Принц быстрого реагирования - Мур Джон (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Иногда она думала, что все могло сложиться иначе, окажись она сиротой. Ну, формально, разумеется, Синтия сиротой и являлась, поскольку оба ее родителя умерли, но она имела в виду сиротство не в этом смысле. Она имела в виду брошенных или найденышей, тех, кто потерял родителей в очень юном возрасте и вообще их не помнил. Такие дети, девушка знала наверняка, всегда мечтали об одном и том же: однажды их настоящие отец и мать явятся за ними и окажутся красивыми, богатыми и любящими, заберут их с собой, и они все вместе заживут где-нибудь счастливо.
У Синтии почва для подобных утешительных иллюзий напрочь отсутствовала. Ее отец проболтался рядом, пока дочке не исполнилось восемь. Этого времени ему с запасом хватило, чтобы рассказать дочери, как ее мать умерла, дав жизнь ей самой. Умерла совершенно точно, без всякого сомнения. И никогда уже не вернется. Самого отца ситуация несказанно огорчала, и он винил женщину не только в ее собственной кончине, но и в том, что она скончалась, не оставив ему сыновей. Потом отец женился во второй раз и планировал, создав новую семью, продолжить династию по мужской линии. Так вот, через неделю после свадьбы лошадь лягнула его в голову и – приехали.
Мачеха Синтии, без всякого восторга обнаружив, что ей придется совершенно бесплатно кормить еще один рот, тотчас вознамерилась установить разделение труда, или, другими словами, свалила на падчерицу все обязанности по дому. Таким образом, девочка превратилась в домашнюю рабыню. И, словно ей не хватало свалившихся на нее бед, спустя короткое время сделалось очевидным, что Синтия вырастет красивее своих сводных сестер. Гораздо, гораздо красивее. А если женская зависть – сама по себе уродливое явление, то зависть двух девочек-подростков – вещь поистине страшная.
Итак, имелась Синтия, красивая девушка, пойманная в ловушку бесконечного рабства. Впереди несчастную ждали долгие тоскливые годы даже без надежды на избавление путем удачного брака, поскольку сводные сестры ни под каким видом не собирались выпускать ее из дому, пока она не сделается старой девой или по крайней мере до тех пор, пока сами не выйдут замуж, что было практически то же самое.
А потом, когда мачеха с сестрами уехали на бал и Синтия сидела дома одна и плакала у очага (она много плакала в те дни, хроническая депрессия, знаете ли), комната внезапно наполнилась крохотными мерцающими разноцветными огоньками, и девушка услышала слова, навсегда изменившие ее жизнь:
– Держись меня, детка, и ты далеко пойдешь.
Теперь Синтия медленно шла вперед, не отрывая глаз от Принца, слегка покачивая бедрами при ходьбе, точно так, как учила Эсмеральда. Она держала плечи отведенными назад, отчего ее груди приподнимались и выпирали, подчеркивая тщательно выверенную глубину выреза.
– Путь к сердцу мужчины начинается у него ниже пояса, – учила крестная. Она также придирчиво подбирала наряд на бал, и кое-что, девушка не могла не признать, смотрелось просто сногсшибательно.
Синтия продолжала идти к Принцу, не отрывая взгляда от его спокойных голубых глаз. («Смотри ему в глаза, дорогая. В глубине души все эти мужланы – безнадежные романтики».) Когда она приблизилась к Прекрасному, то не остановилась для реверанса, а медленно подняла руки. Его высочество раскрыл объятия, и Золушка заключила себя в них, продолжая смотреть на него и прижавшись к нему всей длиной своего ласкающего взор тела. Теперь ее губы оказались всего в нескольких дюймах от его губ.
– О мой Принц, – прошептала она.
– О моя леди, – прошептал Прекрасный.
– О мой желудок, – пробормотала Энн.
– Чш-ш-ш, – прошипела Аврора. Она холодно и неподвижно, словно окоченевший труп, уставилась куда-то мимо Золушки.
– С тех пор как я потерял тебя на балу в ту ночь, я словно брел по пустыне без воды и помощи, – проговорил Принц. – Вокруг не было ничего живого, лишь шуршание мертвых песков и немолчный стон ветра, повторяющий твое имя. Теперь будто оазис внезапно открылся передо мной, и воды любви хлынули из скрытых источников.
– С тех пор как я оставила тебя на балу, – прошептала Синтия, – солнце не вставало для меня, лишь беспросветные ночи, словно волки, рыскали и рычали у меня под дверью, а зябкий ветер запускал ледяные пальцы мне в грудь, чтобы сдавить мое сердце холодной безжалостной хваткой. Теперь словно теплые вешние ветры подули там, где прежде лежало только замерзшее поле.
Она могла продолжать в том же духе довольно долго, поскольку крестная заранее исписала гору бумаги подобным добром и заставила девушку выучить все наизусть. Прекрасный и сам оказался в состоянии ответить несколькими впечатляющими романтическими строчками, весьма неплохими, подумала она, если это и впрямь экспромт. Лишь одно обстоятельство омрачало ее радость: ей все время приходилось касаться мужского тела. У нее словно мурашки по коже пробегали. В ночь после первого бала Синтия пожаловалась Эсмеральде.
– Знаю, дорогая, – ответила фея-крестная. – Мужчины – такие противные создания. Но очень важно, чтобы ты вытерпела это. Непременно продолжай делать вид, будто ты наслаждаешься и даже поощряешь его ласки. Это краеугольный камень всего плана.
– Но когда я отправлюсь с ним в постель, разве на следующее утро он не испытает ко мне отвращения? Я слышала, что именно так с ними и происходит.
– Некоторые мужчины действительно таковы, – признала Эсмеральда. – Но не Прекрасный. Он слишком порядочен. Пойми, ты имеешь дело с человеком, у которого есть все, чего он хочет. Почти. Ты дашь ему то, чего он хочет больше всего, единственную вещь, которой не предложит ему ни одна другая девушка в королевстве. Врожденное благородство заставит его в ответ предложить тебе руку и сердце.
Синтия кивнула. Она во всем доверяла крестной.
– И помни, дорогая, как только вы поженитесь и мы въедем в замок на законных основаниях, – фея наклонилась поближе, – тебе больше никогда не придется позволять ему прикасаться к себе.
Совет приободрил девушку, и теперь, когда Эсмеральда наблюдала за ними с другого конца стола, поведение Синтии устраивало ее на все сто. Золушка вела себя как прирожденная актриса. Вот она потянулась мимо Принца за солью и позволила грудям легко коснуться его плеча. У бедняги чуть глаза не выпрыгнули. Его тянуло к ней, как упавший в воду камень тянет на дно пруда.
Эсмеральда оглядела сидящих за столом, прикидывая следующий шаг. Паж. Так, с ним стоит поболтать. Придется занять его после ужина и – может, с помощью пары магических трюков – удержать вдали от сюзерена. Граф. Паяц, но ханжа. Может оказаться опасным для реализации плана. Его тоже придется отвлекать, пока Принц не отыщет возможность улизнуть с Синтией, ну и заняться чем он там собирался. Остальные гости – не в счет. Король, к счастью, оказался слишком занят и на обеде отсутствует. Приглашенные сановники и дворцовые лизоблюды не способны ничему помешать, равно как и две приезжие пигалицы. Принцессы, хотя и достаточно привлекательные – в духе обычной цветущей девушки, – явно не конкурентки Синтии. С тем же успехом они могут сдаться и ехать домой, откуда бы они там ни прибыли.
Эсмеральда пригубила вино и улыбнулась Норвилю.
– Так расскажите же мне, граф, что вы думаете о политической ситуации?
На другом конце стола Аврора яростно кромсала на тарелке кусок рыбы.
– Эта мразь! – шипела она. – Эта дрянь! Эта стерва! Я ее убью, если только она попытается что-нибудь сделать.
Энн имитировала непринужденное веселье.
– Спокойней, меньше экспрессии. Какое тебе дело, если Принц теряет голову от какой-то бесстыжей лахудры вроде Синтии?
– Синтия! Какая, к черту, Синтия? Я говорю о крестной. Это та самая фея, что заколдовала меня!
Это заявление разом заставило всех умолкнуть. Энн резко повернула голову, а сидевшие рядом с ней Королева Руби и Мандельбаум подались вперед, чтобы получше разглядеть Эсмеральду.
– Она фея? Ты уверена?
– Разумеется, уверена. Попробуй забыть женщину, которая в свое время предлагала тебе… гм, неважно.
