Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Русанов-Ливенцов Михаил
Гоблин плюнул в сердцах. Выпил кружку в два глотка, съел горсть мухоморов и с тоской оглядел себя.
— Ладно, коли спешишь, говори, что за дело.
— М. Уолт хочет с тобой встретиться.
— Зачем?
— Хочет с тобой о забаве одной поговорить.
— Почему со мной? — сощурил глазки гоблин. — В Посаде всегда забав хватало.
— Забава забаве рознь. Так когда в гости ждать?
— В Посад не пойду. Пусть М. Уолт сам приходит. Завтра к вечеру. Не обидится?
— А что ему ноги жалеть? Засиделся он в Посаде. Решено. Завтра вечером жди.
— Не спеши. Попей пивка. Вон у тебя и кружка совсем высохла. Скоро Лад вернется, вместе в Посад вернетесь.
— Может, Сичкарь его три дня у себя держать будет.
— Не-е-т. Слышь, болото ворчит? Идут, родимые.
— Кто?
— Сичкарь с Ладом.
Донд напрягся весь. Видел он Сичкаря один раз, в день битвы знаменитой. Зрелище не для слабонервных.
— За ножи не хватайся, — предупредил Сэр Тумак, заметив тревогу друга. — Сичкарь не жалует нервных. А ножи твои против него, что иголка против слона. Слыхал о таких?
— Даже серебряные? — шепотом спросил Донд, вглядываясь в марь вечернюю над болотом.
— Серебряные? Хм... Серебро, оно, конечно, может его раздразнить. Да только хуже будет.
В болоте любом всегда много звуков живет. Нет абсолютной тишины на болоте. Но вот сквозь шорохи разные, потрескивания и вздохи (не иначе как кикиморы по лешему вздыхают) послышались шаги глухие, словно обуты ноги идущих в тапочки из мха болотного. Вскоре вышли две тени из мари к заимке. Лад был весь в грязи. Сичкарь Болотный возвышался над ним, и морда его поганая то ли улыбалась, то ли скалилась грозно.
Донд сглотнул слюну, на язык наплывшую, и замер на крыльце.
— Донд! Вот уж кого не чаял здесь увидеть. Сэр Тумак, надеюсь, отведал побратим пива твоего знамени того?
Спрашивать было излишне. И гоблин, и Донд прекрасно понимали это. Но для Сичкаря всё стало сразу ясно. Не враг пожаловал на заимку — друг.
— Что ж, Лад, — прорычала нечисть, — обо всём столковались. Седоборода успокой, весточку вовремя пошлем. А теперь мне пора, дела ждут.
Сичкарь посмотрел на Донда, тот дыхание затаил. Языком длинным зубы тронула нечисть и растворилась в мари. Донд перевел дыхание.
— Уж не у Чер-Туя ли пропадал? — спросил гоблин у Лада, и кружку ему наполнил. После Донду плеснул и себе.
— У него, поганого. Только о том многим знать не следует. Донд, ты как сюда попал?
— Дело было к Сэру Тумаку. Тебя хотел увидеть. Где еще с тобой встретиться, как не здесь.
— Зашел бы в гости. Гадина всегда рада гостям дорогим.
Гоблин и Донд хмыкнули.
— Даже мне известно, как она гостей встречает, — хохотнул гоблин. — Посад о том давно гудит.
— Да ну вас! Дело обсудили? Тогда пойдем, Донд. Мне в Посаде надо быть. Иначе Гадина такое устроит, всей нечисти жутко станет! — улыбнулся Лад и выпил пиво. — Не скучай, Сэр Тумак. На днях обязательно загляну. Пивка попьем, лещей твоих отведаю. Кабана живого принесу, угостишь отбивными своими знаменитыми. А хочешь, пойдем с нами. В «Пьяном гоблине» для тебя всегда столик найдется.
— Знаю. Но не люблю, когда на меня люди глазеют, словно диво дивное видят. А про кабана не забудь. Буду ждать. Давненько я мяса на костре жареного не ел. Таскать свиней у посадских для меня теперь не солидно. Как-никак — почетный гражданин Посада. А в лесу ловить — с лешим войну начинать. Он, гад, над каждой зверушкой трясется, будто мать родная!
— Тяжко тебе, — пожалел его Донд.
— Ничего. На лягушках перебиваюсь, пока леший не видит.
Седобород строго глядел на Донда и Лада. Комер-сан сидел в углу и пил вино франзонское. Черный ворон говорящий устроился на плече его и что-то тихо каркал. Комер-сан соглашался и кивал головой.
— Твои прогулки к нечисти не могут не вызвать интереса!
Когда Седобород серчал, лучше молчать с виноватым видом. Что Лад и делал. Кто знает, что у старика на уме? Вывести его из себя — дело не хитрое. А вот успокоить — тут дело мудреное. Ты ему слово, а он тебе десять в ответ. Да таких, после которых у многих волосы дыбом стоят или седеют. Последнее Ладу не грозило. И так как лунь седой. Но всё же лучше не рисковать.
— Когда я прошу, это одно, — продолжал выговаривать Седобород. — А когда по своей воле часто шастаешь — это другое. Я тебе что говорил? Зайди к гоблину, оставь весточку. А ты что учудил? К Чер-Тую на болото пошел!
Седобород погрозил Ладу пальцем.
— Так ведь делу от этого хуже не стало, — попробовал оправдаться Лад.
— Откуда тебе знать, что лучше, а что хуже? А ты чего молчишь? — напустился Седобород на Донда. — М. Уолт худое замышляет, а ты ему первый пособник!
— Я не мужик посадский. М. Уолт мой босс. Перед ним и ответ держу, — пробурчал Донд, удивляясь осведомленности старика. И всё-то он знает. Откуда?
— Вот вам мой совет. Впредь ничего сами не затевайте. Затеи ваши молодецкие, а проку от них как от козла молока. А теперь ступайте вон.
Оставшись с Комер-саном наедине, Седобород улыбнулся.
— Ну, как я их, а?
— Запретный плод сладок, — изрек Комер-сан. — Они теперь от дел своих ни за что не отступят.
— Нам только это и нужно. Большую игру мы затеяли. И ум молодой да хватка стальная нам ох как понадобятся.
— Пригодятся, — согласился Комер-сан. — А вот как с Гадиной быть? Она может все карты спутать. Умом она не обижена, да и хитростью не обделена...
Шумел Посад, словно ветры северные над ним мчались. Полнились базары и ярмарки слухами, один чуднее другого. Купцы и негоцианты заморские, подмастерья разные — все уши навострили, да из уст в уста передавали сплетни последние. Мол, ждет Посад в скором времени событие большое. Из заморских стран послы едут.
Удивлялся кто-то — зачем? Купцов заморских и так пруд пруди. Отвечали таким — не простые купцы едут, а люди государственные, послы. Признали, значит, Посад торговый равным себе не только в делах торговых, но и в дипломатии.
А еще бабки-ведуньи поговаривали, что Лад Посадский совсем с нечистью снюхался. Принимает подарки от гоблина — лещей вяленых. Лещи те не в сети пойманы, а водяным на берег выброшены. И еще старухи плели, что к самому Чер-Тую, чтоб ему поганому в слюне утонуть, Лад не раз и не два на болото хаживал.
А жена Лада, Гадина, во всём потакает мужу. В доме собственном нечисть как гостей знатных принимает.
Не многие тому верили. Союз женский всячески опровергал домыслы эти. Феминистки совсем от рук отбились. Кричали на всех площадях, что, мол, у нечисти тоже права есть. А какие у нее права, у нечисти-то? В лесу хозяйничать, людей добрых пугать? Вон, вырубку затеяли, и из казны немалые деньги на выкуп легли нечисти поганой. Что же нам, посадским, с нечистью теперь еще и торговлю вести?! Да колом осиновым всех их причесать, чтоб хари свои окаянные из болот мрачных поднять не смели!
М. Уолт недоумевал. Чего Седобород и Комер-сан задумали? Побеседовал он с гоблином. Уважил просьбу Седоборода. Ни Донд, ни сам гоблин не догадывались о причинах. Ни одна живая душа не знала, что по просьбе старика вредного М. Уолт, представитель синдиката, к нечисти на болото ходил. Озадачил Сэра Тумака идеей какую-нибудь гадость в Посаде учинять. А зачем? Гоблин всё равно Сичкарю всё расскажет, да с Ладом поделится. Тут еще Донд насупился. Сказал, что был у Седоборода. Тот думает, что М. Уолт недоброе замышляет. Что-то тут не так. Матерый мафиозник, М. Уолт знал толк в интригах разных. И нюхом чуял сейчас игру большую. Вроде тайно всё сделано, а утечка информации всё равно идет. Слухи гуляют по базарам. Может, так и надо? Кому? И против какого противника все эти ходы задуманы?..
