал и сыпал, заметая грузовик, домики и дороги…
***
Медвежонок пошевелил лапами. Забарахтался. Открыл глаза и понял, что висит высоко-высоко над землёй.
— Ааа! — тоненько запищал он. — Аай!
Лапы беспорядочно болтались в воздухе. Медвежонок попробовал оглянуться и увидел рядом свои штанишки и колпачок — кто-то прицепил их прищепкой к длинной бельевой верёвке. И сам он, похоже, тоже был прицеплен прищепкой.
— Ау! — снова пискнул он. — Ау!!!
Шёрстка была мягкой и влажной. Он потряс головой, и вниз брызнули капли. И вдруг он вспомнил машину, коричневую коробку и то страшное чувство, когда он не мог ни шевелиться, ни говорить…
— Ой! Ой-ёй-ёй!!! — завопил Медвежонок, на этот раз так, что откуда-то появилась… Маришка. — Маришка! Это ты?
— А кто же? — засмеялась она, снимая его с верёвки. — Ух ты и промок, Шорох!
— Шорох?..
— Да. Я решила назвать тебя так. Нравится?
— Конечно! — радостно кивнул Медвежонок, очутившись в Маришкиных руках. — А как ты меня нашла? Я теперь… буду у тебя?
***
Оказалось, Маришка отыскала Медвежонка в луже.
Она поселила Шороха на книжной полке, обещала сделать ему собственный домик из коробок. Но Шороху и здесь было хорошо.
— Я теперь настоящий лесной медведь, — свесившись с полки и глядя на сидящую за столом Маришку, гордо заметил Медвежонок.
— Почему? — рассеянно откликнулась она, что-то рисуя в своём альбоме.
— Потому что Шорох — лесное имя! Это как шёпот ветвей, как шуршание листьев, как шелест травы… Маришка, а в Городе есть Лес?
Медвежонок вдруг понял, что теперь он хочет ощутить шёрсткой ветер, учуять лесные запахи, уловить ушками лесные звуки…
— В Городе есть всё, что есть в сказках, — ответила Маришка, поднося альбом к его носу. — Гляди. Я нарисовала тебе берлогу. Подойдёт?
— Вполне, — важно кивнул Шорох. И вдруг запоздало вздрогнул, вновь превратившись в маленького напуганного Медвежонка:
— Маришка… Но меня ведь так и нет ни в одной сказке! Ты же не успела придумать историю про меня…
— Но ведь ты тут, Шорох, и ты настоящий.
— Но как же так? — шёпотом спросил Медвежонок, боясь поверить в своё счастье. — Разве так бывает?..
Маришка сняла его с полки, посадила на постель рядом с собой и серьёзно сказала:
— Бывает. Иногда даже не нужно сказки. Нужно всего-то немного внимания и тепла.
Мастер и подмастерья. Книга Дома
Мастер и подмастерья
— Я люблю перечитывать книги ниоткуда. Просто открываешь на первой попавшейся странице и начинаешь читать, — заметила Сирик, ставя котелок на огонь. — Но для этого книгу сперва нужно прочесть целиком. Но, знаешь, порой я нарочно оставляю непрочитанными строки и целые страницы. Так, читая по второму разу, открываешь для себя новое. Это как интерес про запас.
Пока Сирик говорила, Ивар подогрел огонь. Серая искра, пущенная в пламя, расцвела пёстрым бутоном и рассыпалась лепестками пепла. Вода в котелке тотчас забурлила. Ивар подхватил холодную ручку, а Сирик проворно постелила на стол салфетку. Котелок водрузили на расшитую ткань, Сирик полезла за чашками, а Ивар, по праву старшего и более сведущего в колдовстве, призвал ложки и сахарницу взмахом руки. Сирик улыбнулась, глядя, как серебряные ложечки плывут по воздуху и ровно укладываются на стол точно вокруг блюдца с печеньем.
— Пусть чай будет ароматным, — пожелала она и первой отпила из широкой чашки.
— Пусть бы это был шоколад, — пробормотал в ответ Ивар, заглядывая в котелок. Себе он ещё не налил: Ивар всегда медлил, ожидая, что уж на этот раз Мастер побалует их превратит чай в горячий шоколад или хотя бы в какао.
— Ну-с, опять не торопимся? — спросил Мастер, заглядывая в кухню.
— Торопимся, ещё как! — воскликнула Сирик, размешивая сахар. — Будем сейчас же!
Мастер вернулся к себе.
— И это вместо приветствия, — сокрушённо вздохнул Ивар.
— И так каждый день, — подражая ему, закончила Сирик. За то время, что они жили у Мастера вместе, она выучила все присказки товарища.
Допив чай, оба поглядели друг на друга: впереди ждал ещё один день — может быть, полный сюрпризов, а может, совсем скучный. Иногда Мастер заставлял их читать книги — история, чары, география, ненавистная Сирик тактика и любимые Иваром яды. Иногда — учил собирать травы. Такие прогулки любили оба ученика: они выбирали в лес сразу после завтрака и бродили по тропам и рощам до самого заката, а в обед Мастер устраивал настоящий пир: пироги, сыры, коврижки, булочки и сласти.
— Говорят, — неизменно в таких случаях произносил Ивар (за спиной у Мастера, конечно), — в городах есть и другие сладости. Тянучки, пастила, мармелад.
— Вот выучишься, — обещал Мастер, — и лети на все четыре стороны в какой угодно город. Тогда и наешься сластей. А пока будь добр, учись как следует и расти.
Ивар рос, и с каждым годом становился задумчивей и серьёзней. К тому времени, как листья садовой рябины покраснели в третий раз, Ивар вытянулся, возмужал, и Сирик часто говорила, какой он стал красавец. А вот сама крошечная Сирик как была пичужкой, так и осталась — буйноволосым звонким воробушком, жадным до колдовства. Но Мастер доверял ей колдовство не часто. Это Ивару все чаще приходилось заколдовывать мётлы — чтоб мели и чтоб летали, — зажигать и гасить лампы и очаги, чинить, не касаясь, книжные переплёты и порванные платья Сирик. Как-то раз Ивар взбунтовался: да что же за ерунда! Какая мелочь! Разве это — настоящее колдовство? Мастер спокойно выслушал ученика и велел сесть в кухне и раскрыть окно. На дворе стояла зима, в распахнутое окно ворвалась морозная свежесть и городской шум — зимой их парадное вело в богатый город с красивыми каменными домами. Из кухни был виден заснеженный проулок, за которым открывалась широкая улица с колокольнями, колоннами и вычурными фасадами. Мастер жестом отодвинул от окна ветви рябины, усыпанные рубинами и угольками, и в кухню хлынул свет.
— Ну, а теперь открой калитку.
Ивар и Сирик остолбенели. Но длилось это только мгновение. Ивар тотчас сосредоточился и толкнул калитку силой своего глухого, запрятанного в груди колдовства. Сирик всеми мыслями помогала ему: откройся, откройся, откройся… И калитка поддалась. С нежным звуком она пошла вперёд, тревожа нетронутый снег, всё дальше и дальше…
Когда щель стала такой, что в неё умудрилась бы прошмыгнуть маленькая Сирик, Ивар, тяжело дыша, опустил руку и уронил голову и на грудь, но не сдался, а продолжил упорно толкать узорчатую решётку. Но калитка шла всё медленней, и в конце концов Мастер встал и положил руку ученику на плечо:
— Достаточно. Ты и сам видишь, что почти готов для настоящего колдовства. Пока на улицу могла бы выбраться только Сирик, но ей ещё совсем рано. А вот как только ты сумеешь открыть калитку настолько, чтобы выйти самому, — с этого дня начнётся истинное волшебство. Из учеников ты перейдёшь в подмастерья и будешь учиться в городе. А я буду помогать тебе в этом.
