Эхо Погибших Империй (СИ) - Колупалин Илья (версия книг .TXT) 📗
Погруженный в мрачную хандру, незадачливый блюститель порядка возвращался домой, проходя через дворик в каком-то небогатом квартале. Вдруг Нойрос услышал свист: обычно этим звуком подзывают собак, однако в данном случае это была попытка привлечь его, Нойроса, внимание. Проигнорировать свист не удалось — его окликнули, после чего уже пришлось обернуться.
На него надвигались двое оборванцев — судя по виду, представители акфоттского сброда самого низшего сорта. Однако эти оборванцы были вооружены: один, приземистый, бородатый, держал копье. На поясе второго висела сабля в заржавелых ножнах.
— Что, крысеныш, — прохрипел бородач, — возвращаешься в свою норку? Похоже, не туда ты забрел.
Конечно, по темно-зеленому плащу Нойроса они поняли, что он принадлежит к Ревнителям.
— У меня нет денег, — услышал Нойрос свой голос, цепенея от страха. Тяжелые мысли мигом улетучились из головы и страх за свою жизнь всецело овладел им.
— Нам не нужны деньги! — крикнул второй негодяй, обнажая саблю. — Только месть!
— М-месть? — выдавил из себя Нойрос, понимая, однако, что слова уже не помогут. — Н-но за что вы мстите?
— За нашего отца! — прорычал бородатый. — Ваши подлые Ревнители убили его! И теперь ты поплатишься.
— Я ничего не сделал! — голос Нойроса почти сорвался на писк.
— Зато твои ублюдочные собратья сделали! Придется тебе платить за их дела. И платить кровью.
Нойросом овладело отчаяние, вселившее в него, тем не менее, какое-то подобие решимости. Рука его потянулась к эфесу сабли — но тут его настиг удар древком копья по колену. Нойрос скорчился от боли, повалился на землю. Он хотел просить пощады, но губы не слушались его. Боль затмила разум Нойроса… и внезапно он ослеп. Это было похоже на то, что кто-то вылил ему в лицо помои — но жидкость была теплой.
Кое-как сморгнув, Нойрос увидел, что человек, стоявший перед ним, выронил копье, а на плечах его уже не было головы: кровь хлестала фонтаном, забрызгав и самого Нойроса. Где-то в стороне раздался звон оружия. Второй нападавший дрался с могучей фигурой, появившейся невесть откуда. Схватка длилась недолго — сабля была выбита из руки человека, и противник разрубил его от плеча до сердца мощнейшим ударом сверху.
Еще несколько мгновений Нойрос не понимал, спасли его или обрекли на еще более страшную смерть. Однако в сумерках он разглядел, что на новом пришельце зеленый плащ Ревнителя, а значит, Нойрос спасен.
— Вставай, — услышал он знакомый низкий голос, и длинноволосый гигант протянул Нойросу руку, чтобы помочь подняться.
— Сфиро… — весь дрожа, произнес Нойрос, хватаясь за руку макхарийца, — Как… как ты здесь оказался? Ты же ушел…
— Решил вдруг вернуться и проследить за тобой. Предчувствие, знаешь ли… в моем народе многие обладают этим даром. Совет на будущее: не стоит в одиночку шляться по таким кварталах, если на тебе плащ Ревнителя.
— Ты спас мне жизнь! Как отблагодарить тебя?
— Не стоит. Благодари удачу: я ведь мог оказаться здесь несколькими минутами позднее, и тогда тебе пришлось бы худо. А я лишь сделал то, что должен был.
— Я навсегда в долгу перед тобой.
— Ну, раз ты так считаешь… возможно, придет время, и у тебя появится возможность вернуть долг. Проклятье, да ты весь дрожишь! Идем в таверну. Нет ничего лучше, чем выпить после того, как минуту назад был на волосок от смерти.
— Пожалуй, что в твоих словах есть правда! Но, Сфиро… я весь в крови.
— Ну, ты же Ревнитель Покоя Чаши — это вполне нормально! — усмехнулся макхариец. — От крови нам никогда не отмыться. Впрочем, ушат с водой тебе, думаю, предложат. Идем со мной! Не вздумай перечить своему спасителю!
Нойрос подчинился — он был уже не в состоянии не то что спорить, но и просто шевелить языком. Он делал глубокие вдохи, стараясь поспевать за широкими шагами Сфиро, при этом твердо решив не оборачиваться на то место, где остались лежать изуродованные трупы людей, напавших на него.
«Хорошо, хоть я не упал в обморок от такого обилия крови. Надо же быть таким слюнтяем! Ну да ладно… Что ж, вот и случилось мое боевое крещение! Хорошо хоть Алекто не видела, что чужеземцу пришлось спасатьь меня!»
Нойрос бездумно шел за макхарийцем — и вдруг обнаружил, что находится во внутреннем дворе какого-то невысокого здания.
— Я сейчас вернусь, — сказал Сфиро, — жди здесь.
Нойрос, еще не отошедший от пережитого ужаса, заподозрил, было, какой-то подвох, но через пару минут макхариец вернулся с ушатом воды и предоставил Нойросу возможность смыть с лица кровь.
— Эх, зря, так бы ты смотрелся более грозно! Впрочем, на плаще еще остались следы…
Они зашли в таверну с черного хода; как оказалось, ее хозяин был добрым знакомым Сфиро. Внутри было шумно: попойка шла полным ходом, и внезапное появление двух Ревнителей практически прошло незамеченным. Заказав бутылку кажаба, Сфиро пригласил Нойроса за стол, после чего они сели напротив друг друга, ожидая, когда принесут рюмки. Нойрос, предвкушая столь любимое для него занятие, как попойка, потихоньку стал приходить в себя и даже оживился — румянец заиграл на его обычно бледных щеках.
— Пристрастился я к этому вашему змеиному ликеру, — покачал головой Сфиро. — Отменная штука. У нас в Макхарии почти никто не пьет, в основном курят разные травы…
— Почему ты покинул свою родину? — неожиданно для самого себя спросил Нойрос.
— Я отвечу, — загадочно понизил голос макхариец, — если ты ответишь мне, зачем пошел в Ревнители.
В этот момент им принесли рюмки.
— Ну, для начала выпьем! — Сфиро разлил зеленоватую жидкость и провозгласил тост: — За то, что жизнь продолжается!
Нойрос осушил рюмку залпом, и, поморщившись, проговорил:
— Я не знал, что мне делать… Не знал, как устроить свою жизнь. Я ненавижу двор со всеми их интригами и прочей грязью. Я пошел в Ревнители… от отчаяния.
— Как я понимаю, орден твоих ожиданий не оправдал.
— У меня нет права на ожидания! Я обязан служить своей стране, своей вере…
— Ну, брось эти солдафонские суждения! Я же вижу, что ты парень не глупый, Нойрос… Просто ты запутался. И, знаешь, у нас с тобой больше общего, чем тебе может показаться. Ты спросил меня, почему я покинул Макхарию? Что ж, слушай. Мой отец сражался против макхарийского короля на стороне Гуньяра Лэйхэджо, отца Кровавого Мангуста. Сражался и погиб. Когда мятеж был подавлен, нас с матерью пощадили… А теперь, когда Кихташ поднялся снова, я думаю об этом, и понимаю, что мне все равно. Я утратил всякую связь со своей родиной… И даже образ матери почти стерся в моей памяти.
Они осушили еще по рюмке. Некоторое время оба молчали.
— Я хочу, чтобы ты понимал, из-за чего восстал Мангуст. Тут замешана религия. В Кихташе испокон веков существовал шаманизм — эти традиции были особенно сильны в моей родной провинции. Разумеется, когда нам навязали Аклонтов, нашлось много недовольных. Род Лэйхэджо вступился за древние верования кихташцев, и народ пошел за ними… Но у Кровавого Мангуста шансов на успех не больше, чем у его отца…
— У короля Альхаро сильная армия?
— Сильная. И огромная. Однако я не думаю, что старый пердун самолично покинет Кайофи. Наверняка отправит на подавление мятежа своего наследничка, принца Шакифа.
Они опрокинули еще по рюмке.
— Но ты так и не ответил, — произнес Нойрос, замечая, как перед глазами у него постепенно мутнеет, — почему ты бежал из своей страны?
— Бежал? — хмыкнул макхариец. — С чего ты взял, что я именно бежал?
— Ну… то есть, я хотел сказать…
— Да, я действительно бежал, — внезапно выпалил Сфиро, резким движением откидывая назад свои космы. — Дело в том, что в Макхарии я совершил преступление… преступление, за которое меня приговорили к смерти. Не спрашивай, что именно я совершил, и как мне удалось избежать казни.
— Я думал, от друзей нет секретов… — неуверенно проговорил Нойрос.
Взгляд, которым его одарил Сфиро, мог бы вселить сомнения по поводу того, что они являются друзьями, однако макхариец сдержанно произнес:
