Зумана (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde" (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
"Ну я же вроде маг… — думал он. — Я должен вспомнить все, чему научился летом. И если мне не дано спасти всех, то хотя бы мою королеву я обязан защитить от этого зла"
И он раз за разом собирал свои мысли воедино и растворял их в молчании. А потом делал то единственное, что считал важным — создавал светящийся щит вокруг Элеи. Шут не знал, была это лишь игра воображения или же его волею в самом деле возникала невидимая защита. Но он чувствовал, что обязан продолжать странное действо.
На пятый день Шут впал в состояние такого глубокого ухода из реальности, какого ранее ему не удавалось добиться никакими способами. Он часами "смотрел в пустоту", как обозвал это Хирга, и подобно всем остальным обитателям «Вилерны», молился. Да только его молитва не походила на обычные стенания испуганных людей — Шут был абсолютно собран, спокоен и отрешен. Он не заполнял окружающее пространство своим страхом, как это делали другие.
Он творил свой щит.
Щит для Элеи. Шут знал, что оградить от зла весь корабль у него не достанет сил, поэтому без лишних моральных терзаний выбрал ту, которую поклялся оберегать, чья жизнь была дороже любой другой. И странное дело — чем прочней становилась эта защита, тем сильней и уверенней чувствовал себя сам Шут. Он все еще шел по своему болоту, но теперь уже трясина тоски не имела над ним прежней власти.
"Я могу", — думал он, замыкая светящийся купол вокруг образа Элеи.
"Я могу!" — утверждал всякий раз, когда со стоном без сил падал на пол после десятков отжиманий.
А еще он видел сны про степь. И все никак не мог добежать до человека, чей голос теперь слышался ему даже наяву — в гудении ветра, плеске волн, скрипе снастей.
— Если я не ошибаюсь, капитан, земли Дерги начинаются уже за этим утесом, — лорд Этен смотрел на берег, приложив ладонь ко лбу, чтобы уберечь глаза от слепящего полуденного солнца. Погода в этих местах была на удивление теплая, а ветер поутих, и многие, устав бояться, поднялись на палубу. Шут тоже. Не далее, как несколько минут назад ему наконец удалось открыть глаза п о — д р у г о м у. И случилось это так просто, так спонтанно и без малейших усилий с его стороны, что он понял одну простую вещь — иногда лучше совсем расслабиться и как будто даже забыть о том, чего желаешь. И тогда все случится само. Сколько бы он ни напрягался накануне, ничего не выходило, хоть плачь. А тут, когда он уже отчаялся и махнул рукой… глаза, смеженные неспокойным полусном, вдруг сами собой открылись, и Шут увидел…
…Смерь и в самом деле походила на огонь. Словно бы тусклое пламя медленно струилось по палубам, перетекая от одного человека к другому. Этот огонь ластился к людям ручной зверушкой, чьи потаенные клыки и когти таят отраву. Но увидел Шут и кое-что другое — светящийся ореол вокруг его королевы.
У него получилось.
Игра воображения все-таки оказалась спасительной. Да только это не значило, что угроза миновала. Защита не была бесконечна. Шут это чувствовал так же, как обычно человек ощущает предел собственных сил. И еще он чувствовал теперь, что с корабля нужно убираться как можно скорее. Пока смерть не стала сильней его воли, хранящей Элею.
— Да, — услышал он голос Нуро, — это уже земля дергитов. — Белка! — капитан окрикнул крепкого рыжего парня у штурвала. — Правь к берегу. Будем спускать шлюп. Боцман! Собери пяток ребят побойчей, пусть разведают, что там да как. И пусть возьмут арбалеты.
Матросы охотно бросились выполнять приказ, им не терпелось ступить на землю. Они, быть может, и не осознавали, но тоже чувствовали, что корабль таит гибель, а на суше еще есть шанс ее избежать.
Весла громко всплескивали воду, осыпая широкие пригоршни брызг. Гребцы работали слаженно, размеренно, и лодка скользила по морю точно по шелковому полотну.
Шут сидел на скамье, опустив голову и прислонившись к большому тюку с палаткой. Он слушал плеск и старался не думать о том, что открылось его глазам пару часов назад. Мерное движение убаюкивало, и Шут этому не противился, ибо теперь всегда был рад забыться.
Дневные сны не несли кошмаров…
Наверное, он и в самом деле успел задремать, потому что вдруг очень ярко увидел перед собой Руальда… Король был печален. Он ссутулившись сидел в кресле и смотрел на огонь камина, безжалостно кусая кончик своей трубки. Руальд сильно изменился. Не так, как в подземельях Брингалина, но все же сердце у Шута сжалось от боли при виде друга. Король столь мало напоминал прежнего себя: глубокие складки у рта, худые щеки и глаза… Глаза стали совсем иными. Гораздо более… мудрыми, и слишком, слишком много в них плескалось безнадежного отчаяния. Того отчаяния, что лишает смысла любые действия и помыслы. Того самого, с которым жил и сам Шут…
"Руальд! Мой король…" — Шут всем своим существом потянулся к этому человеку, который всегда был так ему дорог. Но Его Величество не слышал этого зова. Он был словно за прозрачной, но слишком толстой стеной. Шут с горечью смотрел на него и ничего не мог поделать… Ни ободрить, ни утешить, ни даже просто попросить прощения.
Когда лодка зашуршала о песок, Шут очнулся. Открыв глаза, он увидел, как один из матросов забросил якорь на берег и стал подтаскивать шлюп ближе к нему, чтобы, выбираясь на сушу, не намочить ноги. То была уже пятая ходка, и теперь почти все люди «Вилерны» стояли на берегу, оглядывая место, куда занесла их судьба.
Земля эта оказалась неприветливой и унылой — избитые ветрами и солью скалы тянулись почти вдоль всего берега, уходя своими корнями в море. Над ними сотнями кружили чайки, оглашая бухту пронзительными криками. И только в одном месте каменная стена раздавалась в стороны, открывая проход в тихую песчаную бухту, где и высадились путешественники.
— Как здесь пустынно… — промолвила Элея. В этом диком чужом краю она вдруг показалась Шуту такой беззащитной и хрупкой… как нежный цветок лилии, пересаженный из солнечного сада на край каменистого обрыва, что подвластен всем бурям и грозам.
Он едва оторвал взгляд от своей королевы и все-таки огляделся.
И в самом деле, трудно было поверить, но у берега не высился шумный портовый город. Не было даже крупной деревни. Лишь несколько хижин на высоких деревянных сваях в беспорядке прилепились к скалам. Словно бы их обитатели старались держаться от воды как можно дальше. Из рассказов моряков Шут знал, что так оно и есть — дикие воины не любили моря, опасались его и с презрением относились к тем, кто селился возле кромки "большой воды". Но все же такие люди находились, хотя было их очень мало. Они промышляли рыбной ловлей, как это свойственно всем живущим у моря, и продавали ее своим степным сородичам. Рыбу, как это ни странно, уважали все — и ксархи, и дергиты, и другие дикие народы. Уважать уважали, а самих рыбаков не жаловали.
— Да, — кивнул Нуро, — здесь нас никто не приветит. Но, если верить картам и рассказам других капитанов, мы сейчас в дне пути от крупного становища деритов. За этим хребтом расстилается долгая степь, и где-то посреди нее стоит их поселение. Там мы найдем и пищу, чтобы пополнить наши запасы, и местного управителя, чтобы вы, Ваше Высочество, все-таки смогли осуществить задуманное. Конечно, дергиты — не ксархи, с ними договориться посложней… Но зато именно это княжество славится самой роскошной шерстью на всем Материке. То ли трава здесь какая особенная, то ли солнце иначе светит, да только их овцы обрастают настоящим золотом. Хорошо будет, если удастся сговориться с дергитами, — закончив, он весомо покивал сам себе, вероятно уже прикидывая размеры прибыли от «золотой» шерсти местных баранов.
Однако другие члены экипажа были настроены не так оптимистично.
— Ну и где их искать?.. — пробурчал молодой матрос из тех, которые были отправлены на берег первыми и вернулись с вестью, что тот пуст.
— Да, не похоже, чтоб здесь кто-то жил… — негромко произнес один из хранителей, оглядывая домишки на сваях. — Никто так и не вышел нам навстречу. Не видно дыма. Ни одна ставня не скрипнула.
