Хитрости Локка Ламоры - Линч Скотт (электронная книга .TXT, .FB2) 📗
Он принялся втирать мазь в каштановые волосы товарища.
– Черным аптекарям тоже нужно как-то развлекаться, – улыбнулся Локк. – Помнишь усыпительную свечу с запахом говядины, которую она дала нам для чертова сторожевого пса дона Фелучча?
– Да уж, смеху не оберешься. – Кало нахмурился, поправляя галстук и одергивая дублет. – На запах сбежались бродячие кошки со всего Каморра да и попа́дали там одна за другой. Как вспомню, так вздрогну: вся улица устлана спящими кошками – шагу не ступить, а ветер поминутно меняется, и мы носимся взад-вперед, чтоб оставаться с наветренной стороны от дыма, не надышаться случайно…
– Прямо скажем, не лучшая минута в нашей жизни, – кивнул Жан, уже почти закончивший работу: мазь полностью впиталась в волосы Локка, придав им натуральный черный цвет – с влажным отливом, правда, но на него никто не обратит внимания, поскольку в Каморре многие мужчины пользуются разными маслами и помадами для укладки волос.
Вытерев пальцы о полотенце на плечах Локка, Жан окунул тряпицу в другую банку, с густой серовато-жемчужной жидкостью, и бесследно смыл с рук черную краску. Той же тряпицей он промокнул лоб и шею товарища, удаляя пятна и брызги, оставленные при окрашивании.
– Шрам? – спросил он затем.
– Ага. – Локк провел мизинцем по правой скуле. – Вот здесь чиркани, пожалуйста.
Жан достал из гримерного шкафчика тонкий деревянный цилиндр с острым кончиком, похожим на мелок, и провел короткую линию там, где показал Локк. Белая полоса зашипела – Локк поморщился от боли – и через считаные секунды чуть вспучилась и застыла точным подобием зарубцевавшегося шрама.
В дверях гардеробной возник Клоп, разрумянившийся от выпитого за ужином вина. В руке он держал черный кожаный бумажник размером чуть поболее складных кошельков, в каких знатные господа хранят бумажные деньги.
– В кухне прибрано, – доложил паренек. – Галдо сказал, что бумажник ты непременно забудешь, коли не кинуть тебе под нос.
– Только не надо понимать это дословно. – Локк протянул руку за бумажником, в то время как Жан снял с него полотенце, убедившись предварительно, что волосы полностью высохли. – Разобьешь эту штуковину – я тебя до самого Эмберлена докачу в бочке. Собственнолично.
Хранившийся в бумажнике затейливый значок, выполненный из золота, хрусталя и матового стекла, был самым дорогостоящим реквизитом разыгрываемого спектакля – даже бочоночек Пятьсот второго обошелся дешевле. Изготовили эту вещицу в Талишеме, расположенном в четырех днях пути к югу вдоль побережья. Никто из каморрских умельцев, независимо от уровня мастерства, не взялся бы подделать значок герцогского тайного сыска.
Стилизованный золотой паук поверх государственной печати Мирного герцогства – ни один из Благородных Каналий настоящих значков в глаза не видел, но Локк с уверенностью полагал, что не видел их и почти никто из низшей аристократии. Примерное описание наводящего ужас значка ходило среди Путных людей Каморра, вот на основании этого описания и была изготовлена подделка.
– Дюрант Колченог говорит, брешут люди, нет никакого паука, – сообщил Клоп, отдавая бумажник.
Трое старших товарищей сурово взглянули на мальчишку.
– Коль мозги твоего Дюранта опустить в наперсток с водой, они будут выглядеть там точно корабль в бескрайнем море, – сказал Жан.
– Полуночники существуют на самом деле, Клоп. – Локк осторожно провел рукой по волосам и убедился, что они не пачкаются. – Если ты когда-нибудь нарушишь Тайный уговор, молись о том, чтобы первым до тебя добрался капа, а не они. Барсави – воплощенное милосердие по сравнению с людьми, заправляющими во Дворце Терпения.
– Да я знаю, что Полуночники не выдумка, – сказал Клоп. – Я просто говорю, что про Паука брехня все.
– Паук тоже не выдумка, поверь. Жан, подбери мне какие-нибудь усы в тон к волосам. – Локк провел пальцем по гладко выбритой коже над губой. – Во главе Полуночников стоит кто-то из приближенных герцога. Мы с Жаном много лет пытались выяснить, кто именно, но все ведущие к нему ниточки рано или поздно обрываются.
– Даже мы с Галдо в полном тупике, – добавил Кало. – А значит, мы имеем дело с необычайно хитрым дьяволом.
– Тогда почему же вы уверены, что Паук взаправду существует?
– Объясню тебе так, Клоп… – Локк ненадолго умолк, разглядывая предложенные накладные усы, потом помотал головой, и Жан опять принялся копаться в гримерном шкафчике. – Когда капа Барсави расправляется с кем-то, мы об этом непременно узнаём, верно? Новости передаются из уст в уста и всегда доходят до нас через одних или других знакомых. Сам капа хочет, чтобы люди знали об учиненных расправах и наказаниях: такие устрашающие примеры призваны предотвратить новые преступления.
– А когда с кем-то расправляется герцог, – вставил Кало, – мы тоже всегда узнаём об этом по разным явным признакам. Ну там желтокурточники, Ночные дозорщики, указы, суды, оглашенные постановления.
– Но когда покарать кого-то решает Паук… – Локк коротко кивнул, одобряя вторые усы, предложенные Жаном. – Так вот, когда за дело берется Паук, его несчастная жертва просто исчезает с лица земли. А капа Барсави пикнуть не смеет. Понимаешь? Делает вид, будто ничего не произошло. А если учесть, что перед герцогом наш капа не трепещет – и даже смотрит на него немножко свысока, – вывод напрашивается один: есть кто-то другой, кого он боится до мокрых штанов.
– Кто-то еще, кроме Серого короля?
– Ой, да с ним будет покончено через пару месяцев, Клоп, – пренебрежительно фыркнул Кало. – Один безумец против трех тысяч кинжалов в подчинении у Барсави… Серый король, почитай, уже покойник. А вот от Паука так просто не избавиться.
– Вот почему мы рассчитываем, – подхватил Локк, – что дон Сальвара подпрыгнет на шесть футов, когда застанет нас в своем кабинете. Представителей голубой крови неожиданные визиты Полуночников радуют не больше, чем нас с тобой.
– Мне неудобно перебивать, – сказал Жан, – но ты побрился на сей раз? Ага. Хорошо.
Тонкой палочкой он нанес блестящий прозрачный клей на верхнюю губу Локка, сморщившегося от отвращения, а потом ловко приставил накладные усы и прижал пальцами. Уже через несколько секунд они приклеились так прочно, что не отличить от настоящих.
– Клей сварен из плавательных пузырей волчьей акулы, – пояснил Жан Клопу. – В последний раз мы забыли добавить в него немного растворителя…
– А мне потребовалось срочно избавиться от усов, – сказал Локк.
– Ох и орал же он, когда Жан взялся помочь, – ухмыльнулся Кало.
– Ага, прямо как братец Санца в пустом борделе. – Локк показал Кало непристойный жест, а Кало в ответ изобразил, будто стреляет в него из арбалета.
– Так… шрам, усы, волосы… Ну что, мы закончили? – Жан стал убирать в шкафчик гримировальные принадлежности.
– Да, все в порядке. – С минуту Локк придирчиво разглядывал свое отражение в зеркале. Когда же он снова заговорил, голос его звучал чуть ниже и резче, чем обычно, а в тоне слышалась равнодушная скука, с какой пожилой сержант стражи отчитывает тысячного мелкого правонарушителя, задержанного им за годы службы. – Ну ладно, пойдем сообщим человеку, что он попался на крючок к мошенникам.
5
– То есть вы хотите, – проговорил дон Сальвара, – чтобы я продолжал выдавать заемные векселя человеку, который слывет самым одаренным вором в Каморре?
– Со всем уважением к вам, господин Сальвара, но вы так поступали бы в любом случае, даже без нашего вмешательства.
В голосе и манерах Локка сейчас не осталось ничего от Лукаса Фервайта: ни малейшего намека на суховатую сдержанность и чопорное достоинство вадранского торговца. Новый персонаж опирался в своих действиях на вымышленные непререкаемые приказы герцога; такой человек мог себе позволить насмешливый тон в разговоре со знатным господином, неприкосновенность чьего дома он нарушил. Подобную дерзость нельзя просто изобразить – Локк должен был подлинно исполниться ею, вызвав из собственного существа, облачиться в высокомерие, словно в привычное старое платье. Настоящий Локк Ламора, вор и плут, стал бледной тенью для себя самого – теперь он был Полуночником, офицером герцогского тайного сыска. Изощренная ложь Локка обратилась простой правдой нового персонажа.
