Жена Болотного царя - Огинская Купава (читать полную версию книги .TXT) 📗
Ксэнар шел следом за мной и, когда я села, опустился рядом на колени.
Неладное я заподозрила, когда он зачем-то накрыл мои руки своими.
— Меня ждет серьезный разговор, да? Ругать будете?
— Не стану скрывать, меня огорчило то, что ты рассказала все Сэнару. Сейчас слишком рано.
— Для чего рано?
— Для беспокойства. Мы не знаем, почему Сердце Топи ожило. Это может быть плохой знак или начало нового цикла. Если это перерождение Топи, ничего страшнее моих приступов Зыбь не ждет.
— А если нет?
Ксэнар помрачнел.
— Не думай об этом.
— Ладно. — Я не возражала. Еще моя няня говорила: если не думать о беде, она тебя не заметит и пройдет стороной. Несмотря на все, что со мной уже успело произойти, я до сих пор верила ее словам. Да и было кое-что другое, важнее возможных проблем. — Так, значит, камень у вас в груди — Сердце Топи.
Когда Арис говорил о Сердце Топи, я представляла что-то красивое и мощное. Возможно, какой-нибудь сильный артефакт, запертый в самой надежной сокровищнице. В моем представлении это было какое-то украшение. Скипетр, корона, кольцо… да что угодно.
Действительность оказалась страшной, тусклой и неожиданной.
— Да.
— И что он там делает? — Я указала взглядом на его грудь.
— Позволяет мне жить.
Это меняло все. План Ариса оказался провальным. Я не могла добыть для него Сердце Топи, потому что забрать сердце у Ксэнара значило убить его. А на это я не могла пойти даже ради мести. Даже ради того, чтобы увидеть, как Пламенеющий сгорит в собственном огне.
Я никогда не смогу вернуться домой…
И мысль эта, болезненная и горькая, подарила мне облегчение. В будущем меня не ждал сложный выбор, потому что выбора не было. Мне не нужно было предавать эва. Я не могла их предать.
Голова стала легкая, во всем теле появилась невероятная невесомость. И только сердце сжимали стальные тиски. Словно это в моей груди засел камень и давит на внутренности крепкими краями.
Мне хотелось плакать и смеяться, но я давила эти желания.
— Но как… как вышло, что у вас теперь… — голос дрожал, выдавая мою нервозность. – вот это в груди.
Ксэнар крепче сжал мои руки, желая как-то подержать.
— Трагическая случайность. — Он повел плечами. — Я был совсем ребенком и мало что помню. Если верить Сэнару, чего я бы делать, конечно, не стал, брат любит дополнять правду выдуманными деталями… Но если все же предположить, что его версия правдива, мое сердце чуть не вырвала из груди Болотная Живица. Мы тайком ото всех, нарушив все запреты, отправились исследовать Топи, и это едва не стоило мне жизни. Нас нашли раньше, чем я лишился сердца, но в поселение меня вернули уже мертвым.
Я сидела, слушала и бледнела, представляя, какой ужас тогда, должно быть, пережили его родители. О маленьком Сэнаре, видевшем смерть брата, я старалась не думать вовсе. Боялась разрыдаться.
Прочистив горло, я спросила:
— И этот камень вернул вас к жизни?
— Как видишь.
Я видела. И понимала, что маг никогда не получит Сердце Топи и никогда не узнает, почему наша договоренность была расторгнута.
Еще я понимала, что нужно было уничтожить амулет Ариса, чтобы полностью обезопасить царя.
Я могла это сделать, должна была, но шло время, а я медлила. Что-то останавливало меня, чужая воля опускала мою руку, стоило только пальцам коснуться цепочки.
Я злилась на себя из-за этого, но пересилить странное убеждение, что амулет мне жизненно необходим, не могла.
Помогла смешная случайность… хотя в тот момент смешной ее я, конечно же, не считала.
ГЛАВА XIV. Ярмарка
Что-то плохое пришло с юга.
Солнце незаметно, но быстро затянуло тучами, по земле, расстилаясь мутным ковром, тянулись влажные щупальца тумана, а воздух стал холодным и колючим, заставляющим ежиться и невольно оглядываться.
— Это что такое? — пробормотала я, медленно поднявшись со скамьи, на которой сидела, прячась в тени дома от солнца, пока Ашша стояла посреди двора, запрокинув голову к небу, и жмурясь от удовольствия, принимала солнечные ванны.
— Нужно предупредить Ксэнара, — поежившись, змеевица убежала в дом. Никаких объяснений, снисходительных улыбок и заявлений, что это в порядке вещей и так часто бывает.
Происходило что-то нехорошее.
Я не знала – что, но видела, как несколько человек, которых непогода застала на улице, поспешили прочь, невольно втягивая головы в плечи и ускоряя шаг, а оборотни, большие и хмурые, наоборот, стекались во двор вожака, в ожидании его слова.
Вжавшись в белую стену, я постаралась стать как можно незаметнее. Предчувствие серьезных неприятностей не отпускало, интуиция требовала бежать в дом и прятаться, но я ее не слушала и стояла на месте, жадно разглядывая сосредоточенные лица оборотней.
Первым на порог вышел Берн, и его озадачили гневными требованиями позвать вожака.
— Ведьмы совсем страх потеряли! — зло прогудели в толпе.
— Тихо! — раскатистый рык Берна оборвал недовольный гул голосов, во дворе воцарилась тяжелая тишина, и именно в этот момент дверь открылась, выпуская Ксэнара.
Вожак вышел.
Я ждала вдохновительного монолога, каких-нибудь слов, объясняющих, что происходит, хотя бы один маленький намек. Но нет, Ксэнар молча спустился с крыльца, глядя куда-то вперед, сквозь оборотней, и те расступались, пропуская его.
Молча и поразительно слаженно они покинули двор, следуя за Ксэнаром, туда, где стена не возвышалась неприступной защитой, а состояла из не таких уж и крепких, если подумать, бревен, отделявших территорию деревни от остальной земли. Я, идя на поводу у своего любопытства, поспешила за ними, понимая, что мое присутствие никого не обрадует и потому чуть подотстала, чтобы оказаться не замеченной раньше времени.
Когда я только начинала здесь обживаться, то Сэнарвно полагала, что стена защищает оборотней лишь с трех сторон, в то время как четвертую они халатно оставили под защитой своей праматери. Многим позже до меня дошло, что все несколько сложнее, чем мне казалось сначала.
Они просто не ждали нападения с тыла. По южной дороге к ним прибывали только странные люди в темных одеждах, да посыльные соседних князей, периодически прибывавшие с какими-то бумагами и опасливым любопытством. Стоит ли еще пограничная деревня, не померли ли все оборотни, не вырвалось ли жуткое, но не имеющее определенного облика зло?
О том, как выглядят выходцы эти лощеные, вызывающие безотчетную брезгливость, самодовольные люди знали прискорбно мало. В соседних княжествах о выходцах рассказывали страшные сказки, в которых от правды остались лишь общие факты, да назидательный страх перед сильным врагом.
Деревня закупоривала единственный проход в мир, скрепляя сходящиеся у ее границ скалы, кругом охватывающие долину и упирающиеся в каменную стену, являющуюся искусственным заслоном для выходцев.
О том, что враг может прийти не только из другого мира, я раньше как-то не задумывалась. Как выяснилось, очень зря.
Ворота уже были приоткрыты.
Неясная, но набирающая силу тревога погнала меня ближе, чтобы выглянуть из-за могучих спин и хотя бы попробовать разглядеть врага.
Пока оборотни оценивали густоту выползающего из леса тумана, я прокралась следом и, вытягивая шею, опасливо разглядывала темные провалы между застывшими, словно помертвевшими деревьями.
— Рагда! — стоило только начать вглядываться в лес, пытаясь понять, правда ли там что-то есть, или это воображение играет со мной злую шутку, заставляя видеть то, чего нет, как меня заметили. — Почему ты здесь?
Ксэнар был зол, Берн мрачен, остальные оборотни просто не рады меня видеть.
— Посмотреть… пришла, — робко пробормотала я, чувствуя себя очень неуютно под тяжелыми взглядами. Лучше бы они все отвернулись и опять туман разглядывали.
— Ее не клеймили, — тихо заметил Берн. Очень хорошее, а главное своевременное замечание. Мне тут и так страшно, а он о клеймении говорит. За что меня клеймить? Я же ничего настолько ужасного еще не сделала. К чему такие суровые меры?
