Исток - Московкина Анна (читать книги регистрация TXT) 📗
— И что ты там топчешься?
Рубашка с бурыми пятнами валялась на полу. Колдун сидел на кровати, мало отличаясь от одежки цветом и состоянием. Рядом понуро сидел на единственном стуле староста.
— Майорин?
— Что? — Он открыл глаза, сосуды в белках полопались, подчеркивая и без того белую радужку. Левая рука больше походила на неудавшуюся попытку мастера-свечника вырезать новогоднюю елочку, которыми частенько украшали богатые дома на праздник. Короткие неглубокие надрезы, будто чешуйки, пробегали по всему предплечью. Но меня больше беспокоило другое.
— Ты живой?
— А что, уже разложением разит?
— Нет пока…
Колдун продолжил отчитывать гостя:
— О подобных происшествиях нужно сразу же сообщать следящему, а не ждать, пока помощь сама придет к вам. Это ясно?
— Ясно, — огрызнулся Витяк.
— Я отправлю в Инессу отчет. И смотрящему магу тоже.
— Милсдарь колдун, а может, не надо?
— Надо. Предупреждать вас я не обязан, но предупредил. Сами виноваты.
Староста встал, потоптался около кровати, зло на меня поглядывая, а потом вышел, хлопнув дверью. Майорин проводил его взглядом.
— Давай перевяжу нормально. — Я подошла ближе.
— Отстань. Само заживет.
— Майорин! Я… — Взгляд остановился на боку, небрежно перехваченном бинтом, тонкая ткань набрякла от сочащейся крови.
— Так… поцарапала, только крови много.
— Но мне показалось, что…
— Тебе показалось. Меч прошел под кожей. Не так-то легко меня задеть. Молодец.
— Кто-то же задел, — кивнула я на белый рубец поперек груди.
— Давно, лет семь назад.
— А что с рукой?
— Да нормально все. — Он приподнялся на здоровой конечности и, будто впервые увидев, посмотрел на вторую.
— Я его убила. — Переминаться с ноги на ногу на пороге было глупо и неудобно, и я присела на краешек кровати.
— Не знаю. Может, и ты. — Может, и я. Боги, какая я дура. Кто вообще мне меч в руки дал? Подать его сюда! Чуть колдуна на тот свет не отправила, решила, будто он сам не справится. Вот верно, это не мальчик мне соседский. Я утерлась тыльной стороной ладони, стараясь изобразить внезапно пробивший меня насморк.
— В первый раз всегда тяжело, — тихо проговорил мужчина, убрав опорную руку, лег и добавил, обращаясь уже к потолку: — Зато потом одно удовольствие!
— Правда? — пропустила я шпильку мимо ушей, не сразу сообразив, что гаденько ехидный тон относится не к процессу убиения, а к моей беспросветной глупости.
— Конечно. Сначала руку отрезаешь, потом ногу…
— Чтоб тебя!
— Меня?
— А химера? — перебила я.
— Хочешь оставить голову на память?
Я хрюкнула, но продолжила покаянно изучать собственные колени и грязь на штанах.
— Айрин. Самоистязание — это участь отшельников в Луаре.
— Толку от меня никакого. Только вред, — буркнула я.
— Что с тебя взять, колдунья.
— Какая я колдунья? Всё испортила.
— Колдуны как раз все портят. У нас не было другого выхода. Силен был зараза, если бы ты не оглушила его силой…
— Оглушила?
— Ты переполнила его запас, он даже не понял, что произошло. А когда понял, было уже поздно.
— Подло.
— Подло. Но смерть часто бывает подлой. И глупой. — Колдун улыбнулся. — Айрин, рано или поздно что-то подобное должно было случиться, не с нами, так с кем-нибудь другим.
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду столкновение Цитадели и Инессы. Все правильно, два равносильных течения, одинаково поощряемые властью, однажды сталкиваются. Триста лет мы друг друга ненавидели, сейчас у Инессы впервые появился повод объявить Цитадель вне закона, потому что они нарушили свои же правила. И твоя мать будет первой, кто воспользуется этой лазейкой.
— Для чего? — не поняла я, пытаясь сообразить, как простая размолвка в небольшом селе может повлиять на судьбу страны, о которой с серьезной миной мне втолковывал Майорин.
— Для войны, Айрин. Войны и последующего объединения школ.
— Но зачем?
— Как тебе объяснить… Я сам не всегда понимаю зачем. Может быть, однажды я смогу ответить на твой вопрос. Зато у тебя будет прекрасная возможность опробовать свои силы, — хмыкнул он, кажется, сам не веря в свои слова.
— Как интересно! Толку-то от меня, разве что ходячим источником работать.
— А более достойная роль тебя не привлекает?
— Это невозможно, Майорин, ты же знаешь.
— Откуда тебе знать. Порой жизнь не такое выкидывает… Все воплощается, если очень хотеть.
— Даже невозможное?
— Нет невозможного. Только с желаниями надо быть поаккуратнее, а то вообразишь себя белым и чистым рядом с государыней, а будешь ночным горшком в личном пользовании ее величества, — сказал колдун и замолчал.
Я убрала окровавленные бинты и тряпки. Бледный как немочь, мужчина лежал на кровати и, кажется, спал. Идти к себе не хотелось, я приткнулась сбоку, стараясь занимать как можно меньше места.
— Ревешь?
— Нет.
— А что тогда мокрое течет? Всю подушку залила.
— Я больше не буду, — хлюпнула я носом, прижимаясь к теплому боку.
— Айрин, — вкрадчиво произнес колдун, — только не сморкайся в меня, пожалуйста.
— Да ну вас всех! — Я утерла рукавом глаза и поднялась с кровати.
— Наревелась? Дай одеяло, я замерз. — На стуле лежало аккуратно свернутое покрывало, я бросила его в колдуна.
Куда деваться, я не знала, уходить не хотелось, а ложиться рядом уже было неудобно. Он закрыл глаза и, будто прочитав мои мысли, хмыкнул:
— Я не соседский мальчик, не таращься на… — Концовку фразы я не слышала, захлопнув дверь с другой стороны.
5
Лето выдалось суматошным: от пожара к пожару. Но где-то к началу августа жара начала спадать, а уже в середине зарядили дожди, серым туманом заволок Велманию влажный морок. Ночевки в лесу превратились в пытку, когда кажется, что никогда уже не попадешь в долгожданное сухое тепло. Я сдалась к середине сентября и начала тихо скулить о теплом домике, хоть где-нибудь. Майорин будто ждал подобной просьбы, и быстрые кони за седмицу домчали нас от границы с Луаром до Мертвого перевала в Черных горах, а через четыре дня мы уже въезжали в западные Вирицкие ворота…
Утро началось с предсмертного хрипа.
— Воды… — простонала я. Но поднести умирающей стакан воды было некому.
Я открыла глаза. Потолок вроде бы знакомый, кровать тоже. С кряхтеньем я собрала свое тело в кучу и сползла с кровати. За окошком стояла октябрьская темень, дождик колотил в стекло, просясь в комнату. Ощупью я добралась до кухни и жадно напилась.
Картинки воспоминаний вчерашней ночи калейдоскопом кружились в голове. Есть же счастливые люди, которые наутро ничего не помнят. Как им хорошо.
Как ни странно, тяжелая головная боль обошла меня стороной, только желудок сжался в комок где-то у пяток.
Я разожгла огонь в печке, пламя быстро взялось за бересту и начало старательно вылизывать поленья, те протестующе шипели. Я запалила пару лучин, и кухня осветилась неровным мерцанием пламени. Сразу стало уютно. Котелок, задвинутый в глубь печки, загудел разогреваясь. Мне нравились эти октябрьские дни, особенно по утрам, когда от непогоды тебя защищают крепкие деревянные стены и долго не светает. Дружески поскрипывает поленьями огонь в печке.
Я разомлела, вытянувшись на скамье около зева печи, ожидая, когда закипит вода. Дверь тихо скрипнула. Я повернула голову и уперлась взглядом в полуобнаженную девицу со спутанными волосами.
— Доброе утро, — вежливо поздоровалась я.
— Доброе утро, — эхом отозвалась незнакомка, явно не ожидавшая встретить здесь кого-либо.
— Вы что-то хотели?
— Нет! Да! — выпалила она. — Нет!
Я пришла в некоторое недоумение от столь скорой смены решений и молча наблюдала за развитием событий.
— А вы кто? — решилась гостья.
— Я здесь живу, а вот вы кто?
Девушка нервно подтянула шнуровку платья, прикрывая грудь, и одернула подол.
