Возвращение к себе (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
- Нет, конечно. Такая опасность останется. Но согласись, безвестного раба намного легче зарезать, нежели человека, занимающего значительно более высокое положение. Я только не понял, чем продиктован твой вопрос: согласием или несогласием.
- Это вообще не вопрос. Так - замечание.
- Что ж, не будем пока продолжать этот разговор. Ты еще не настолько хорошо зна-ешь меня, чтобы доверять, и не настолько хорошо знаешь нас и наши обычаи, чтобы сравни-вать, - засмеялся Тафлар. - Пойдем, нас ждет трапеза.
- Почему вы едите только с наступлением темноты? - спросил Роберт, всю дорогу наблюдавший этот странный обычай.
- Сколько ты пробыл на руднике? - вопросом на вопрос отозвался Тафлар.
- Восемь месяцев и три дня.
- Значит, тебе не успели объяснить. Я с удовольствием продолжу нашу духовную бе-седу, - на слове духовная, Тафлар сделал ударение, - за столом.
На расстеленном достархане стояли чашки с вареным рисом, приправленным шафра-ном и маслом, тарелки с изюмом, курагой и фисташками. Кучкой лежали вяленые финики, огромные фиолетовые плоды тоже были финиками, только свежими. Стопкой возвышались белые лепешки. На отдельном блюде в центре стола исходило паром зажаренное на ребрыш-ках мясо ягненка.
Роберт медленно уселся на место, предложенное хозяином. Есть не начинали, пока тот не произнес молитву и не провел по лицу раскрытыми ладонями. Но и тогда Роберт не торо-пился. Как когда-то он загонял глубоко внутрь гордого рыцаря, сейчас также глубоко старался упрятать голодного раба, готового хватать все, что перед ним лежало и есть, есть, есть!
Наконец, он взял с подноса и положил в рот сладкий упруго медовый финик. Тафлар ел медленно, сосредоточенно, не глядя по сторонам. Роберту удалось подавить голос голодной плоти: попробовав всего понемногу, он отодвинулся от стола. Им принесли чай - душистый желтоватый напиток пряного вкуса. Тафлар взял в руки пиалу, пригубил и только тогда поверх ее края посмотрел на Роберта:
- Ты очень сильный человек, Рабан аль Париг. Отдаю должное твоей выдержке.
Внутренняя борьба, происходящая в душе франка, была столь очевидной, или просто перед ним оказался очень умный и проницательный человек? Тафлар не дал Роберту време-ни подумать над этим, тут же сменив тему:
- Тебя удивляет, что с некоторых пор мы перестали вкушать пищу и даже пить воду в течение всего дня? Каждый год зимой или в начале весны наступает время ограничений. Мы называем его Рамазаном. Это - время поста, и прощения, время творить милостыню. Оно продолжается месяц, затем наступает праздник - Ураз Байрам - время прославлять Аллаха. Все в этот день, даже рабы, празднуют.
- У нас тоже есть посты. Великий - длится семь недель. Потом наступает Пacxa.
Хри-стово Воскресение и Рождество - самые большие наши праздники.
- В наших верах вообще много общего. Вот например у нас есть такой пророк Исса и мать его Мариам. Ничего тебе не напоминает? - хитро прищурился Тафлар.
- Возможно, но я - воин, а не богослов, мне трудно с тобой спорить, - отступил Ро-берт, сильно опасаясь, что на зыбкой почве схоластики окажется слабым противником уче-ному арабу.
- Жаль, жаль. Но я не оставлю надежды поколебать твое упрямство. У нас еще много дней пути впереди. К концу дороги, когда ты лучше будешь знать нас и наши обычаи…
- Боюсь, ты зря растратишь свое красноречие.
- Посмотрим. Все в руке Аллаха.
Ежевечерне Тафлар абд Гасан усаживал, франка за свой стол. Выдержка так ни разу и не изменила Роберту, а вот силы начали таять. Да еще постоянные попытки втянуть его в духовный диспут. Роберт использовал все свое невеликое красноречие, чтобы по возможности вежливо отклонять наскоки умного и насмешливого сарацина. Но тот только еще больше раззадорился в стремлении обратить упрямого христианина. Они так ни до чего и не договорились, когда маленький караван вступил в тень исполинской стены Эль Кайры.
Их встретил огромный город, окруженный с востока красными, падающими в прозрач-ное как слеза теплое море, скалами, а с запада - бескрайней серой пустыней. По берегу Нила и вдоль узких заполненных текучей водой каналов стояли величественные дворцы, между которыми взмывали в небо тонкие легкие минареты. Во все стороны разбегались дома усадьбы, окруженные густыми парками, дома кварталы, потом дома хижины и просто очаги, отгороженные одной двумя глинобитными стенами, да насыпью от красной пустыни. В бе-лесой дымке за широкой водной гладью Нила выступали вершины гигантских пирамид.
На пересечении узких улочек клубилось торжище. Здесь перемешались серые и черные джелябы, пестрые халаты, разноцветные плащи и чалмы, чалмы, чалмы… всех возможных оттенков.
Улицы вливались в широкие площади. На них тоже все двигалось, кричало, торгова-лось, менялось, ругалось и било по рукам. По толпе как лебедь среди уток проплыл огром-ный белый тюрбан индуса, мелькали красные фески турок и остроконечные, вышитые золо-том, шапочки уроженцев Поднебесной. Показалась и тут же пропала из виду широкополая европейская шляпа.
Город поглотил маленький караван и растворил его без следа. Роберт постоянно ловил себя на том, что боится отстать. Кружилась голова, слабость заставляла цепляться за луку седла. Роберт попытался протиснуться ближе к абд Гасану. Тот заметив, отрядил троих вои-нов. Они оттеснили Роберта на прежнее место. До самого конца пути, пока отряд не втя-нулся на широкий вымощенный желтоватыми плитами песчаника двор, франк ехал в арьер-гарде как приклеенный.
Встречать господина высыпало все население дома, за исключением, разумеется, жен-щин. Старшие по рангу выходили вперед. Кланялись все. В глазах опять зарябило, предметы начали терять очертания, превращаясь в яркие пятна. Сильно тошнило.
Роберт стоял, ухватившись за стремя своей неказистой лошаденки, и перемогал при-ступ дурноты, когда к нему бочком подошел сухой темнолицый, согнутый жизнью старик в черной широкой рубахе и такой же чалме. Он кивком приказал белому рабу, следовать за собой. Пока пробирались между потных конских боков, а потом пересекали двор, Роберт бегло осмотрел дом Тафлара. Скорее - дворец. Не очень массивный и высокий, он поражал гармонией и стройностью линий, изяществом переходов и галерей. Одна такая галерея, забранная причудливыми деревянными решетками, связывала центральное здание с правым крылом, над дальним концом которого как стрела взлетал в небо тонкий минарет с небесно голубым куполом.
Левое крыло соединялось с главным зданием переплетением лесенок и балкончиков, перил и площадок, с которых свешивалась пышная зелень.
Весь верхний ряд окон левого крыла закрывала такая же фигурная решетка как на гале-рее. Не знакомый с местной архитектурой франк вначале принял ее за тюрьму и тут же от-бросил такое предположение, сообразив: вряд ли кто-то станет тратить столько усилий, дабы украсить сие малопочтенное заведение на манер рая. Сад, дом и постройки окружал высокий забор.
Выросший и возмужавший среди суровых замков и соборов иль де Франса, сын север-ной страны оказался захвачен феерией красок и линий. Он и не представлял раньше, что та-кое может существовать! Оно было чужим и бесконечно чуждым, но от этого не станови-лось менее прекрасным.
Вслед за своим провожатым Роберт шел по коридорам, спускался по лестницам, под-нимался, опять нырял в тихие темные переходы, чтобы в конце остановиться перед невысо-кой сводчатой дверью. Старик открыл дверь и знаком приказал Роберту войти.
По полу, от стены к стене расстилались ковры и коврики, поверх них лежали пок-рывала, в дальнем углу грудой были навалены подушки.
За спиной внезапно и пугающе проскрипел голос:
- Будешь жить здесь.
Роберт обернулся. Он только сейчас смог рассмотреть лицо старика - тонконосое и тонкогубое сплетение черных морщин. Смуглыми, искривленными старостью пальцами тот теребил редкие волоски на подбородке, будто пребывая в нерешительности.
Наверное не получил точных указаний, - подумал Роберт, - запирать меня или нет.
