Настоящие - Белецкая Екатерина (книги полностью TXT) 📗
Каину было трудно объяснить новому человеку всю степень своего омерзения. Он ненавидел тётку всеми фибрами души, не без основания считая её первопричиной своих несчастий. Она ничего не умела, не хотела и не могла. Она была никчёмнее, чем крыса в дыре, та хоть что-то полезное делала, по мнению Каина. Хотя бы жрала объедки. А вот тётка… Каин скривился от бессилия, но Радал вдруг ощутил всю меру отчаяния друга.
— Пока она тут, мы не сможем быть вместе, — добавил Каин. — Тебя в приют отправят, на государство. А меня она не отпустит. Кто у неё будет сигареты тушить?
— А ты не можешь сам от неё уйти? Объяснить, что она, ну… плохо с тобой обращается, что ты не хочешь с ней жить. И мы бы тогда вместе были в интернате. Или что тут у вас. Вместе мы уж наверняка не пропадём!
— Не могу я уйти, мне шестнадцати нет ещё, — мрачно ответил Каин. — Она меня сама решила оставить. Ну и оставила. Я права не имею. И ты тоже не имеешь. Нам до шестнадцати ещё полгода. Если бы её не было, мы бы их тут прожили, а всем бы сказали, что она… ну уехала, что ли. Из СЭХ её тут же уволили бы, и всё. Кому она нужна, метёлка?
— А она скоро вернётся? — спросил Радал. — Может, поговорить с ней?
Каин взглянул в окно, в подступающие синие сумерки.
— Скоро, — с неприязнью ответил он. — Только поговорить не получится. Сегодня шестой день, а завтра — пустой. А перед пустым днём они всей бригадой курят сволочи. Придёт обкуренная, крыса. Как же я ненавижу когда люди себе так мозги поганят, — с ненавистью добавил он. А потом вдруг осёкся и посмотрел на Радала с удивлением. — Ради, слушай. Чего-то до меня только сейчас допёрло. Мы с тобой на каком языке говорим?
— Хм… — озадаченно проговорил Радал. — Да, и правда странно. Знаешь, я до города на автобусе ехал, расспрашивал шофёра и ещё удивился, откуда он знает русский. Но не стал спрашивать, мало ли. Это язык той страны где я жил на Терре. Он мне не родной.
— Ну и дела. — Каин оживился. — Тётка придёт — проверим. Вот уж кто-кто, а она точно никакие языки не знает.
Они говорили и говорили, и всё никак не могли остановиться. Тем, как оказалось, было множество, и они разговаривая, то падали в пропасть отчаяния — что же делать, как жить дальше? — то впадали в эйфорию. Сны становились явью, и тот, кто за год стал дороже жизни вот он, сидит рядом, можно, если захочется, протянуть руку, дотронуться, ощутить под пальцами не призрака; но живое и дышащие существо. Они обсудили всё, что было доступно, — и то, что они похожи, и то, что надо будет ночью пойти к могиле Керр, и то, что в лесу надо наведаться в деревню, прибраться в доме, и кучу других вещей.
— Как же хорошо, что ты тут! — вздохнул Каин. — Что ты настоящий. Знаешь, я каждое утро думал, что вот если бы я в школу не один шёл или в столовую.
— А что у тебя по дороге? — с интересом спросил Радал.
— Эти… ловят, — неохотно сказал Каин. — Побить могут. Они думают, что я родителей убил. Ну и вот. — Он беспомощно развёл руками. — Одному против троих не получается.
— Кто — эти? — удивился Радал. — У тебя враги есть? Так, что до драки? Ничего себе!
— Вот тебе и ничего себе. — Каин опустил глаза. — Недавно коробку с мусором на голову надели, а Аки, гадёныш, в неё ещё и нассал до того, в коробку эту! Чтобы веселее было. Сам «государственный», а туда же. Пригрелся при этих, домашних. Корчит теперь из себя самого лучшего! Правильно! Утром у Халда пожрёт, днём в столовке, да сворует ещё что-нибудь, вечером к Огле забежит, там пожрёт. Учится хорошо, учителя у нас любят, когда умно и долго говорят, вот он и разводит трепотню. Вроде и не сказал ничего, а, глядишь, пол-урока прошло. И гадости делает, он хорошо умеет копировать чужой почерк.
— Так это потому, что ты один был, — уверенно сказал Радал, — а теперь мы вдвоём. Ничего они нам теперь не сделают, вот увидишь. Я, может, полгалактики до тебя пролетел. И каких-то уродов бояться?!
— Ты не видел их, — мрачно ответил Каин. — Ой, тётя Рура, кажется, идёт.
В прихожей хлопнула дверь, и неуверенный голос позвал:
— Крысёныш, а крысёныш, иди сюда, чего дам! Каин вышел в прихожую, и оттуда раздался звонкий удар — оплеуха, а потом пьяный женский смех.
— Чё, попался? — хихикала тётка. — Дурак! От ты дурак, Каин Герка! Поверил! А-ха-ха-ха-ха…
Радал вышел в прихожую. Каин стоял приложив руку к уху и мрачно глядя куда-то в пол. Увидев Радала, тётка опешила.
— Ой, — сказала она удивлённо. — А чёй-то тебя два?
— Я один, — ответил Каин. — Сигарета тебе попалась хорошая. Свежая.
Тётка икнула и осоловевшим взглядом посмотрела на племянника. Каин привычно ухватил её за локоть и поволок в комнату, на кровать.
— Жрать давай, — потребовала тётка. — И это… пить. Давай-давай! Репочку почисти.
Радал, вначале опешивший, теперь тихо стоял в дверях и заглядывал в комнату.
— Она же совсем больная, — шёпотом сказал он. — Наркотик, да? Ей же лечиться нужно.
— Она не хочет и не будет, — огрызнулся Радал — И не больная она, просто обкуренная. Ударила больно, крыса чёртова! Куда ей лечиться!
— Так ведь это зависимость, — шёпотом быстро заговорил Радал. — Наркотическая зависимость, я этим интересовался. На Терре почти не бывает, а вот на Эвене частенько. Человек сам не соображает, что делает, живёт как во сне. Но можно вылечить, тогда он прежний станет. Нельзя ей эту дрянь курить! Позволять нельзя. Её к врачам надо к хорошим. Но как же она так. Давно?
— Всю жизнь, со школы, — огрызнулся Каин. — Она всегда такая была. Она не была прежней, ты ошибаешься.
Радал горестно вздохнул и отвёл глаза от тётки. Зрелище было удручающим. Нет, конечно, он знал о такой болезни, как наркомания, но своими глазами видел впервые. Смотреть на тётку Руру было жутко.
— А мне можно остаться? — спросил он. — Мне здесь пока совершенно некуда идти. Но я думаю, ведь утром она проснётся, поймёт, что нас двое. Неприятности будут.
— Утром мы в школу пойдём, — отмахнулся Каин. — То есть я пойду, а ты в это время погуляй по городу. Договоримся, не волнуйся.
Тётка лежала поперёк кровати и блаженно улыбалась чему-то. Каин набросил на неё одеяло, быстро обшарил сумку, вытащил портсигар, открыл. Ого! Кажется, тётка сегодня удачно поиграла «в камушки». Целых пять сигарет.
— Тёть, а тёть, — позвал он, — где ты столько взяла? Он сунул тётке под нос портсигар. Рура приоткрыла глаза, икнула.
— Выи… вы… выграла! — гордо сообщила она, — Завидно?
— Нет, — с неприязнью ответил Каин.
— Да ла-а-а-а-а-а-адно те, — протянула тётка, — Чего-то и жрать не хоцца… Ты поди пожри репки-то…
— Спасибо. — Каин положил портсигар обратно в сумку, они с Радалом вышли из комнаты, и Каин плотно закрыл за собой дверь.
— Какая она сволочь, — сказал он горько. — Чтоб её…
— Она больна, — повторил Радал. — На Терру бы твою тётку или хотя бы на Эвен, ты бы её через год не узнал. Слушай, а ты учишься? Это у вас обязательно?
— Ничего она не больна, — отмахнулся Каин. — «Болезнь», сказанул тоже. У нас тогда полгорода больны. А школа… учиться надо, Ради. Как же не учиться? Не хочу как она стать, а у меня математика хорошо идёт. Если бы не это, школу бы я давно бросил.
— У меня тоже, — кивнул Радал, проходя снова на кухню. Он присел на прежний табурет. — Дома я почти не учился. Не до того было. Только после, на Терре.
Сколько потом Каин ни вспоминал, что было с ними в тот день, он невольно видел одну и ту же, ставшую для него бессмертной, картину. Очерченное слабым светом голой лампочки лицо Радала, тёмный прямоугольник за его спиной, руки, которые тот положил на стол, тонкие запястья. И отрешённый, поверх его, Каина, головы, прозрачный взгляд — в невидимое за окном ночное весеннее небо. Казалось, вокруг них менялся сам мир. Растворились облупившиеся стены, ушёл на неимоверную глубину прогнивший пол, отодвинулся и растаял дверной проём, исчезли без следа запахи и звуки, остались лишь они вдвоём, в этой маленькой, но в то же время такой огромной вселенной.
