Охотник за бабочками 2 - Костин Сергей (читаемые книги читать .TXT) 📗
На этом мы и простились.
Министр, слегка пошатываясь, побрел к своей яхте и скрылся в ее недрах, по ходу дела получив удар совковой лопатой промеж лопаток. Волк не до конца отрегулировал сигнализацию. Через минуту яхта круто взмыла вверх, и накручивая восьмерки, взяла курс по направлению к Солнечной системе.
Давно уже яхта превратилась в одну из мерцающих дырок на небе, а я все стоял и думал о том, как все-таки трудно найти во вселенной настоящего, верного друга.
— Ну что, Хуан, мой молчаливый товарищ, пора и нам лететь. Подсоединяйся к Кораблю и задай все необходимые координаты. Только будь, добр, покороче как-нибудь. А то я уж умаялся по планетам разным шастать, да в истории дурацкие попадать. Мы с тобой не поисками занимаемся, а спасением разных там Министров, да штабс-капитанов. Ну и что с того, что они хорошие ребята? Я с этим не спорю. Но куколка долго ждать не станет. Время то идет. Не дай бог, конечно, найдем ее лет через пятьдесят. Старая она станет, да несимпатичная. А зачем мне старуха. Ну все, хватит глазами дергать, дуй к Кораблю.
Послонявшись по поляне без всякого дела еще минут пять, я вернулся на капитанский мостик.
Столы были убраны, спиртное спрятано, макароны возвращены караваю. У дверей меня встретил Кузьмич, на котором была новая летная, с иголочки, форма.
— Волчара подарил, — Кузьмич погладил синие лампасы на штанах, — Говорит, специально для меня шил. Собственнокорабельно. Красиво?
Красиво. Тут сказать нечего. Только я такую форму все больше на швейцарах видел.
— Спрячь и не позорься, — я взобрался на капитанское кресло, пощелкал по старой памяти кнопками и выключателями, приводя кресло в наиболее удобное положение.
— Всем секторам корабля доложить о готовности к дальнему перелету.
— К дальнему перелету все секторы корабля готовы, — тут же ответил Корабль.
— Ты не умничай, конкретно докладывай. Куда летим, сколько времени, и через какие неприятности. Я теперь лично возьму контроль за исполнением графика полета. А виновные в его нарушении будут строго караться по законам космического времени. Ну так как?
Волк погудел, помигал, потом отсоединился от Хуана и доложил более подробно:
— Прем прямо.
Вот это уже другое дело.
— Тогда вперед.
Корабль взревел силовыми установками и стал медленно, что бы ни пожечь слишком много травы на поляне, набирать высоту.
— Глянь-ка, командир! Это не на твои проводы пожаловали?
Внизу, у самой кромки деревьев, чуть наклонясь от вихревых потоков воздуха, поднятого Кораблем, стояла батониха из справочного бюро. Она махала нам платком и что-то кричала.
— Ты чего, командир, ей наобещал? На ней же лица нет. Плачет девка. Ревмя ревет.
— Ничего я ей не обещал, отмахнулся я от бабочки, прилипая к центральному обзорному.
— А я слышал, что ты ее покусать собирался, — Кузьмич рассматривал ногти и хитро щурился, — Может вернемся?
— Корабль? Давно у нас сортир в порядок не приводился? — я даже не взглянул на Кузьмича, но тот моментально понял, кому придется выполнять ближайшую черную работу на корабле.
— Волчаре шутить можно, а мне нельзя? — вспыхнул он, — Ты, командир, совсем того… А можно я ей пиджак Министра скину. Как бы от тебя. Все память.
Кузьмич иногда хорошие вещи предлагает.
— Только быстро.
В центральный обзорный было хорошо видно, как пиджак, спланировав, упал под ноги заплаканной батонихи. Как подхватила она его, как уткнулась в него носом. Как высморкалась и отбросила в сторону. А под конец, стиснув в кулаке носовой платок, помахала нам вслед кулаком.
— Вот и делай добро, — справедливо заметил Кузьмич, — Волчара, чего телишься, врубай на полную катушку установки. Это я тебе, как первый помощник заявляю. Авторитетно.
Потянулись серые будни полета. Этот период я не люблю больше всего. Делать нечего. Поговорить по душам не с кем. Шляешься по отсекам в поисках развлечений, но повсюду натыкаешься на надоевших по горло или Кузьмича, или Хуана со всем своим выводком.
Пробовал спать. Долго и беспробудно. Но больше восьмидесяти четырех часов не осилил. Начинали сниться кошмары, и я просыпался.
Волк все больше молчал и в наши редкие с Кузьмичем ссоры не ввязывался. Скорее всего он подсчитывал убытки от профессиональной деятельности частным извозчиком. А когда подсчитывал, то неизменно ужасался.
Одно время я нашел себе интересное занятие. Вырезание разных выражений на стенках Корабля. Но ему данный вид творчества не понравился. Волк культурно спрятал от меня все режущие предметы и попросил впредь ерундой не маяться.
Прошло два месяца.
Нет, лучше вот так — два месяца спустя.
Мы с Кораблем играли в футбол. Волк соорудил в одной из стен капитанского отсека ворота, и сам, как бы был вратарем. Одновременно с этим, он выполнял роль компетентного судьи. А я забивал голы. Хуаном, конечно. Другого спортивного снаряжения на Корабле не имелось. Отпрыски Хуана сидели на панели управления и исполняли роль молчаливых зрителей. В особо острые моменты игры они прыгали волной и растопыривали во все стороны отростки глаз.
С огромным трудом я ввел в счете. Волк все время подло маневрировал со штангами, то укорачивая, то удлиняя их. А то, бывало и такое, сужал ворота до минимально недопустимых размеров.
Я психовал и часто мазал. Хорошо хоть Хуан, который всегда был на моей стороне, рыскал по сторонам и проникал сквозь глухую защиту Корабля.
— Пять ноль! — сообщил я, после очередного удачного удара.
— Какая боль, — ехидно прокомментировал мою радость Корабль, — А четыре-три, не хочешь? И у тебя еще две штрафные минуты.
От такого несправедливого судейства стало немного обидно.
— Ты куплен, — заявил я, устанавливая Хуана для следующего точного удара, — Ты глубоко коррумпирован. Но сейчас ты увидишь, что значит настоящий удар профессионала.
— Ну-ну, — хмыкнул Волк и переместил ворота поближе к потолку, — Последний пенальти в этом сезоне.
— Хуан! — шепнул я Хуану, — Это наш последний шанс не опозорится. Сделай все, как надо.
Хуан всегда с готовностью откликался на мои просьбы. Он деловито поморгал глазами, занял предударную позицию и даже не дождавшись, пока я по нему ударю, с места рванул по направлению к воротам, которые уже были рядом с центральным обзорным.
От такого коварного хода Корабля даже я растерялся. Про Хуана и говорить нечего. Он с глухим шлепком шмякнулся о пустую стену и сполз вниз, виновато поглядывая на меня тремя отростками.
— Аут, — заорал Волк и прокрутил по внутренней связи отрывок из легендарного футбольного хита. «Если хочешь быть здоров, не летай на Андромеду».
Я уже приготовился, как старший тренер своей команды опротестовать не забитый мяч, но тут двери в командирский отсек распахнулись и на пороге возник злой Кузьмич.
— Хватит стучать! — заорал он, — Ни днем, ни ночью нет покоя. Кроме вас, на корабле, между прочим, есть и другие живые существа.
Это он себя, наверно, имеет в виду.
— Вы мне мешаете! — продолжал надрываться бабочек, — И мой культурный досуг может сорваться из-за вашей дурацкой игры.
Культурным досугом Кузьмич называл рисование углем психопатических картинок, от которых даже у меня мозги сворачивались в трубочку, а также просмотр единственной на Корабле видеокассеты с Земным мультиком. Я этот мультик раз тысячу смотрел, поэтому не понимал желание Кузьмича довести количество просмотра до трех тысяч. Мультик, конечно, хороший, но меру то-то же надо знать.
Про что мультик? Про какого-то уродца с огромными ушами, который подружился по электронной почте с рептилией. Зеленой, в шляпе, с собственным оркестром из гармошек. Они на паях строили детский развлекательный комплекс стоимостью в десять миллионов брюликов. Но потом пришла налоговая полиция и прикрыла все это дело. Государство правильно решило, что нельзя наживаться на детских радостях. После суда зеленая рептилия в шляпе отправилась собирать по помойкам металлолом, а уродец с огромными ушами устроился грузчиком на апельсиновую фабрику.
