Предатель крови - Хенди Барб (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Винн отпрянула, отшатнулась от пса, и от этого резкого движения голова пошла кругом. Девушка в ужасе воззрилась на Мальца.
Один только он во всем, что ее окружало, не был пронизан сиянием бело-голубого тумана. Малец сам был сиянием — Целостным, слитным силуэтом, который источал ослепительно яркий свет. Шерсть его блистала мириадами зыбких шелковистых паутинок, глаза переливались и сверкали, как кристаллы, преломившие свет солнца.
Винн съежилась и заморгала.
Когда вернулся привычный полумрак, перед ней снова был Малец — мохнатый серебристо-серый пес. Наклонив голову к плечу, он смотрел на Винн.
Ей стало так страшно, что она задрожала всем телом. До сих пор такое случалось лишь однажды.
В Древинке, в ночном лесу близ Пудурлатсата, Винн рискнула прибегнуть к тавматургии, чтобы на время обрести волшебное зрение. То был безрассудный поступок, и в конце концов лишь Малец сумел избавить Винн от вырвавшейся на волю магии. С ее помощью Винн увидела стихийный слой мира, слой Духа — и там отыскала след мертвеца-чародея Ворданы, чтобы Магьер и Лисил могли избавить Пудурлатсат от его нечистой власти.
Отчего же это случилось снова? Отчего на Стравинской границе, глядя на Мальца, она услыхала мысленно шорох листьев-крыльев? И самое главное, что же на самом деле открылось ей тогда?
Винн медленно, глубоко вдохнула и выдохнула, прямо глядя в любопытные глаза Мальца, снова вдохнула… и так до тех пор, пока не утихла сотрясавшая ее дрожь.
Ей нужно было отрешиться от внешнего, собачьего облика, поговорить с тем, кто за этим обликом скрывался, — но она никак не могла решиться. Как могла она спрашивать о том, что означал пугающий шорох листьев-крыльев, или признаться в том, какое отвращение вызвала у нее окровавленная морда Мальца? Винн отложила гребень, придвинула ближе к себе «говорильную кожу» и развернула ее на полу, твердо решив ничего больше не скрывать.
— Малец, — начала она — Помнишь, тогда, на границе, за минуту до того, как ты бросился на помощь беженцам, — что было с тобой у городских ворот? Там происходило нечто такое, чего мы не видели и не могли увидеть.
Малец на мгновение сморщил нос. Затем быстро обнюхал Винн, словно искал на ней что-то, и гавкнул дважды — «нет». Гавкнул хрипло, почти беззвучно, можно сказать, шепотом и — чересчур поспешно.
Может, дело было в том, что они знакомы уже давно, и Винн слишком хорошо изучила пса. Или же Малец, будучи припертым к стенке, не умел лгать.
— Я тебя видела, — вслух продолжала девушка, — и услышала… нет, скорее, почувствовала нечто. Мне стало дурно, голова пошла кругом — как тогда, в Древинке, когда ты избавил меня от волшебного зрения. Я смотрела на тебя — и слышала какой-то шепот. Так что же с тобой было?
Винн надеялась, что Малец поймет ее, что он доверяет ей достаточно, чтобы не оставить ее вопрос без ответа.
Пес вскочил на все четыре лапы, опустил голову и, подавшись вперед, поднял морду к самым глазам Винн. Взгляды их встретились, и в горле Мальца прокатилось низкое рычание. Прозрачно-голубые глаза сузились, и верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.
Винн похолодела и, откинувшись назад, замерла.
Малец тоже застыл, не издавая ни звука, и не двигался так долго, что у Винн заныла спина от неудобной позы. Она не верила, что пес может причинить ей вред, однако же ее вопросы явно взбудоражили его куда сильней, чем она предвидела.
Наконец он резко опустил морду к «говорильной коже», лишь в последний момент оторвав свой взгляд от лица Винн. Пес начал тыкать лапой в письмена, и Винн мысленно переводила его жесты.
Что ты слышала?
Она медленно выпрямилась.
— Не слова… и не слухом, потому что никто больше, кроме меня, этого не слышал. Как будто в моей голове звучал шорох листьев на ветру — и одновременно гудение крыльев насекомых.
Малец не шелохнулся, ничем не выказал своих чувств.
— Когда эти звуки стихли, — продолжала Винн, — им ответил одинокий шорох листа-крыла… Что это было?
Малец сел на задние лапы. Он опять склонил голову набок и, оставшись в этой неудобной позе, суженными глазами оглядел Винн с головы до ног.
Под этим пристальным взглядом она почувствовала себя неуютно. Неужели пес оценивает ее?
Малец шумно, как-то переливчато выдохнул — как если бы зарычал, но без звука. Винн почудилось в этом звуке усталое: «А, будь, что будет!» Пес опять начал трогать лапой письмена, всякий раз подолгу задумываясь над выбором. Видимо, не все, что он хотел ей сказать, можно было выразить словами.
Спиорд… ароэн… чеанг'а.
— Стихия… все-как-один или общий… речь… нет, общение, — прошептала Винн.
Помимо того, что они владели разными диалектами эльфийского языка, трудность была еще и в том, что Малец мыслил не так, как смертные. По крайней мере, к такому выводу пришла Винн. Порой он, пытаясь выразить свои мысли, начинал раздражаться, а иногда просто замыкался в себе.
Основу эльфийского языка составляли корневые слова, из которых образовывались существительные, глаголы, прилагательные и прочие части речи. Малец использовал только эти корневые слова, и, быть может, преобразование их смогло бы передать смысл его речи более точно.
— Стихия… одна из пяти стихий? — спросила Винн. Малец дважды отрывисто гавкнул — «нет».
— Тогда — дух, то есть духовный… как противопоставление физическому или ментальному слою существования?
Он гавкнул один раз, затем поспешно пролаял еще дважды — вместе это означало «может быть».
— Дух… общий… общение… — Винн так и этак вертела в голове эти слова и вдруг резко выдохнула: — Общение! Ты общался со стихийными духами?
Это были самые близкие по смыслу слова, какие ей удалось подобрать. Вместо того чтобы гавкнуть в знак согласия, Малец кивнул, но тут же ткнул лапой в слова, отдельно написанные на коже, — «да» и «нет».
Итак, ее перевод был достаточно близок к оригиналу, но все же не в полной мере описывал то, что ей довелось «подслушать». И тут Винн осознала кое-что еще.
Там, в ночном древинском лесу, Малец, чтоб избавить ее от волшебного зрения, коснулся ее сразу после того, как в его плоть влились сияющие потоки бело-голубого тумана. Он коснулся ее в тот самый миг, когда еще был соединен со своими сородичами, соединен даже более тесно и глубоко, чем в «общении» на Стравинской границе. И в этот миг произошло нечто такое, чего не предвидел, не мог предвидеть и сам Малец.
Пес попятился с ничего не выражающим видом.
— Знаешь, — прошептала Винн, — а ведь волшебное зрение осталось… осталось при мне. Всего лишь минуту-другую назад я видела тебя таким же, как той ночью в Древинке.
Малец ничего не ответил, но во взгляде его прозрачных глаз, устремленном на Винн, промелькнула тень грусти. То, что с ней случилось, поняла Винн, случилось помимо воли, по ошибке, и это обстоятельство немало тревожило Мальца. И все же сегодня у нее с души свалился тяжеленный камень. Теперь она точно знала, что услышала тогда на границе… и, не раздумывая, протянула руки к Мальцу.
— Я не хотела… правда, я же не знала! Если хочешь, я никому не скажу обо всем этом ни слова. Обещаю!
Малец придвинулся ближе. Подавшись к Винн, обнюхал ее, как будто хотел удостовериться, что запах у нее остался все тот же.
Потом ее щеку лизнул влажный теплый язык… и Винн крепко, очень крепко обняла пса.
