Сын менестреля - Джонс Диана Уинн (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Той ночью Морил уснул, обнимая квиддеру, устроившись как можно дальше от колен и локтей Киалана. Им было довольно тесно, потому что Керил уступил свою палатку Брид. Морил собирался еще немного поразмыслить, но оказалось, что он слишком устал. Он проснулся на рассвете оттого, что кто-то пришел поговорить с Керилом, и очень рассердился на себя. Потому что он был уверен: читая незнакомые письмена, Керил на самом деле сказал ему, как пользоваться квиддерой так, как это делал Осфамерон.
Какое-то время у него не было возможности о чем-то думать. Мужчина пришел сказать Керилу, что по дороге ночью проскакал отряд всадников и что тот же отряд только что галопом вернулся обратно наверное, они направлялись к Толиану с докладом. Оба раза они скакали так быстро, что не заметили лагеря.
Было ясно, что всадники искали повозку. Толиан, наверное, решил, что Морил, Брид и Киалан постараются как можно быстрее пересечь границу его земель. Поскольку всадники их не нашли, то Керил подумал: Толиан решит, что Киалан уже за перевалом и его новости вместе с ним.
– И на месте Толиана, – сказал он, – я бы уже двинул свою армию вперед, пока Север не успел приготовиться к войне. Нам следует торопиться.
Они свернули лагерь и тронулись на север. Повозка тоже поехала, но в нее запрягли какую-то незнакомую молодую лошадку, чтобы двигаться побыстрее. У Олоба был такой безутешный вид, что Брид решила ехать на нем верхом.
– Он мне позволит, – сказала она, – если только его не попытаются оседлать. Мне страшно не хочется, чтобы он чувствовал себя забытым.
Так что она уселась на Олоба без седла, но в сапожках (ведь она все-таки была в обществе графа!), и Олоб не возражал. Он просто шел довольно медленно. Брид никак не поспевала за повозкой, где Морил сидел со своей квиддерой. Повозкой правил рослый северянин с медленной речью, которого звали Эгил, а Киалан позаимствовал коня Эгила.
– Знаешь, – сказала Морилу Брид, – мне жалко, что Киалан оказался Адоном. Он мне нравился, и теперь мне как-то неловко…
Морил был очень занят своими мыслями, но тут невольно рассмеялся.
– Ничего, привыкнешь.
– Ты просто невозможен! – заявила Брид, но не так возмущенно, как ей хотелось.
Для размышлений Морила было важно, что Киалан оказался Адоном. Это стало одной из трех вещей, которые ему хотелось мысленно свести воедино. Остальные две заключались в надписях на квиддере и его собственном открытии, что с нею необходимо говорить правду. Его немного удивляло, как легко можно привыкнуть к новым идеям. То, что накануне казалось совершенно невероятным, сегодня становилось привычным, и этим можно было воспользоваться, чтобы идти дальше.
Отряд северян быстро двигался по лесу Марки. Керил хотел остаться незамеченным. Вдоль дороги были вырубки и деревни, а там могло оказаться достаточно народа, чтобы задержать небольшой отряд северян до тех пор пока не подойдет Толиан, который их уничтожит. Вот почему они пробирались на Север через лес. Всадникам это было достаточно легко, а вот повозка и фургоны продвигались с трудом. И всех тревожил последний участок пути, где им придется выехать из леса, чтобы попасть на перевал Фленн. Оказавшись на перевале, они будут в безопасности. Перевал охранял форт Фленн, южный форпост северян.
Ночь наступила раньше, чем отряд выехал из леса. Керила тревожило то, что они прошли так мало, но они ехали весь день и очень устали. Им пришлось рискнуть и остановиться на ночлег. После ужина, сидя вокруг тщательно укрытого костра, дети немного подробнее поведали графу о своих приключениях. Рассказ Киалана подтвердил догадку Морила о том, что в Холанде ему пришлось гораздо хуже, чем показалось. Керил настолько разгневался и расстроился, что Киалан сменил тему разговора и стал рассказывать о винной бутыли.
– Я сожалею о том, что оставил Толиану все то золото, – сказал он. – Вот ревень я ему отдал бы с удовольствием, и записки тоже, но деньги нам следовало забрать.
– Успокойся, – сообщила Брид, – я забрала их. Я переложила их в ящик для денег.
Все рассмеялись. Брид возмущенно осведомилась, за кого они ее принимают: разве можно оставлять такую сумму в винной бутыли?
– Но мне хотелось бы знать, чьи это были деньги и откуда отец их взял, – добавила она.
– Думаю, сказал Керил, – что это остатки той суммы, которую я дал ему на расходы. Я каждый год давал ему сто золотых. Нет, – добавил он, когда Брид предложила вернуть ему деньги, – оставьте их себе. Вы их заслужили. Можете пустить их на карманные расходы, когда будете жить в Ханнарте.
Из чего брат с сестрой поняли, что граф Керил намерен оставить их при себе.
– Это очень великодушно с вашей стороны, – смущенно сказала Брид. – Прямо не знаю, что бы мы делали, если бы не ваша доброта. Правда Морил?
– Это самое малое, чем я могу помочь, – отозвался Керил. – Я очень многим обязан Кленнену. Если бы не он, то мы бы вообще не получали никаких новостей с Юга.
А потом он рассказал им о Кленнене то, чего прежде они не знали. Керил познакомился с Кленненом на Юге, еще в те дни, когда сам был Адоном, наследником престола. Они оба помогали южанам, которые тогда восстали. Но потом отец Керила умер, и ему пришлось вернуться на Север. Кленнен остался на Юге, но вскоре после этого встретил Линайну. Тогда из-за гнева старого Толиана Кленнену стало на Юге слишком опасно. Он отправился в Ханнарт и сделался придворным менестрелем. Дагнер, Брид и Морил родились в Ханнарте. Но когда до них стали доходить слухи о том, что твориться на Юге, Кленнен придумал снова туда поехать. И Весника тоже придумал он. А Керил догадался изобразить ссору, чтобы никто не заподозрил в Кленнене шпиона Ханнарта.
Морил сидел, глядя в огонь, и грезил о Ханнарте.
– В чем дело, Морил? – шутливо спросил Киалан. – Мечты становятся явью?
Морил поднял голову и широко улыбнулся. Он ничего не ответил, но улегся спать с уверенностью в том, что Киалан только что сказал ему, как именно действует его квиддера.
Морил все ещё думал над его словами на следующий день, когда ехал в повозке. Сначала это пришло к нему как воспоминание. В Крейди шел дождь, так что Кленнен рассказал на складе одну из историй об Адоне, а Морил посмотрел в толпу зрителей и увидел среди них Киалана. Его это раздосадовало, потому что он считал Киалана частью скучной повседневной жизни, а у него было ощущение, будто он стоит одновременнов двух мирах, которые стремительно разлетаются в разные стороны. И в то же время Киалан был тем самым Адоном – вернее, одним из Адонов. И сама квиддера сказала, что находится не в одном только мире.
Пошел дождь, хотя и не такой сильный, как в Крейди. Морил снова улыбнулся и подставил лицо под капли. А потом его улыбка стала немного смущенной: он понял, что все его грезы о Ханнарте и картины повозки, едущей по зеленым дорогам, не включали в себя дождя. Квиддера звучала неопределенно. В том-то и дело! Такие грезы не соответствуют реальности. Существуют настоящие грезы, но они должны быть частью жизни. А жизнь, чтобы быть хорошей, должна включать в себя грезы, а хорошая песня должна включать в себя какую-то идею. Песня Адона, которую пел Киалан, говорила именно об этом. А песня Осфамерона пошла дальше:
в ней говорилось об иных мирах, в которых пребывает квиддера.
Морил думал о том, как в этой поездке, хотел он того или не хотел, соединились обыденность и грезы. Вернее, они встречаются в нем самом и делают это совершенно естественно. Это бывает тогда, когда он одновременно уносится куда-то далеко – и в то же время пересчитывает всех солдат в долине или каждый бук, мимо которого они проезжают. Кленнен понимал все не совсем верно. Он был слишком практичен, чтобы понять. Важно было как раз то, что Морил действительно состоит из двух половинок. И если он чувствует, что сохраняет верность обеим, он может использовать квиддеру так, как ее следует использовать. Он может переносить через нее плоды своей фантазии, свои идеи в реальный мир.
В полдень они подъехали к опушке леса Марки. Из-за плеча Эгила Морил наконец увидел горы – яркие и близкие, а между ними глубокую прорезь, которая была перевалом Фленн. Дождь прекратился, но облака над горами были тяжелыми, обещая новые ливни. Все было каким-то серым и угрожающим. Форта Фленн видно не было: он находился позади острой вершины, на северной стороне перевала, но Морил увидел, какое решение принял на этот счет Юг. Перед перевалом на протяжении примерно мили лес был вырублен, так что никто не смог бы незаметно перейти перевал. Он смотрел на горы через пустошь, полную пней. Между пнями пробивались молодые ярко-зеленые кусты, потому что в этом году местность еще не расчищали.
