Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского) - Толкин Джон Рональд Руэл
– А что, оно, пожалуй бы, и неплохо, – заколебался господин Наркисс. – Может, и дела чуток поправятся. Если только он, этот ваш Государь, не станет наводить в Пригорье свои порядки.
– Не станет, – пообещал Гэндальф. – Ему и ваши порядки сгодятся.
– Ну да? – озадаченно усомнился Наркисс. – Хотя и то сказать, что ему наши порядки: сидит себе сотни за три миль от нас на высоком троне в огромном замке и попивает вино – из золотой небось чаши. Какое ему дело до моего «Пони» или до моего пива? Кстати скажу, пиво-то у меня хорошее, еще даже лучше прежнего, над ним Гэндальф прошлой осенью поколдовал, и с тех пор все пьют не нахвалятся. УЖ такое спасибо, уж такое утешенье!
– Ишь ты, даже лучше прежнего, – заметил Сэм. – А он-то говорит, у вас пиво всегда было отличное.
– Кто говорит, Государь?
– Он самый. Бродяжник, главарь Следопытов. А до вас это разве еще не дошло?
Тут наконец дошло: на широком лице господина Наркисса изобразилось несказанное изумление – глаза округлились, рот разинулся до ушей, и он крякнул.
– Бродяжник, ну и ну! – выговорил он, когда снова обрел речь. – На троне, в короне и с золотой чашей! Батюшки, это что ж теперь будет?
– В Пригорье-то уж точно будет даже лучше, чем было, – сказал Гэндальф.
– Да вроде бы так, будем надеяться, – более или менее согласился Наркисс. – Ну что, хорошо поговорили, давным-предавно не случалось мне вести такой приятной беседы. Теперь в самый раз соснуть, тем более, прямо скажу, будто у меня от сердца чуть-чуть отлегло. Надо, конечно, головой как следует подумать, но это уж я утром, на свежую голову. Словом, кто куда, а я спать, да и вам, поди, давно уж пора на боковую. Эй, Ноб! – крикнул он, приоткрыв дверь. – Эй ты, Ноб-телепень! Эй, Ноб! – снова крикнул он и вдруг хлопнул себя по лбу. – Что-то я вроде вспомнил, только забыл что.
– Может, снова письмо какое забыли отдать, господин Наркисс? – лукаво осведомился Мерри.
– Посовеститесь, господин Брендизайк, нашли что вспоминать! Ну вот, сбили вы меня. О чем бишь я? Ноб, на конюшню, ага! Мне чужого не надо, а что ваше, то ваше. Помните – лошадей свели, а вы купили пони у Бита Осинника, помните? Так здесь он, ваш пони, сам собой прибежал, а уж откуда – это вы лучше моего знаете. Лохматый был, что твой бродячий пес, и тощий, как вешалка, но живехонек. Ноб его выходил.
– Ну да? Мой Билл! – закричал Сэм. – Эх и везучий же я, что там Жихарь ни говори! Раз-два, и еще одно желание исполнилось. Да где же он?
И Сэм лег спать не раньше, чем наговорился в конюшне с Биллом.
В Пригорье они на денек задержались, и уж вечером-то у господина Наркисса дела шли как нельзя лучше. Любопытство превозмогло все страхи, и в Обшей зале яблоку негде было упасть. По долгу учтивости вышли туда и наши хоббиты; их, разумеется, закидали вопросами. Народ в Пригорье был памятливый, и все наперебой интересовались, написал ли Фродо обещанную книгу.
– Еще нет, – отвечал он. – Но заметок набралась уймища, вот вернусь домой, разберусь.
Он пообещал непременно описать удивительные события в Пригорье, чтоб книга была поживее, а то что там, подумаешь, какие-то дальние, маловажные, южные дела, скукота!
Потом кто-то из молодых попросил приезжих что-нибудь спеть, но тут гомон мигом стих, и на него цыкнули: мол, на этот раз уж как-нибудь обойдемся в нашей Общей зале без чародейских штук!
День прошел спокойно, ночью было тихо, и рано утром они собрались в дорогу: погода стояла по-прежнему дождливая, к ночи хорошо бы приехать в Хоббитанию, а путь лежал неблизкий.
Гостей провожали всем скопом, и впервые за год пригоряне повеселели; изумленно замирали те, кто еще не видел наших путников в походном снаряженье: Гэндальфа с пушистой длинной белой бородой, который словно светился, и синяя мантия его казалась облаком в солнечных лучах; и четырех хоббитов, похожих на витязей-странников из полузабытых сказаний. Накануне многие посмеивались, слушая байки про нового Государя, но теперь им подумалось, что, пожалуй, нет дыма без огня.
– Ну что ж, дорога, как говорится, вам скатертью, счастливо до дому добраться! – напутствовал их господин Наркисс. – Забыл сказать, ходят слухи, будто и в Хоббитании не все ладно, чего-то там творится не разбери-поймешь. Знаете ведь: своя беда чужую из головы гонит. Уж не взыщите, тем более вы, с вашего позволения, вернулись совсем не такие, какими уехали, и, похоже, в случае чего сумеете за себя постоять. Вы там как пить дать порядок наведете. Еще раз доброго пути! Наезжайте почаще – здесь вам всегда будут рады!
Распрощались, поехали, миновали Западные Ворота и оказались на дороге в Хоббитанию. Пони Билл трусил с очень довольным видом возле Сэма, даром что нагружен был, как и в тот раз, изрядно.
– Что же такое стряслось в Хоббитании, на что намекал Наркисс? – задумчиво проговорил Фродо.
– Догадываюсь, – буркнул Сэм. – То самое небось, что я видел в колдовском Зеркале: деревья порубили, Жихаря моего из дому выгнали. Замешкались мы в дороге, вот что я вам скажу.
– В Южном уделе тоже, видать, неладно, – сказал Мерри. – Куда подевалось все трубочное зелье?
– Что бы ни стряслось, – объявил Пин, – одно ясно: заправляет всем этим делом Лотто, это уж будьте уверены.
– Лотто – он, конечно, Лотто и есть, – сказал Гэндальф. – Но заправляет не он, про Сарумана-то вы забыли. А он давным-давно присматривался к Хоббитании, задолго до Саурона.
– Подумаешь, ты же с нами, – сказал Мерри. – В два счета разберемся.
– Пока что я с вами, да, – подтвердил Гэндальф, – но ненадолго. В Хоббитанию я с вами не поеду. Разбирайтесь сами: вроде бы уж должны были привыкнуть. А вам что, до сих пор непонятно? Повторяю: мои времена кончились и не мое теперь дело – наводить порядок или помогать тем, кто его наводит. Кстати же, дорогие мои друзья, никакая помощь вам не нужна, сами справитесь. Вы не только подросли, но и очень выросли. Вы стали солью земли, и я больше ни за кого из вас не опасаюсь.
Словом, я вас вот-вот покину. Я хочу толком поговорить с Бомбадилом, а то за две тысячи лет как-то не удосужился. Говорят, кому на месте не сидится, тот добра не наживет. Я на месте не сидел, отдыха не знал, а он жил себе и жил в своих лесных угодьях. Вот и посмотрим, посравним: нам есть что рассказать друг другу.
