Цвет мира — серый - Мусаниф Сергей Сергеевич (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
— Как и ты, я не всю жизнь был бродягой, — отрезал я.
— Это я уже понял, — сказал Ланс. — Осталось только выяснить, кем же ты был раньше.
Вместо ответа я сделал резкий выпад и обнаружил, что меч слишком тяжел на конце. Но менять его было уже поздно — телега с остатками оружия уже давно уехала в другой конец строя.
— Если против нас бросят латников в тяжелой броне, мы их этими железками даже не поцарапаем, — заметил Ланс. — Разве что здоровяк промнет пару панцирей или проломит какой-нибудь своим топором. Правда, особой в том выгоды для нас я все равно не вижу.
— А как же идея продать свою жизнь как можно дороже? — спросил я. Среди тиренского рыцарства эта идея пользовалась большой популярностью. Пусть Белый Рыцарь, гордость и краса королевства, не сумел взять большую цену, но в том, что он даже не попытался, его никто не упрекнет.
— Это сильно зависит от того, кому ты свою жизнь продаешь, — сказал Ланс. — Я не имею ничего личного против имперских солдат, знаешь ли. Поэтому не испытываю непреодолимого желания убить как можно больше этих молодцов.
— Они попытаются убить тебя, — сказал я. — Как тебе такой мотив?
— Они ж не из личных побуждений, — сказал Ланс. — Полагаю, в данном случае им безразлично, кого убивать.
Вечером к нам присоединились пятеро пехотинцев в легкой броне и один латник. Скорее всего, их сослали на передний край за какую-то провинность, и им предстояло стать нашими командирами.
— Вы все скоты и ублюдки, — сообщил нам латник. — И вы все умрете. И мне на это наплевать.
Заключенные в несколько голосов объяснили ему, что он тоже умрет, и им тоже на это наплевать. Латник выслушал их и согласился.
— Обычно ополчению принято объяснять, что их ждет и что они могут сделать, чтобы избежать смерти, — сообщил латник. — Но вы ведь не ополчение и сделать все равно ничего не можете. Я посоветовал бы вам держать строй, но вы и так будете его держать, независимо от вашего желания. А больше никаких полезных советов я вам дать не могу. Я не знаю, как вы жили. Полагаю, не очень честно и праведно. Теперь у вас есть хотя бы шанс принять смерть, как мужчины. Да, и еще. Если вы вдруг дрогнете и побежите — ну мало ли, вдруг в ваши тупые головы придет и такая мысль, — враг зарубит вас в спину. А лучники еще и нашпигуют стрелами. А если вы будете стоять на месте, вас просто честно изрубят на части. Так вот подумайте прямо сейчас, оно вам надо — бежать?
Произнеся речь, толку от которой было не больше, чем от утренней речи инквизитора, латник сплюнул на землю и убрел куда-то на левый фланг нашей цепи, чтобы немного поспать.
— В сущности, он прав, — заметил Ланс, подытоживая услышанное. — Мы все скоты и ублюдки. И мы все умрем.
ГЛАВА 11
Ночью Густав пытался перерубить свои кандалы топором. Топор высекал искры, с гулким звуком опускаясь на звенья цепи, но желаемого эффекта это не приносило. Топор только царапал цепь, каждым ударом загоняя ее в сырую землю. Зато я понял, чем здоровяк руководствовался при выборе оружия.
— Допустим, ты освободишься, — сказал Ланс, когда Густав устал работать своим инструментом и, тяжело дыша, отложил топор в сторону. — Куда ты побежишь? Спереди Империя, сзади и по бокам — твои доблестные земляки, которые вряд ли пропустят человека с остатками тюремных цепей на ногах.
Густав промолчал.
— Тебе страшно, я понимаю, — сказал Ланс. — Но все мы смертны, и никто не будет жить вечно. Смирись.
Теперь страшно стало и мне.
Мысль о том, что никто не будет жить вечно, вряд ли служит хорошим утешением тому, кто знает, что умрет очень скоро. Может быть, даже этим утром.
Я был молод. Я много чего не успел попробовать в этой жизни и предпочел бы умереть в более зрелом возрасте, когда сама жизнь стала бы мне в тягость. Жаль, что судьба предоставляет такие шансы далеко не всем.
— От паники никому не станет легче, — сказал Ланс. Странные слова для человека, который последние дни только и делал, что сеял панику. — Если вы будете держаться меня и сделаете все, как надо, вы можете остаться в живых. Шансы невелики, но все же…
— А что надо делать? — спросил я.
— В первую очередь, не поддаваться страху, — сказал Ланс. — Когда-то очень давно и очень далеко отсюда существовала каста профессиональных воинов, чьим девизом были слова: «Живи так, как будто ты уже умер». Вы понимаете, о чем это?
— Не совсем, — признался я. Фраза была похожа на многочисленные изречения лорда Вонга. От нее прямо-таки веяло чем-то тхайским…
— Когда ты примешь мысль, что ты уже умер, что ты находишься на самом дне и ничего более неприятного с тобой просто не может произойти, страх отступает, ты становишься истинным воином и обретаешь силы творить невозможные вещи, — сообщил Ланс, — Вряд ли у кого-то получится достичь такого состояния за одну ночь, но стремиться к этому надо.
— Ты издеваешься?
— Не в этот раз.
— И много ты видел людей, которые приняли такое и смогли творить невероятные вещи?
— Ну есть такие, — сказал Ланс. — Например, я.
Имперская армия появилась на рассвете.
Точнее, мы увидели ее, как только начало светать и первые лучи восходящего солнца разогнали тьму.
Имперцы построились и заняли свои позиции еще ночью, их штандарты развевались на слабом ветерке, их ряды были стройны, и их было… много. Гораздо больше, чем защитников Каринтии.
Наш латник буркнул что-то невнятное, нахлобучил на голову шлем и встал впереди нас. Что ж, судя по всему, он умрет первым.
Ополченцы в спешном порядке занимали свои позиции. Лучники натягивали тетивы и готовили колчаны с запасными стрелами.
Больше с моего места ничего нельзя было рассмотреть.
Над рядами имперцев пронесся звук боевого рожка, и они двинулись на нас. Неспешным, прогулочным шагом. Строй они держали просто идеально.
Никто даже не делал попытки вступить в переговоры. Все было предельно ясно с самого начала.
— Орлы, — сказал Ланс, явно не имея в виду местных ополченцев. — Любо-дорого посмотреть.
Густав выругался.
— Впереди идет легкая пехота, — заметил Ланс. — Это здорово облегчает нашу задачу.
Густав выругался еще более витиевато и грязно.
Скованные цепью смертники начали волноваться. Все большее число людей оглядывались назад, но там их взгляды натыкались на шеренги лучников, стоящих на холме.
Бежать было некуда.
Ланс небрежно воткнул свой меч в землю и оторвал рукава своей рубашки. Обнажились длинные, тонкие, жилистые и покрытые многочисленными шрамами руки. Я впервые заметил, что правое запястье Ланса было обмотано какой-то грязной тряпицей. Раньше, на фоне остальной рванины, это не так бросалось в глаза.
— Теперь слушайте меня, — сказал Ланс. — Для того чтобы наш план сработал, нужно навалить тут побольше трупов. Поэтому минут пять-десять нам придется простоять. Трупы буду валить я, а вы постарайтесь выжить. И еще постарайтесь мне не мешать, ладно?
Я буркнул в ответ что-то невразумительное. До этой секунды я даже не знал, что у нас есть какой-то план. И тут случилось странное.
Ланс не стал доставать свой меч из земли. Вместо этого он провел рукой по воздуху и извлек оттуда — из воздуха, откуда же еще — другой меч.
Это был очень странный жест.
И это был очень странный меч.
Он был черный. Не грязный, не ржавый, а именно черный. Отполированное длинное лезвие не отражало свет, а словно поглощало его. И хотя на мече не было ни одной зазубрины, он выглядел как нечто очень древнее. А еще он выглядел чужеродным, словно ковали его не в этом мире и не человеческие руки. Это, конечно, чисто субъективное ощущение, но оно почему-то было именно таким. Одного взгляда на это оружие было достаточно, чтобы понять — перед тобой не просто очередная заточенная железка, предназначенная для убийства людей, а нечто большее, чем просто оружие. А может быть, на общем впечатлении сказался тот факт, что обычные мечи из воздуха не достают.
