Хроники потомков Триединых. Книга 1 (СИ) - "Ник Лаев" (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
"Да, так было до меня и будет после", - думал Торберт Лип, вглядываясь в темные провалы улиц, где изредка сверкал фонарь ночного сторожа. Тридцать восемь моих предшественников, и если позволит Триединые, не меньшее число преемников будут сидеть здесь, не давая развалится империи, оберегая ее как от врагов внешних, так и внутренних. Холодало. Канцлер закрыл тяжелый свинцовый ставень, состоящий из мутных стеклянных кругов, подошел к камину и разжег его. Рука машинально теребила тяжелую золотую цепь с тяжелым кулоном на конце. "Надо отучить себя от этой привычки", - в который раз мелькнуло в голове и Торберт Лип направился к стоящему рядом с окном креслу. День выдался тяжелый, и накопившаяся усталость давала о себе знать.
Много привычек, быстрая утомляемость и вечером пронзительная боль в пояснице - старость подкрадывалась незаметно, но неотвратимо. Конечно, он далеко еще не развалина. Но бремя государственных забот все сильнее сказывалось на его теле. Уже много лет назад заброшены ежедневные тренировки, а сидячая жизнь превратила когда то могучие мускулы в дряблый кисель. Поединки на мечах давно сменились шахматными дуэлями. Однако посидеть в любимом кресле и подумать над очередной партией он еще успеет. Канцлер подошел к огромному поясному зеркалу в серебряной раме и начал перебирать в уме события прошедшего дня.
Прием послов эрулов занял целое утро, потом состоялся сложный разговор с императором. Очень сложный поправил он сам себя. Его Величие Водилик X - это недоразумение на троне всем обязанное ему и только ему, ни как не желает понять всю опасность положения, в котором оказалась Торния. Кровь Старшего проявлялась в императорах по разному. И, кажется, в нынешнем она совсем не чувствуется.
Человек горько усмехнулся. И тут же скривился от нахлынувшей боли. Виски привычно заломило. В последнее время он плохо спал. Сны были неприятные и тревожные, оставлявшие липкие ощущения надвигавшейся и неизбежной беды. Торберт Лип машинально провел ладонью по лбу.
"Нужно обратиться к целителю". Впрочем, понятно, что дело вовсе не в снах, не в постоянной усталости и даже не в надвигающейся старости. Болит не голова, а сердце, душа. Все рушилось прямо на глазах. Перед Торнией маячил призрак войны, той самой, что могла окончательно погубить тяжеловесное и изрядно подгнившее тело тысячелетней Империи.
- Все-таки она начнется, - тихо прошептал Торберт Лип, вглядываясь в пляшушие по стенам тени. - Внезапно нахлынуло гнетущее и все нарастающее раздражение.
- Проклятье! Двадцать четыре года службы, службы верной и честной чтобы там не шептали за спиной. Несмотря на заговоры, интриги и происки недругов. А скольких пришлось ублажать, скольким довелось угождать, льстить и лгать. Канцлер громко и скверно выругался. Выругался теми словами, что покрывают друг друга уличные шлюхи или наемная солдатня. Однако легче не стало. В своем нынешнем состоянии империя не выдержит войны. Не просто не выдержит, а рассыпится, развалится как карточный домик. Рот открылся, что бы произнести очередное ругательство. В зеркале отразилось перекошенное лицо, налитые кровью глаза. "Так можно и удар получить", - промелькнуло в голове. - "Хватит, расклеился. Тряпка. Империя превыше всего". Слова государственной присяги, знакомые любому жителю Торнии, неожиданно успокоили.
- Мы еще поборемся, - зло бросил канцлер своему отражению. - Посмотрим кто кого.
В дверь тихо постучали.
- Заходи Миго, - произнес хозяин кабинета. - Ты как всегда вовремя дружище.
Вошедший - высокий худой человек выглядел полной противоположностью хозяина комнаты. Длинное лицо с жидкими, тронутыми сединой усами и острой бородкой, тонкие, бледные губы и неожиданно большие, на выкате глаза придавали Миго Гарено вид утонченный и аристократический. Впрочем, родословная Гарено, насколько было известно канцлеру, не блистала благородством. Однако это обстоятельство волновало мессира Липа меньше всего. Лет двадцать назад кто-то в случайной и пустой беседе упомянул в его присутствии имя молодого, но подающего надежды легиста. Канцлер уже не помнил ни содержание разговора, ни имени собеседника - это были малозначащие детали. Какое-то дело о наследстве, давняя тяжба, семейные склоки. Однако восторженный отзыв о блестящем юристе в память запал. Он вытащил Гарено из затхлой атмосферы провинциального захолустья, сделал своим советником и не прогадал. Третий сын мелкого судейского чиновника, оказался не просто хорошим законоведом, он был необыкновенно, поразительно талантлив. Его помощь в раскрытии заговора Смелых была бесценна, а собранные улики позволили обвинить, примерно наказать Магистра и всех членов Капитула. Суровый вердикт был встречен без воодушевления, однако голоса недовольных заглушил тяжкий груз представленных общественности доказательств вины. Торберт Лип до сих пор с восхищением вспоминал виртуозно подобранные Гарено показания свидетелей и признания обвиняемых. При этом мэтра Гарено совершенно не волновало то обстоятельство, что большая их часть выбита под пытками, а остальные сочинены в имперской канцелярии. Поразительная смесь беспринципности и профессионализма.
Пять лет назад канцлер повысил советника до должности начальника тайной полиции, и ни разу еще не пожалел о своем решении. Ежевечерний доклад мэтра Гарено стал для него уже почти психологической потребностью. Партия в шахматы и разговор по душам с человеком, который, как и он был предан не человеку, но империи всегда успокаивали мессира Липа.
- Ты сегодня задержался Миго. - Канцлер уже давно тыкал своей правой руке и даже однажды предложил и ему перейти на "ты", по крайне мере в приватных беседах. То давнее предложение Гарено вежливо отклонил, что, по мнению Торберта Липа, лишь свидетельствовало в его пользу.
- Дело не терпело отлагательств Ваша Светлость. - Гарено нервно прошелся по кабинету канцлера, сцепив за спиной руки и не желая замечать заранее придвинутый к шахматному столику второй стул. Обращение "Ваша Светлость" насторожило канцлера, так как единственную вольность, которую позволял себе Гарено, когда они оставались наедине, это обращаться к нему просто "мессир", без официального титулования.
- Сегодня мы нашли тайное святилище Падшего. В Табаре. - Привычно спокойный и деловой тон докладов начальника тайной полиции на этот раз ему отказал. Было заметно, что он не просто взволнован, а потрясен новостью.
- Где именно? - Лип уже понял, что на этот раз сыграть в шахматы не удастся.
- На пересечении улиц Ювелиров и Перчаточников. Большой угловой дом.
- Это в двадцати минутах ходьбы отсюда.
- Даже немного меньше, если идти быстрым шагом.
- О Триединые! - Канцлер встал так резко, что расставленные на шахматной доске фигуры вздрогнули, зашатались и посыпались на пол. Возбужденный, он не обратил на это ни какого внимания. Темные уже в Табаре! Задавать следующий вопрос смысла не имело, но он все же спросил - Твои источники не могли ошибиться?
- Нет. Со стражей был мой человек. Доверенный и надежный. И он рассказал мне про...Темный Зов.
- Волна боли, - прошептал канцлер.
- Именно. Поэтому им удалось уйти. Больше того, если бы не мой человек, стражники поубивали бы друг друга. Он был вынужден вмешаться, что бы разнять их. Использовал свой Дар. По его словам, они начисто забыли про свой долг и служебные обязанности. Тряслись от страха и боли, но при этом лезли друг на друга с мечами.
Последние слова окончательно вывели Торберта Липа из равновесия. Стакан из тяжелого стекла, который он сжимал в руке, неожиданно лопнул, и кровь из порезанной ладони щедро смешалась с выплеснутым на пол дорогим вином.
- Проклятье! Он подошел к шкафу вытащил из выдвинутого ящика батистовый платок. Ругаясь в полголоса, канцлер быстро обмотал вокруг ладони полупрозрачную ткань и затем вновь повернулся к Гарено. - В прошлый раз, ты мне говорил, что святилище Падшего обнаружено в Мистаре. Ладно, там пограничный город. Торгуют с эрулами, которые, как мне передавали, в дальних фольках продолжают тайком поклоняться этой своей Гуле. Но Табар! От этого не отмахнешься. - Он сжал ладонями стремительно тяжелевшие виски. Кровавый след отпечатался на его правой щеке, придавая канцлеру пугающий и зловещий вид.
