Сэр Евгений. Дилогия - Тюрин Виктор Иванович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
‑ Больше не могу… Возьми… меня, ‑ простонала она.
Эта ночь стала для нас обоих приятным сюрпризом. Если для меня это была ночь с яркой красавицей, отдававшейся мне почти с первобытной страстью, то для нее я оказался не только хорошим любовником, но и кладезем неизведанных ей до этого времени любовных приемов. Утром, после долгого прощального поцелуя у двери моей комнаты, она вдруг неожиданно сказала:
‑ Я буду ждать тебя, мой милый.
‑ Спасибо, ласковая моя! Но боюсь…
‑ Молчи! Я все равно буду ждать тебя!
Рано утром мы выехали из поместья сэра Юстаса. Спустя час мы выбрались на дорогу, а еще спустя некоторое время встретили Хью, ожидавшего нас на обочине. Мы ехали уже около трех часов, как вдруг с очередного холма увидели, лежащее среди зелени лугов и лесов, Уорвикское аббатство. То, что это было именно оно, подтверждали описание, полученное от деревенского священника, и кресты на соборе из серого камня, окруженного многочисленными постройками. Аббатство стояло, на левом берегу небольшой речки, чьи берега густо заросли камышом и тростником. На другом берегу, более высоком, сплошной стеной стояли деревья. Лес так же обрамлял аббатство с левой стороны, но в отличие от своего собрата, состоял из небольших рощ, перемежаемых зелеными пятнами полян и лугов. От всей этой картины несло чистотой, душевным спокойствием и созерцательной тишиной. На душе стало тепло и легко. Разница в шесть столетий исчезла, и сейчас я был просто человеком в теплый летний день. Голубое небо. Желтый апельсин солнца. Зелень полей и лесов. Не знаю, сколько бы я так простоял, если бы до нас неожиданно не донесся далекий колокольный звон. Телохранитель и лучник тут же обнажили головы и перекрестились. Меня же удары колокола вернули в реальность, заставив почувствовать боль в мышцах ног, усталость и резкий запах лошадиного пота. Посмотрел на своих людей, застывших в ожидании моего приказа, после чего тронул поводья.
В мощных воротах аббатства, в их левой половине, была проделана калитка с окошечком, затянутым решеткой. Не слезая с коня, постучал в ворота, и тут же услышал голос привратника: ‑ Мир тебе, путник!
‑ И тебе, ‑ буркнул я и наклонился к маленькому окошечку.
В нем был видны глаза, мясистый нос и блестящая от пота лысина.
‑ Какое дело привело вас к воротам нашей обители, добрые люди?!
‑ У меня письмо к аббату. Открывай ворота!
Привратник, несомненно, уже рассмотрел нас во всех подробностях и поэтому насторожился. Это было естественной реакцией человека в этом веке, при виде людей с оружием.
‑ Вы не могли бы передать письмо мне, добрый сэр, с тем, чтобы я мог передать его господину аббату?!
‑ Нет! Я должен лично вручить письмо ему в руки!
‑ В таком случае я открою калитку, и вы пройдете во двор один, ваша милость! А ваши люди пусть пока подождут снаружи!
‑ Хорошо!
Оказавшись во дворе, я стал оглядываться по сторонам, в ожидании пока посланный привратником к аббату послушник, сообщит ему о моем прибытии.
Первый раз в жизни я находился в монастыре, и мне все было интересно. Если помещения замка я мог представить из книг и картинок, то средневековый монастырь был для меня полной загадкой. Первое на что я обратил внимание, это был большой каменный дом в два этажа, расположенный рядом с собором. Широкие окна с витражными стеклами, как и входные двери, покрытые искусной резьбой, сразу привлекали взгляд. Собор и дом окружали деревянные постройки, теснившиеся вдоль стены, окружающей монастырь. В отличие от замка Джона Фовершэма, хозяйственные пристройки монастыря выглядели намного более ухожено и добротно, что говорило о хорошем ведении хозяйства. Среди построек мое внимание своим несколько необычным видом привлек длинный барак. Часом позже, я узнал, что это так называемый странноприемный дом, который делился на три части и имел три отдельных входа. В центральной его части была своего рода гостиница, где находили кров и еду путники и пилигримы. Другая дверь с торца здания, ближе к храму, вела в более богатые и более удобные помещения, предназначенные для знатных гостей аббатства. Последняя дверь, с противоположной стороны здания, вел в лазарет. Все три части дома были разделены глухими стенами. Были и другие постройки, назначение которых узнал позже, когда меня знакомили с аббатством. Тогда же я узнал, что у обители есть своя хлебопекарня, свиноферма, пасека и рыбный пруд.
Неожиданно раздался громкий скрип. Повернувшись на звук, увидел монаха, который крутил ворот, набирая воду из колодца. Тот был одет в плотную рясу коричневого цвета с капюшоном. Его талия перепоясана веревкой с завязанными на ней узлами, а на ногах были деревянные сандалии. Он бросил на меня быстрый любопытный взгляд, а затем продолжил заниматься своей работой. Другой монах, запрягавший лошадь в телегу и вовсе не обратил на меня ни малейшего внимания. Неожиданно в звуковой гамме монастыря появился новый звук. Рубили дрова. От всей этой картины тянуло атмосферой благополучия и спокойствия, нечто похожее я испытал, глядя на монастырь с холма. Не успел я это осознать, как ко мне подошел молоденький послушник.
‑ Мир тебе, господин. Прошу вас следовать за мной.
Кабинет аббата располагался на втором этаже. Это была большая комната, стены которой были скрыты деревянными панелями и плотной драпировочной тканью, похожей на плюш. Обстановку составлял массивный, богато инкрустированный стол, бюро с письменными принадлежностями и 'дрессуар' с набором золотой и серебряной посуды. Пол был устлан пушистыми коврами. Обстановка говорила о солидности и основательности хозяина кабинета. Аббат дал мне возможность осмотреться и только потом заговорил: ‑ Что тебя привело ко мне, сын мой?
Я протянул ему, свернутое в трубку, письмо: ‑ Прочтите. Так нам потом будет проще разговаривать.
Бросив на меня внимательный взгляд, он вскрыл письмо, а затем углубился в его содержимое, предоставив мне возможность рассмотреть личность хозяина кабинета. Худощавое, резко очерченное лицо. Взгляд можно было назвать открытым и доброжелательным, если бы в самой его глубине не таилось настороженности. Я это отметил, после чего продолжил его рассматривать. Выпуклая грудь атлета, которая просматривалась даже под мантией аббата, широкие плечи и сильные запястья рук подтверждали слова Джона Фовершэма, что этот человек некогда был отличным бойцом. После того как аббат закончил читать письмо, он еще раз быстро, но в тоже время внимательно пробежался по нему и только потом поднял на меня глаза. Взгляд до этого открытый и благодушный, неожиданно сменился цепким и острым, наподобие кинжала, готового вонзиться в тебя, как только найдет брешь в защите.
‑ Тут написано, что ты потерял память, Томас?! Так? В чем именно это выражается?!
Его резкий тон, а особенно цепкий и жесткий взгляд в один миг перенес меня из средних веков в двадцать первый век, в кабинет следователя. Пару раз в той жизни мне довелось беседовать с ними. Окаменевшее лицо, цепкий пристальный взгляд, резкий и угрожающий тон. Не ожидавший подобных изменений, я сначала растерялся, не понимая, чем это вызвано, но почти сразу вернул себе самообладание, ответив аббату вызывающе ‑ холодным взглядом.
