Война чудовищ - Афанасьев Роман Сергеевич (полная версия книги txt) 📗
Особняк графа встретил начальника городской стражи мертвой тишиной. Он немного помялся у решетчатых ворот, выкованных местными кузнецами по специальному заказу графа, а потом решил, что хуже уже не будет. Несмотря на грузное тело, Тир без труда перемахнул через забор: он до сих пор тренировался с простыми стражниками, стараясь избавиться от появившегося брюшка.
Пройдя через маленький парк, утонувший в старых ветвистых яблонях и аккуратно подстриженных кустах, Тир добрался до крыльца. Без тени сомнения поднялся по ступенькам и забарабанил кулаком в тяжелую дубовую дверь.
Вопреки его ожиданиям, дверь открыл не адъютант графа, а его камердинер. Заспанный старик в ночном колпаке держал в руке длинную свечу в бронзовом подсвечнике и пылал таким неудовольствием, что другой бы на месте начальника стражи сгорел от угрызений совести. Камердинер бросил на гостя пламенный взгляд, но не успел ничего сказать. Тир отодвинул его в сторону и вошел в дом.
– Именем короля! – басом объявил он, осуществив давнишнюю мечту. – Письмо для коменданта от Его Величества! Лично в руки.
С камердинера мигом слетел сон, он оказался из тех верноподданных, что до сих пор с трепетом произносят имя монарха, вытянувшись в струнку. Старик подобрал полы ночной рубашки и засуетился вокруг гостя, в котором только что признал начальника городской стражи. Раз такой важный гость служит письмоносцем, то дело, видно, серьезное – это камердинер смекнул сразу и потому без всяких возражений взялся провести Савена прямо к опочивальне графа.
Пока они поднимались по лестнице, камердинер тараторил без умолку, как базарная кумушка. Единым духом он выложил Тиру все последние новости особняка: адъютанты коменданта так и не вернулись с прошлой ночной гулянки, а два личных охранника перепились, и сейчас храпят в подвале. Сам граф впал в жесточайшую депрессию и не покидал спальни даже днем, а старик камердинер, напуганный слухами о кровососах, не решался выйти из дома даже чтобы купить еды.
Тир слушал его откровения вполуха. Он предвкушал тот миг, когда увидит заспанное лицо зазнайки графа и швырнет в него письмо с королевской печатью. Пожалуй, ради этого стоило проснуться посреди ночи.
Поднявшись по лестнице, они вышли в длинный коридор, устланный мохнатой ковровой дорожкой. У громадных дверей опочивальни Тир остановился и отобрал у камердинера свечу.
– Ступай, – велел он. – Никто не должен слышать нашего разговора.
Старик затрясся, кивнул и попятился. Его белая ночная рубашка мелькнула в темноте, как саван привидения, и камердинер исчез. Савен, желавший лично разбудить коменданта и сполна насладиться его смятением, улыбнулся.
Он распахнул дверь и вломился в спальню графа Сивела, как в притон контрабандистов.
– Именем короля! – с удовольствием взревел он, вздымая свечу над головой, словно факел. – Именем короля!
В огромной опочивальне было темно. Сквозь приоткрытые шторы из окон лился лунный свет, но его оказалось так мало, что Тир даже не смог рассмотреть постель. Он поднял свечу еще выше и пошел вперед.
Громоздкая кровать с тяжелыми волнами бархатных занавесок стояла у стены. Занавеси оказались подняты, и Савен увидел, что в постели лежит человек, с головой закутавшись в шелковое одеяло. Граф спал.
Довольно причмокнув, начальник городской стражи подошел к кровати, и свет желтым пятном лег на кружевные одеяла.
– Именем короля! – крикнул он. – Граф Сивелус!
Человек в постели зашевелился и заворчал. Тогда Савен с огромным удовольствием пнул кровать, да так, что она затряслась и едва не развалилась.
Человек тяжело поднялся, встал на колени и попытался стряхнуть с себя одеяло.
– Граф Сивелус, – торжественно объявил Савен. – Имею честь вручить вам послание от Его Величества Геордора Вер Сеговара Третьего, заверенное печатью, удостоверяющей...
Одеяло наконец сползло с головы графа, и Тир поперхнулся. Не веря глазам, он подался вперед, опустил подсвечник и почувствовал, как замерло сердце.
На него смотрело лицо мертвеца. Серое, чуть оплывшее, как восковая маска, оно еще хранило черты Сивелуса, но ничего человеческого в нем не осталось. В глазах, устремленных на гостя, тлел красный огонь, а клыки, что виднелись из-под верхней губы, отражали пламя свечи.
– Что за... – пробормотал Тир.
Его спасло природное чутье. То самое, что спасало его и раньше – от засад наемных убийц и покушений контрабандистов.
Заслышав за спиной шорох, Савен не стал оборачиваться, как сделал бы любой стражник. И даже не попытался выхватить кинжал. Он просто прыгнул вперед, перемахнул через упыря, пробежал по широкой кровати и бросился к окну. Не раздумывая, не рассуждая, подчинясь лишь звериным инстинктам, он отбросил свечу и нырнул в окно. По спине царапнуло что-то острое, но Тир уже покинул особняк графа вместе с рамой и фонтаном осколков.
Ему повезло. Вылетев из окна, он упал на старую раскидистую яблоню, и густые ветви погасили удар. Савен кувырком провалился сквозь крону, оставляя на ветвях клочья одежды, и упал на землю. Не издав ни звука, он вскочил на ноги и метнулся к забору. Перемахнул его разом, как удалой домушник, и бросился прочь от дома графа.
Тир бежал изо всех сил, так что ветер пел в ушах. И не останавливался до тех пор, пока не коснулся забора особняка городской стражи. Только тогда он позволил себе расслабиться и ощутить боль.
Тяжело дыша, он вытер лицо – кровь из рассеченной брови заливала щеку. При этом Тир едва не выколол себе глаз – обломок сухой ветки проткнул ладонь и крепко засел в ней. Тир обернулся, бросил затравленный взгляд на темные улицы Ташама и отчаянно выругался. Он вдруг понял, что теперь остался за главного в этом обезумевшем городе и все, абсолютно все проблемы легли на его уставшие плечи. Теперь он видел достаточно, чтобы понять – таких проблем у него еще не было, и если он справится с ними, то это будет самым настоящим чудом.
Здоровой рукой он вытащил из кармана мятую бумажку и аккуратно расправил ее.
– Простите меня, Ваше Величество, – торжественно сказал он, обращаясь к королевской печати, – за то, что усомнился в мудрости вашей. Все распоряжения будут исполнены. Я найду охотника.
Аккуратно сложив письмо, начальник городской стражи спрятал его обратно в карман и шагнул навстречу караульным, выбежавшим из особняка.
– Найдите капитана Демистона, – сказал он, отмахиваясь от стражников, встревоженных видом крови. – Он мне нужен. Срочно.
– Нет, – сказал Рон и попятился. – Не подходи ко мне!
В лаборатории Лимера, известного в Ташаме алхимика, было темно, как и во всех приличных алхимических лабораториях. В просторном подвале не одно десятилетие копился разный хлам, и сейчас здесь едва помещались стол и два человека. Все остальное место занимали большие шкафы со стеклянными дверцами, столы с залежами пергаментов и винные стеллажи с подозрительными бутылками темного стекла.
Длинный стол, уставленный ретортами и колбами, освещался только пламенем тигля. Поэтому сам Лимер, постепенно подступавший к гостю, сейчас выглядел темным расплывчатым силуэтом. Всклокоченные волосы, оскаленные зубы, растрепанная одежда – сейчас он больше походил на лесное чудовище из сказки, чем на ученого. Глаза его возбужденно сверкали, а в руке Лимер держал тонкий и длинный кинжал.
– Не подходи, – с угрозой повторил Рон.
Он подался назад и поставил между собой и Лимером тяжелый стул. Потом обернулся и с тоской глянул на приоткрытую дверь. Он начал сомневаться в том, что поступил правильно, посвятив приятеля в секрет образцов. Лучше бы он попробовал разобраться с ними сам, без посторонней помощи.
– Послушай, Рон, – проворковал алхимик, – это же для всеобщего блага!
Он сделал маленький шажок вперед и замер, словно кот, собравшийся прыгнуть на зазевавшуюся мышь.
– Даже не думай об этом! – воскликнул Рон. – Не подходи!
– Ты сам не понимаешь, что ты мне принес, Ронэлорэн. Ты, как всегда, печешься только о своем кошельке и совсем не думаешь о всеобщем благе. А ведь этот крохотный клочок плоти может перевернуть целый мир!
