Неблагая - Хаусман Ивлисс (книги без регистрации .txt, .fb2) 📗

— Ничего, — шиплю я. В ответ огонь гаснет, погружая нас всех в ночь. Ругаюсь про себя. — Скоро вернется.

Глава 20

Рейз встречает следующее утро в ястребином обличье.

Из окна видно, как он сидит над Судьбой на кривой сосне, уютно сложив крылья. Не похоже, что он собирается спуститься к нам в ближайшее время.

Поскольку никому не хочется идти к дереву и орать на птицу, мы с Исольдой сидим в вагончике и делаем вид, что не ждем его. Неугомонная Олани копошится у потухшего костра. Она выложила все из своей аптечки и складывает заново, хотя там был идеальный порядок.

Я молча сижу на койке, прижавшись спиной к стене, скольжу босыми ногами по половицам, а в голове у меня, как в оставленной без присмотра кастрюле, кипят мысли.

Кем этот Рейз себя возомнил? Мне не нужны учителя магии, а тем более в его лице. Несмотря на хаос, в который меня недавно ввергла жизнь, я не намерена постоянно метаться из огня в полымя, и полагаться на магию не хочу.

— Рейз что-то не то сказал? — спрашивает наконец Исольда. Ей надоело делать вид, что она точит ножи, и теперь она пытается разгадать выражение моего лица.

Я закатываю глаза и смотрю на птицу.

— Он несносный высокомерный тип, который считает себя лучше других. Этого что, мало?

Сестра сжимает губы в косую линию.

— Ясно… Я просто подумала, что… просто ты же не всегда понимаешь людей и их мысли. Ой, не надо на меня так смотреть. Ты знаешь, что я права. И, возможно, если ты позволишь тебе помочь, это путешествие будет для всех менее болезненным.

У меня падает челюсть.

— Помочь? Почему все считают, что мне нужно помогать? Я что, настолько бесполезная?

— Никто не думает, что ты бесполезная. Ты сложная, Сили.

Лучше бы она сердилась. Лучше бы она тоже повышала голос, но сейчас я слышу в ее тоне лишь смирение. Никакого удовольствия от этого спора.

Я комкаю одеяла, скручиваю их в тугие узлы.

— Он хотел поговорить о магии. Как вы все. Я знаю, что вы просто ждете подходящего момента.

Исольда возмущенно фыркает, кривит лицо.

— Хватит вести себя как малое дитя. Это эгоистично, это глупо, и, если честно, даже я с тобой не справляюсь.

Наконец-то она разозлилась. Однако… я ждала не этого.

— Ну и не надо! — быстро рявкаю я. Не знаю, зачем я так. Знаю только, что в последнее время сама не своя. Из меня вырывается горестный стон. — Ненавижу. Как же я все это ненавижу! Почему нельзя просто оставить меня в покое?

Исольда слегка сводит брови. Потом медленно и осторожно говорит:

— Ты слишком дорога мне, чтобы я могла позволить тебе причинять себе боль, игнорируя проблему, о которой мы все знаем. Мы все просто пытаемся…

— Дай угадаю, — перебиваю я с горечью. — Помочь мне.

Исольда демонстративно вздыхает, давая понять, сколько терпения требуется, чтобы иметь со мной дело. Во мне кипят злые слова, не находя выхода. Мой рот разучился такое произносить. Я перебрасываю косу за плечо и выхожу позвать Рейза, не оглядываясь на сестру.

Погода стоит на редкость чудесная: небо сказочное, совершенно синее, и солнце нежно целует землю мягким теплом. Сияние оседает золотом на моей коже, контрастируя с серым настроением.

— Доброе утро. — Олани не смотрит на меня. Она бережно укладывает стеклянный пузырек в специальный кожаный чехол. Кажется, она уже привыкла ко мне — я не отвечаю, но ее это не заботит.

Наконец она сворачивает футляр с лекарствами в аккуратный рулон и поднимает голову. Я быстро отвожу глаза. Она прослеживает за моим взглядом — до силуэта Рейза вдалеке, приютившегося в сосновых ветках.

Через мгновение Олани говорит:

— Он никогда еще так надолго не превращался в птицу.

— Хм.

— Наверное, надо что-то сделать, пока он не начал питаться мышами.

Я пожимаю плечами. Может, мыши пойдут ему на пользу.

Она оглядывает меня, затем лениво встает, потягиваясь и опираясь на свой квотерстафф.

— Я не очень хорошо тебя знаю, но уверена, что ты лучше, чем кажешься.

Обиженно хмыкаю. Она ведь и вправду меня не знает.

Олани изучает меня странным неподвижным взглядом, как большая кошка. Я съеживаюсь.

— Слушай, мне все равно, чего ты хочешь. Я стараюсь быть вежливой, твоя сестра пытается помогать, и я уж не знаю, что вчера случилось у вас с Рейзом, но он тоже делает все, что в его силах. Он, наверное, лучше всех понимает, что ты чувствуешь. Так что тебе пора прекратить со всеми воевать — и с собой в том числе — и наравне с остальными стараться, чтобы все получилось.

Это самый длинный монолог, что я слышала от Олани, и от неожиданности я вдруг понимаю, что сказанное — разумно. Я вздыхаю, чтобы не расплакаться. Я действительно вела себя по-детски, демонстративно отвергая помощь. Я же не обязана любить свою магию; главное — научиться жить с ней так, чтобы никого больше случайно не поджечь. А вдруг достанется Исольде? А вдруг пострадают не только брови Рейза?

Я относилась к ним, как загнанный в угол зверь, не обращая внимания на то, что мои укусы еще кровоточат. Я краснею от стыда, и по моим обожженным рукам бегут мурашки.

Наконец я нащупываю свой слабый голос.

— Ладно, — шепчу я.

— Вот и хорошо. — Олани взмахивает посохом и ставит его на землю. Ее лицо светлеет, а значит, я прощена. — Уроки начнем сегодня. А теперь иди и извинись перед Рейзом за ту чушь, которую ты ему сказала, чтобы он мог извиниться за ту чушь, которую сказал тебе.

Я пытаюсь протестовать, но она меня перебивает:

— Знаешь, что я обычно делала, когда мои братья ссорились?

— Что?

Уголок ее губ приподнимается.

— Я заставляла их драться на кулаках, если они отказывались договариваться.

Я озадачена.

— И они дрались?

— Хм-м-м… — Олани коротко улыбается. Потом, не добавив ни слова, просто проходит мимо меня в вагончик. Ну и шуточки. Это же шуточки, да?

Прохладный шелковистый ветерок ласкает мое лицо, играет с прядью волос, вечно выбивающейся из косы и падающей на лицо. Я не уверена, серьезно ли говорила Олани, но если вдруг дойдет до драки между мной и ястребом, то ястреб победит. Как пить дать.

Я сжимаю кулаки и выразительно смотрю на Рейза, чтобы он спустился. Но он не спускается.

— Ну же… — бормочу я, изо всех сил пытаясь тянуть время. В конце концов я сдаюсь. Чувствуя себя крайне нелепо, я марширую к дереву, хрустя ботинками по траве. — Рейз, слезай оттуда! — кричу я.

Ястреб взъерошивает перья, наклоняет голову и смотрит на меня ясными желтыми глазами.

— Давай уже, нам нужно ехать! У нас нет времени!

Я очень, очень надеюсь, что кричу на Рейза, а не просто на какой-то случайного ястреба, но кто знает. Птицы все похожи. А может, он перенапрягся и теперь застрял в теле птицы.

— Ты… Ты же еще можешь стать человеком, правда?

Ястреб поднимает крылья и трясет ими с возмущенным взвизгом.

Ладно.

Этот типчик меня доконает. Мое терпение на пределе. Его злобная мелочность нас всех задерживает, и я чувствую, как волшебный рисунок снова вскипает нетерпением. Меня обдувает ветер, я вспоминаю наш вчерашний разговор.

Я, вероятно, тоже вела себя мелочно и злобно. Насмехалась над ним, как всю жизнь насмехались надо мной — за простые, казалось бы, вещи, которые мне не под силу. И пусть Рейз значительно отравляет мне существование, он не заслуживает подобного.

И никто не заслуживает.

Я вздыхаю, почти давлюсь словами.

— Рейз, я… прошу прощения. — Скрежещу зубами, но продолжаю: — Я не имела права так с тобой разговаривать. Пожалуйста, ты можешь теперь спуститься?

На мгновение мне кажется, что он меня не слышит. А может, это и вправду обычный ястреб. Но он спускается, превращаясь обратно в человека перед самой землей, и твердо встает на ноги.

Рейз внимательно разглядывает меня, а я — его. Мне приходится задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза, но я уверенно держусь, заглядывая ему в зрачки каждые полсекунды.