Книга 1. Цепные псы одинаковы - Олненн Иней (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Схор.
И опустил руки. Боль тут же ушла, будто и не было, осталась только та, что от ран, саднящая. Ингерд встал сначала на четвереньки, потом на оба колена, потом на одно, а потом поднялся, пошатываясь, на ноги. Рунар лежал ничком, и через него перекатывались пенные волны.
Озеро успокоилось. Ветер утих. Гроза ушла. Волки, мокрые и дрожащие, подошли к Ингерду и прижались к нему. Ингерд поднял меч и шагнул к Рунару.
— Остановись, Ветер, — толкнул его в спину голос, — не то пожалеешь. Ты и так уже много бед натворил.
— Ты не можешь помешать мне убить его, — сказал Ингерд, не поворачиваясь.
— Я уже помешал.
Упрямый Ингерд сделал еще шаг и еще, а на следующий с удивлением увидел, как прямо ему в лицо летит мокрый берег. А потом увидел темноту.
Ему казалось, что он попал в неведомые земли и бродит там один. Годами. Он никого не встретил, только бескрайние луга, похожие на Море, и где бы ни было это место, оно дарило ему покой. Ингерд брел по высокой траве, и вокруг была только трава, синее небо и золотой берег реки. Поднимаясь на зеленый холм, он шел в это небо, и легок был путь его, и он не хотел ничего, кроме этого пути…
Его встряхнуло так, что лязгнули зубы и хрустнули кости. Застонав от жгучей боли, он последним усилием попытался остаться в неведомом краю, но не сумел. Синее небо перед глазами померкло, и он увидел ночное небо, усыпанное звездами.
— Не теперь.
Ингерд повернулся на голос, почувствовал все свои раны и понял, что снова на острове. Он лежал на камнях у ручья, рядом сидел облаченный в белое эриль Харгейд и смотрел на него.
— Ты пройдешь по этой дороге, — сказал он, — но не теперь.
Ингерд снова поднял глаза к небу. Он чувствовал четыре раны: одну на бедре, две на левом предплечье и четвертую в правом боку. Четвертая рана была серьезной, кровь вытекала из нее и подплывала под спину. Эриль Харгейд выругался сквозь зубы, потом стал черпать пригоршнями воду из ручья и поливать ею Ингерда. При этом он что-то непонятно бормотал, прямо как Вяжгир-знахарь, когда он думал, что его никто не слышит. Через некоторое время кровь перестала течь, и боль утихла.
— Так и будешь лежать, ровно колода? — сердито спросил эриль Ингерда.
— А тебе что? — отвечает тот. — С Рунаром что сделал?
— А что ему сделается? Родичи пришли да забрали его.
— Почему не дал мне убить его?
— На острове Рох убийства запрещены, — эриль все еще был сердит. — Иль ты не знал про то? Понятно, что знал, бедовая голова, и все равно в драку полез.
— Тогда зачем остановил нас? Платить-то за это не тебе.
— А ты плату-то знаешь? — сощурился эриль.
— Да не больше жизни.
— Ох, ну дурья голова…
Эриль Харгейд вытянул на камни уставшие ноги и положил рядом посох.
— Ты думаешь, распря началась из-за того, что ты да Рунар девку не поделили?
Ингерд мигом перекатился на живот и вскочил на ноги.
— Будь ты хоть трижды эриль…
— Ага, подпрыгнул. Сядь, — голос эриля был спокойным, но грозным.
Ингерд продолжал стоять, чуть нагнувшись вперед, весь собравшись для броска, и если бы взгляд мог испепелить, эриль Харгейд уже горел бы факелом.
— За слова эти зла не держи, — сказал эриль, — ибо брошены были, чтоб к жизни тебя вернуть. И все ж немного стоит воин, который от слова может либо умереть, либо ожить. Сильный никогда не даст другим менять свои дела и разуменья, тем и отличается от слабого. Хочешь победить своего врага — научись быть сильным.
Ингерд потихоньку остывал.
— Что значит быть сильным?
— Принимай потери свои и не давай им разбить твое сердце. Живи своей головой. Слова — что камни: сорвавшись с высокой кручи, зашибить могут, а могут в реку упасть, и ты по ним на другой берег попадешь.
Из кустов волки появились, Ингерду к ногам козленка положили. Ингерд соорудил костер, освежевал тушу и над огнем повесил. Пока он занят был, эриль Харгейд молча наблюдал за ним. Потом и говорит:
— Погляди на этого козленка. Думаешь, он безвременную смерть принял, потому что с волками чего-то не поделил?
Ингерд хмыкнул, поворачивая козленка над огнем.
— То-то же. Волки затравили его даже не потому, что сами хотели есть, а потому, что есть хотел ты.
Ингерд взглянул на эриля из-под бровей:
— Ты это к чему ведешь?
— А к тому, что сколько ни смотри под ноги, а в яму все одно угодишь. Дальше глядеть надо. Тогда и яму увидишь и цел останешься.
— Я не слепой, — говорит Ингерд. — Сам вижу, что люди больше звери, чем люди. Что убивают много, но не из-за голода и не от защиты. Наше оружие проклято, мы убиваем потому, что иначе не можем жить. Может, Рунар привел свое войско на мою землю не потому, что я увел у него женщину, но почему?..
Эриль Харгейд поглядел ему в глаза:
— В ту ночь, Ветер, ты был козленком, а Вепри были волками.
Ингерд повернул мясо над огнем, и рука его застыла.
— Тогда кто же хотел есть?..
Третью ночь Ян провел без сна и встретил рассвет с ноющей болью в груди. Смутный страх, тревога, бесконечные думы обратились в непроходящую тупую боль. Вновь и вновь Ян вспоминал все сказанное на отунге, взвешивал расклад сил, и не находил решения. Он не хотел войны, потому что его племя будет раздавлено, а в стороне тоже не переждешь. Эх, как же ему не хватает отца, его силы и мудрости…
— Ян!.. Вставай, Ян. Пора.
Рискьёв тряс его за плечо. Ян открыл глаза и кивнул. Сегодняшним днем должно было прийти к согласию. Вот только к какому? Яну стало холодно. Он застегнул куртку на беличьем меху без рукавов, взял меч и пошел вслед за своими янграми к скале Рох.
Молчаливые и хмурые, собрались воины у скалы. Было видно, что в эту ночь не спал никто, и предупреждение эриля Харгейда о неизбежной каре подействовало на многих. И лишь Асгамиры сидели как ни в чем не бывало, переговаривались между собой и даже смеялись.
Ян отыскал глазами Ингерда и с удивлением заметил его сидящим рядом с эрилем Харгейдом. Но удивлялся недолго, потому что слово взял янгар Белых Туров Исмел Стиэри:
— Настал час выбора, свободные племена! И будет лучше, если этот выбор будет в пользу прежних границ, ибо иначе быть войне. Мой род готов принять под свои стяги всех, кто желает жить в мире. Что ответите, Вепри?
Ян знал, что скажут Асгамиры, это все знали, но то, что он услышал, было неожиданным и для него, и для всех остальных.
— Наше племя самое сильное, — сказал Эван Асгамир. — Мы рождаемся и умираем свободными. Мы никогда не слушали ничьих советов, кроме советов своих готтаров. Все, что мы хотим, мы можем взять.
Он умолк и поглядел на своих союзников. Мал Годарх уже потирал руки, довольный. Угар Стигвич с победоносным видом взирал на Соколов.
— Мы готовы стать под твои стяги, Белый Тур, — сказал янгар Вепрей, — но при одном условии. Нам отдадут Черного Волка, того, кто носит имя Ингерд Ветер, и мы сделаем с ним все, что захотим.
Мгновение стояла тишина, потом посреди этой тишины прозвучал тонкий голос Мала Годарха, янгара Мышей:
— Да ты что? Ты в своем уме, Вепрь?! Ты что говоришь-то?..
И поднялся такой шум и гвалт, крики и ругань, что птицы вспорхнули с гнезд и закружили в небе. Ян сидел, оглушенный, и пытался понять смысл сказанного Асгамиром. Ведь это он, Ян Серебряк, должен отдать Ингерда Вепрям, и не будет войны. Отдать им Ингерда, и племя Серебряного Сокола будет сохранено, и много других племен тоже. Всего лишь одна жизнь, пусть жизнь твоего сородича, но ведь всего лишь одна! Забыть о том, что породнились кровью, что в семью его приняли…
Стигвичи, Годархи и Боргвы ругались страшными словами, называли Вепрей предателями, объявляли им войну бесконечное число раз, клялись отомстить… А все остальные молча смотрели на Яна — кто с надеждой, кто с пониманием, кто с сочувствием. У Яна потемнело в глазах и судорогой свело нутро. Потрясающие топорами Боргвы мешали ему, но он все же нашел глазами Ингерда. Тот спокойно принял его взгляд и знаком показал: согласись. Ян решился посмотреть на эриля Харгейда, но тот не ответил ему. Тогда Ян посмотрел на Вепрей. Они сидели, как обычно, чуть в стороне и не скрывали торжества. Рунара не было. Ян не понимал мотивов принятого им решения, но ведь что-то толкнуло их к этому! И дело тут не только в мести… Яну вспомнилось вдруг озеро Околич, вечувара, что плакал кровавыми слезами, круги на черной воде…
