Прорицатель - Светлов Роман (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

— Ничего не сломали? Не отбили? — спросил он.

— По-моему — нет. — Каждое движение причиняло Калхасу боль, но он чувствовал, что отделался легко. — Похоже, они пытались не избить меня, а захватить.

— Кто это такие?

— Греки. По крайней мере ругались по-эллински. К тому же — простые горожане. Будь среди нас хоть несколько воинов, так просто они меня не отпустили бы.

Тиридат покачал головой.

— Странно. Нужно доложить стратегу.

Он помог Калхасу добраться до дома и отправился к Эвмену.

Гиртеада заплакала, увидев ободранные руки, ссадины на бедрах и коленях. Смоченной в воде тряпицей она стала промывать раны. Калхас шипел от боли, но старался улыбаться:

— Им меня не пронять. Что пастуху горожане!

— Неужели это все из-за меня? — горестно проговорила Гиртеада.

— Нет, — гордо поднял голову Калхас. — Ведь это я украл тебя. Они меня хотели наказать, меня! Только у них ничего не получилось. И не получится!

Раньше Калхас думал, что его тело сделано из жестких, не особенно чувствительных веревок. Он не боялся жары, холода, боли, и часто представлял себя в виде краба, покрытого не кожей, а панцирем. Но отныне самое легкое прикосновение к девушке вызывало в нем множество ощущений.

Желание среди них было далеко не первым. Наслаждение от чувства ее кожи оказалось тонким и грустным. Калхас, не знавший доселе ничего подобного, замирал, прислушиваясь к своему телу. А оно готово было болеть и радоваться одновременно.

То же относилось и к слуху, и к зрению. С первого дня его любовь стала настолько острой и чуткой, что иногда Калхас ловил себя на тревожном предчувствии потери. Он тут же принимался корить свое сердце за дурные предчувствия, однако старался постоянно быть рядом с ней. Они приучались к удивительной науке — спать вместе, — и иногда целые дни проводили в комнате Калхаса.

Даже Иероним удивлялся их поведению.

— Ты не похож на развратников, которые готовы из-за женщины или смазливого мальчишки забыть обо всем на свете, — сказал он однажды пастуху. — Но ведешь ты себя подобно им. Я читал, Алкивиад однажды провел несколько дней с женой спартанского царя, но ведь то был Алкивиад и то была жена царя!..

— Считай меня развратником, — терпеливо ответил ему Калхас. Потом, вспомнив их почти детские неудачи и сложную дорогу обретения опыта, он добавил: — Впрочем, какие же мы развратники!

Что бы ни говорил Иероним, он относился к влюбленным внимательно. Зато для горожан история с Гиртеадой стала поводом для проявления неожиданного недовольства. Как выяснили люди стратега, нападение на Калхаса устроила София, подговорив родителей и родственников девушек, которые воспитывались у нее. Она представляла налет аркадян в самых отвратительных красках — слухи о нем в мгновение ока распространились с греческого квартала на весь Тарс.

Между тем стратег опасался удара в спину, ибо Антигон находился уже на границе равнинной Киликии. Он не пустил в ход силу, даже когда многоязыкая толпа горожан заполнила однажды на целый вечер площадь перед его домом и требовала от Эвмена непонятно чего.

Калхаса удивляло и обижало общее непонимание. Его принимали за вора, за развратника, а ему казалось, что их любовь первая и единственная, что так любить не может никто. Он готов был целую вечность смотреть ей в глаза, близко, очень близко, прижавшись лбом ко лбу. Так близко, что глаз уже не было видно, зато было видно что-то большое, сияющее, словно чертоги олимпийцев.

Гермес ничем не подсказал ему, что с Эвменом ехать нельзя. В сопровождении Калхаса, Иеронима и Тиридата автократор направился осматривать стену на западной стороне города. Почти до полудня они бродили по ней, отпуская глубокомысленные замечания. Внешне стена — как и многое здесь, в Азии, выглядела могучей и основательной. Ее фундамент был выложен из древних огромных камней. Неровные, грубо обработанные, они, тем не менее, оказались образцово подогнаны друг к другу. Никто и ничто не могло бы сдвинуть их с места.

Зато верхняя часть стены состояла из глиняных кирпичей, обожженных на солнце. Глядя на них, Калхас думал, что ливень вкупе с ураганом в состоянии размыть ее. Он готов был верить рассказу Иеронима о мидийцах, которые взяли крепость царя Нина, отведя русло реки Тигр и размыв стены. Но обожженные кирпичи все же выдерживали дождь, хотя и не могли бы выдержать ударов таранов, установленных в осадных башнях.

— У Антигона нет людей, которые могли бы построить осадные башни, — уверенно говорил Иероним.

Эвмен в ответ с сомнением качал головой и напоминал о Кассандре, который мог прислать Одноглазому умельцев из Эллады.

— А вот это придется убирать. — Стратег указывал на кварталы, примыкавшие к стене с внешней стороны. — Тяжелая работа.

— Не думаю, что жители будут довольны разрушением их домов, — сказал Калхас на обратном пути.

Эвмен как-то странно посмотрел на него, но согласился.

— В Тарсе длинные стены, следовательно, чтобы защищать их, нужно слишком много воинов. Неужели ты, стратег, собираешься оборонять этот город? — поддержал сомнения прорицателя историк. — Где нам найти стольких людей? А где взять метательные машины?

— Нужно быть готовым ко всему и продумать все варианты, — ответил стратег, показывая своим видом, что продолжать разговор не намерен.

Калхас был даже благодарен ему за это. Он не хотел проводить вторую половину дня в скучных стратегических рассуждениях. Он соскучился по Гиртеаде и стремился к ней. Они не торопясь ехали на лошадях по Тарским улицам, и с каждым шагом, приближавшим пастуха к дому, на сердце у него становилось все светлее.

Когда стратег отпустил их, Калхас торопливо прошел к комнате, где должна была ожидать его Гиртеада, со спокойствием и нежностью открыл дверь…

Девушки в комнате не было. Калхас удивленно посмотрел на пустое ложе, потом сел на него и стал ждать, когда Гиртеада вернется. Он не думал ни о чем плохом, ему казалось, что через несколько мгновений она появится в дверях.

Но вместо нее в дверях появился Иероним. Историк выглядел смущенным и расстроенным.