Высшая ценность - Лоскутов Александр Александрович (книги онлайн полные версии txt) 📗
Тем не менее особого выбора у меня нет…
Торопливо проскочив узкую, заваленную слежавшимся мусором улочку, я вышел на бывший проспект Победы. Не выходя из тени и стараясь держаться как можно незаметнее, огляделся. Вроде бы ничего подозрительного не было. Брошенные дома и громоздящиеся бесформенными кучами ржавые автомобили хранили полное безмолвие. Но тем не менее…
Тем не менее я что-то чувствовал. Не опасность, нет. Скорее, чье-то присутствие. Снова, впервые после встречи с Аваддоном, вернулось ощущение уперевшегося в спину взгляда.
И никого. Ни единой души в радиусе доброй сотни метров. Пусто и тихо. Неестественно тихо.
На всякий случай я обнажил меч. И почти сразу же почувствовал, как истаял чужой взгляд, до того упорно сверливший мне спину.
Медленно-медленно, будучи готовым в любой момент встретить холодной сталью любого врага, я выскользнул на середину улицы. Обогнул перевернутый набок фургон, на руле которого, довольно усмехаясь, устроился человеческий череп. Пробежал между двумя стоящими нос к носу ржавыми автобусами… И замер, глядя на распростершуюся в тени когда-то въехавшего в столб грузовика человеческую фигуру.
Не было никаких сомнений в том, что этот человек мертв. Как не было сомнений и в том, что он — один из моих коллег по Управлению. Все еще намертво стиснутый побелевшей рукой меч и коричневая кожаная куртка чистильщика говорили об этом вполне очевидно и недвусмысленно.
Но кто?.. И кто?..
Настороженно глядя по сторонам, я носком сапога перевернул тело. Вгляделся в искаженное предсмертной судорогой белое лицо.
Эдик Рязанов… Как же это ты так?
Еще раз внимательно осмотрев окрестности, я осторожно присел на корточки рядом с телом, предварительно уперевшись острием меча ему в горло — мера предосторожности на всякий случай. Пощупал остывшую уже руку. Вгляделся в широко раскрытые глаза, в глубине которых навек застыл ужас.
Вчера под вечер, очевидно. Часов десять-двенадцать назад. Но кто?
На теле не было ни единой раны, ни даже царапины. Совершенно не похоже ни на мертвяков, которые неизменно рвут тело, ни на оборотней. Я осторожно отодвинул меч и, потихоньку поворачивая бессильно откинутую голову, осмотрел шею. Характерных ранок не было тоже. Что ж, значит, и не вампир…
Но не сердечный приступ же!..
Я осторожно высвободил из мертвой руки меч. Закостеневшие пальцы никак не хотели разжиматься. На рукояти осталось темное пятно. Вытащил из кобуры пистолет, забрал запасную обойму, расстегнул и стащил пояс.
Мертвому все это уже не нужно. Мне, собственно, тоже. Тащить двойной груз — такое удовольствие ни к чему. Но и бросать снаряжение я не вправе…
Впрочем, я, кажется, знаю, как поступить.
Пошарив в карманах Рязанова, я извлек на свет пластмассовую коробочку сотового телефона. На крошечном дисплее беззвучно мигало изображение телефонной трубки — индикатор вызова. Как кстати.
Ткнув пальцем в слабо подсвеченную изнутри кнопку, я поднес телефон к уху.
— Эдик! Ну наконец-то! Я звоню, звоню, а ты все не отвечаешь… Что-то случилось?.. Эдик, ты почему молчишь? Где ты? Эдик?
— Его нет, — хмуро оглядываясь на едва коснувшийся уха различимый шорох, буркнул я. Голос в телефоне на мгновение замолчал, чтобы через секунду неуверенно переспросить:
— Эдик?..
— Эдик мертв.
Минута тишины, а потом осторожный и вполне закономерный вопрос:
— А с кем я говорю?
В самом ли деле мелькнула вон за той кучей мусора тень, или мне показалось?..
— Как там тебя?.. Маргарита?.. Бери ручку и записывай адрес, — я зашарил глазами, выискивая номерные таблички на стенах домов. — Высылайте машину. Пусть заберут тело и амуницию. Поняла?
— Д-да… Кто это? —
— Какая разница?.. Извини, мне пора.
Отключать телефон я не стал. Просто размахнулся и от всей души впечатал его в камень. Во все стороны брызнули пластмассовые обломки. Весело перемигивающиеся огоньки погасли.
Ну вот. Плюс еще одно преступление, за которое мне придется ответить в случае поимки. Не такая уж это и мелочь на самом деле — разбитый телефон. Особенно если вспомнить, сколько в наши дни стоит любая мало-мальски сложная электроника.
Пристроив снятое с покойного снаряжение так, чтобы его можно было видеть с дороги, я медленно выпрямился. Посмотрел в сторону города. Потом вновь перевел взгляд на искаженное печатью неизбывного ужаса лицо своего бывшего коллеги. Вздохнул.
Неважно, придет за ним машина или нет. Неважно, хочу я этого или нет. Все неважно… Но свой последний долг я ему отдам.
— Прости, друг, — прошептал я. — Прости и прощай.
Взлетел к небу ярко сверкнувший в солнечном свете меч. Взлетел и опустился. А я вновь присел на корточки, вздохнул и потянул из кармашка на поясе флакончик с солью.
Когда я наконец выпрямился, загроможденная старыми автомобилями улица встретила меня гробовым молчанием. Глазницы домов, местами еще сохранившие стекла, смотрели на человека, мрачно вытиравшего испачканный в густой красно-черной жидкости клинок с нескрываемым презрением. Разбитые фары машин беззвучно осуждали каждое мое движение. И только сверлящий мои лопатки взгляд щедро источал липкие волны нескрываемого довольства.
Будь ты проклят! Будь ты навек проклят, враг рода человеческого!
На ходу вернув меч в ножны, я обогнул старый, опасно накренившийся грузовик и перешел на неторопливый экономный шаг. Выгоднее было бы, конечно, бежать, но, с другой стороны, надо было беречь силы. Мне предстояло преодолеть по этим улочкам еще добрых десять километров, дабы, обогнув новый город по дуге, выйти к восточному сектору периметра. И не факт, что эти десять километров обойдутся без неожиданных и малоприятных встреч. Возможно, придется драться.
Проверив содержимое своих карманов, которое, сколько его ни проверяй, все равно оставалось неизменным, я еще раз убедился, что у меня остался только один пищевой пакет.
Это значит, что, если я не хочу остаться голодным, сегодня к вечеру мне надо быть в городе.
Ну что ж. Попробуем…
Через два часа, прошедших в утомительно однообразной беготне по улицам, я наконец-то добрался до места. Восточная — самая отдаленная от центра — часть периметра была передо мной. Впрочем, то, что она была самой удаленной, никакого преимущества еще не давало. Стена здесь была не ниже, чем в других местах, пулеметные вышки стояли ничуть не реже, да и колючей проволоки тоже было в избытке.
Но все равно именно этот участок периметра я считал самым уязвимым. В этом, находящемся в самом сердце бывшей промзоны месте брошенные заводские цеха практически вплотную подходили к цехам действующим, и разделяла их всего лишь тонкая ниточка защитной стены. Днем и ночью здесь грохотали станки и гудели машины, в воздухе пахло гарью и дымом, исходящим из вытянувшихся к небу труб подобравшейся к самому периметру городской электростанции. Возможно, именно этот постоянный грохот и стелющийся по земле дым отваживал вездесущую нечисть. Не знаю. Но, во всяком случае, в этом районе ее было ощутимо меньше. И служба здесь считалась у армейцев чуть ли не курортом. Особенно если сравнивать с западным сектором.
Если где и можно было попытать счастья, так это только здесь.
Хотя гарантии, конечно, не было.
Перемахнув через ветхий покосившийся заборчик, я пробежал мимо навек застывшего на ржавых рельсах тепловоза, прокрался, пригибаясь, через присыпанную мелким гравием и слежавшимся песком площадку и, прислонившись разгоряченной спиной к успокаивающе-холодной, пахнущей сыростью стене старого склада, тяжело перевел дыхание.
Городской периметр был уже рядом. Поверх грязно-серой бетонной стены я видел сторожевые вышки. До них было метров сто — не больше. Я даже мог различить лица дежуривших там солдат. И уж совершенно отчетливо видел автоматы в их руках.
Отметив для себя, что парни на вышках хотя и кажутся расслабленными, все же еще не настолько одурели, чтобы упустить из виду чью-либо дурную попытку в наглую перелезть через стену, я торопливо пригнулся. Расслабленность расслабленностью, а словить пулю в лоб от кого-нибудь из тамошних снайперов, возомнивших себя героем — истребителем нечисти, мне как-то не хотелось.
