Выбор свободы - Чиркова Вера Андреевна (книги без сокращений .TXT) 📗
— Я так рада за тебя, Веснушка… Теперь могу признаться, больше всего я в эти три года боялась, что ты выйдешь замуж за Тадора. Сочтёшь любовью собственную благодарность за его заботу… вовсе не бескорыстную, и возьмешь его браслет. Это самая распространенная женская ошибка. И знаешь, почему она самая страшная? Жены привыкают к своим мужьям, видят, как те стараются для них и для дома, и начинают считать эту привычку любовью. Но иногда замечают, как много у них несовпадений… во вкусах, привычках, взглядах, в оценке людей и событий… даже в потребности к ласке или заботе. Таким женщинам все чаще снятся сны, в которых их нежно обнимает незнакомец и, ничего не сказав, уходит, печально понурив голову, а у них после этого целый день на глазах вскипают слезы и валятся из рук все дела. Этим женщинам невдомек, что где-то вдалеке тоскует по своей половинке не встреченный ими суженый, привороженный чужой ему женщиной или связанный с нею по расчету.
А тебе повезло, сразу понятно, когда смотришь на вас со стороны. Но хочу предупредить… постарайся не забывать, что он давно командир отряда… а ты рядовая лучница. Но даже если бы все было наоборот, то прячь свою власть от чужих глаз, если любишь. И не спорь сейчас… потом сама поймешь. Зато не будет поздно.
— Да я и не показываю… — попыталась защищаться Веся, наткнулась на насмешливый взгляд и прикусила язык, точно зная: у Кастины обязательно найдется чем ответить.
— За такие проделки надаю по шее, как вернемся, — прорычал позади голос Ранза, и силач остановил лошадь неподалеку от Береста.
— А я добавлю, — сердито бросил Даренс, и губы княжны растянула невольная усмешка: ей не нужно оглядываться, чтобы рассмотреть, где Ансерт и Бенра.
Можно не сомневаться, они тоже примкнули к братьям, но радовалась куница не столько единомыслию княжичей, сколько своей предусмотрительности. Капли ее силы, ещё на барке отправленные спутникам, уже знакомо отсвечивали сиреневым блеском в свете их аур и готовы были мгновенно ринуться на заживление любой раны, если она появится.
В это время Саргенс сделал широкий взмах рукой, похожий на приглашение, но ни секунды таковым не являвшийся. Вспыхнула перед чародеем широкая дуга уже знакомого полупризрачного огня и, раздуваемая невесть откуда взявшимся ветром, неумолимо поплыла на орду.
Но в ответ откуда-то из центра вражеской лавины тотчас прилетел темный, шевелящийся клубок. Издали он казался комком черных оживших нитей, но никто из этросов не обольщался. Это были степные черные кьюфы, крохотные, стремительные и смертельно ядовитые змейки. Они единственные из всех известных Весе гадов жили большими семействами, и степняки ставили особые знаки в тех местах, где заметили хоть одну кьюфу.
Но вовсе не зрелище стремительно ползущих в ловушку Саргенса змей кольнуло душу чародейки острой тревогой, а внешность швырнувшего их степняка. По обычаю всех шаманов его голова не была ничем покрыта, кроме собственных волос, заплетенных в сотню косичек. Каждую из них что-нибудь украшало: шарик, цепочка, бечевки, клыки, кусочки шкур. Само собой, все эти вымоченные в особых зельях украшения были заговорены.
Но если у всех остальных шаманов эта копна косиц была жгуче-черной, то у этого она казалась издали золотистым пучком соломы. И вот этот одаренный отступник и предатель, почему-то ненавидевший своих сородичей по крови и отлично знающий их обычаи, был хуже всех остальных шаманов вместе взятых. Опыт военных вылазок и полученные недавно знания чародеев помогли Весе сообразить, в какое невообразимое месиво мог смешать явно сбежавший от наказанья на родине блондин выученные в Этросии уменья с грязными методами степняков.
— Темная сила, — прорычал тоже рассмотревший предателя Саргенс и торопливо оглянулся, убедиться, что его подопечные уже в безопасности.
Обнаруженная неподалеку шеренга княжичей и чародеев ошеломила его больше появления отступника и возмутила сильнее невидимых в густой траве змей. Но спорить с упорно не замечавшими его сердитого взгляда соратниками было бесполезно, потому-то, глянув напоследок на что-то хмуро шепчущую Эвесту, чародей снова обернулся к степнякам. Не переставая гадать про себя, чем таким занята хитрая куница.
А Веся, испытывавшая тайное отвращение к змеям, делала всё, чтобы крохотные ядовитые гадины, каким-то образом направляемые отступником, не добрались до этросов. И не придумала ничего лучше, чем бросить в них россыпь крошечных капель своей силы, выдав ту же команду, какую давала, когда заставляла Ныра подрасти. Только добавила ей скорости, справедливо полагая, что крупную змею намного проще обнаружить и убить.
О том, что ее задумка удалась, куница узнала очень скоро, но одновременно осознала и другое. Видимо, шаман ещё раньше добавил змеям своей силы, а теперь магия слилась в одно и, послушная новому приказу, заставила верткие тела гадин расти стремительнее, чем пена на кипящем молоке.
Ровное поле травы зашевелилось, прорезалось волнистыми трещинами, и в начале каждой трещины начала расти черная точка. Кьюф оказалось очень много, почти сотня, и они всё раздувались, двигаясь в сторону призрачного огня.
Замедлившая движение лавина степняков сначала приостановилась и притихла, но затем, едва кьюфы подросли до крупного ужа, ехавшие впереди всех воины разразились торжествующими криками.
Тем временем гады непрестанно увеличивались. Через несколько секунд они были крупнее степных полозов, а затем стали напоминать ожившие обгорелые бревна раскатанного пожарища. Их жуткие головы вымахали уже величиной с лошадиную, и теперь их могли видеть даже задние ряды степняков, последними выкатившиеся на край луговины.
Светловолосый шаман что-то сообразил, раскрутил над головой свою пращу и швырнул в сторону этросов ещё какой-то комок, но его Веся не успела даже рассмотреть.
Саргенс тоже не дремал, одним движением брови метнул в шаманский «подарок» клок огня, и мерзкий снаряд сгорел на лету. На землю упали лишь жирные черные хлопья, распространяющие мерзкую вонь.
— Отходим! — сердито крикнул чародей спутникам, не перестававшим стрелять по врагам.
Стрелы княжичей изредка доставали степняков, но те больше не стреляли в ответ. Берегли припасы стрел, убедившись, что они сгорают, едва попав на линию магического огня, оставляющего за собой всё ширящуюся полосу почерневшей земли. Некоторые из воинов орды подняли перед собой мохнатые щиты из невыделанных шкур, другие старательно прижимались к спинам лошадей, прячась за их гривами.
И все ждали момента, когда громадные создания, которых теперь ни у кого язык бы не повернулся назвать змейками, начнут убивать наглых этросов, прикрывающихся единственным чародеем. О том, что в отряде он только один, не мог не догадаться даже самый ленивый, иначе почему бы все остальные этросы прятались за его спиной?
Разумеется, никто из чародеев и близко не собирался разубеждать врагов в этой ошибке, тем более сам Саргенс. Но даже он в этот миг не подозревал, чем занята опустившая бесполезный арбалет Веся. А если бы и знал, всё равно уже ничем не смог бы помешать кунице, сосредоточенно посылавшей поочередно в каждую из гигантских кьюф один и тот же приказ.
Разумеется, попасть во всех гадов княжна не успевала, но она и не стремилась, надеясь, что байки о необычной слаженности этих гадин, дружно набрасывавшихся на того, кого выберет одна из семейства, не врут. Вскоре змеи и в самом деле начали замедлять свое скольжение, а почти достигнув стены огня, медленно, словно нехотя, поворачивать назад.
Саргенс недоуменно нахмурился, бросил быстрый взгляд на спутников и снова уставился на врагов. А через мгновенье усмехнулся язвительно, как Ольсен, и что-то прошептал, глядя на того из вражеских лучников, который в стремлении достать до чародея выдвинулся вперед всех.
Степняк тотчас поднял свое оружие и выстрелил, но целился он теперь не в этросов, а в ближайшего монстра.
Вот тут куница и убедилась в правоте слухов о кьюфах. Гадина мгновенно обернулась и рассерженно зашипела, а затем ринулась на посмевшего напасть на нее степняка. А в следующий миг развернулись и все остальные и, поддерживаемые силой и приказом княжны, устремились на недавних союзников.
