Клинок предателя - де Кастелл Себастьян (читаем книги txt) 📗

Я думал, что вид поверженных тел ее напугает. Некоторые просто лежали без сознания, но другие, несомненно мертвые, валялись в лужах собственной крови. Отчего–то я даже приободрился, когда девочку вдруг согнуло пополам и вывернуло. Оправившись, она подошла к мертвому телу, вытащила мой метательный нож и начала обтирать его о рубаху убитого.

— Тебе не обязательно это делать, — сказал я, положив руку ей на плечо.

Она съежилась, но затем скинула мою ладонь.

— Кто–то же должен. Драться я не могу, так хоть так помогу.

Я прислонился к стене и сполз по ней на землю. Едва не заснул прямо посреди проулка, забитого трупами.

Закончив собирать и чистить оружие, девочка уложила его в ножны и начала обыскивать тела.

— Оставь их, — сказал я низким от усталости голосом. Заставил себя встать и начал переставлять непослушные ноги, чтобы подобрать рапиры.

— Денег у меня нет, а они пытались убить нас. Пусть хоть за провизию заплатят, — ответила она. Брасти бы ею гордился.

Но у парней денег почти не нашлось. Алина показала мне лишь пригоршню монет и один серебряный грош. Да и оружие у них было несравненно хуже моего, поэтому я даже смотреть не стал.

— Можно это взять? — спросила Алина. Она подняла руку мертвеца, чтобы показать мне небольшой кружок, лежавший на его ладони, чуть больше серебряного жетона караванщика. Медный или бронзовый диск с кожаным ремешком, который надевался на средний и большой пальцы.

— Вряд ли это вообще хоть чего–то стоит, — сказал я.

— Знаю — ответила она. — Но он интересный: мне нравится, как он светится, когда немного потрешь его большим пальцем.

Я почти согласился, но у меня вдруг мурашки забегали по спине. Я присел рядом с Алиной и внимательно рассмотрел кружок. На нем были какие–то узоры, параллельные линии с разветвлениями и загогулинами, середина блестела больше, чем края.

— Смотрите, — сказала Алина. Она нажала на диск пальцем, и он заблестел еще больше, словно его начистили.

Я наблюдал за ней, потом убрал ее руку и надавил сам. Ничего не произошло. Серединка сияла, но не так ярко, как когда на него давила Алина. Я взял ее руку и поднес к кружку. Серединка снова засветилась и сияла тем ярче, чем ближе находилась рука девочки.

— Черт, — выругался я. — Магия. Ненавижу магию.

— Смешная штука, — сказала она. — Зачем делать кружок, который начинает сиять ярче, когда к нему прикасаешься? Даже магические символы тут какие–то странные, просто линии всякие.

— Он светится, когда к нему прикасаешься ты, а эти значки вовсе не магические символы, это улицы. Смотри. — Я снял кружок с руки мертвеца, и мы пошли в конец проулка. Узоры на кружке, едва видимые для глаза, слегка изменились.

— Похоже на карту! — воскликнула Алина, явно не улавливая суть.

— И не просто карту, а ведущую их прямо к тебе.

Шивалль и герцог воспользовались услугами довольно сильного мага, который создал амулет, способный привести к любому человеку в городе. Из обычной дешевой меди — таких можно было сделать пять штук за полушку. И люди еще меня спрашивают, почему я ненавижу магию.

Мы забрались вглубь старого города. Я подумал, что у нас есть немного времени, прежде чем Шивалль сообразит, что громилы его подвели, и пошлет за нами другой отряд. Он, наверное, может отправить даже всю городскую стражу, но Рижу плохо подходит для подобных поисков: в нем слишком много узких, петляющих улиц, которые соединяют разные кварталы города. Оставалось надеяться, что во время Кровавой недели большая часть стражи занята, охраняя фаворитов герцога и притесняя тех, к кому он настроен менее благожелательно.

А еще меня беспокоил амулет.

Я снова вытащил его и принялся разглядывать. У меня затеплилась слабая надежда, что если мы найдем еще один, то, возможно, они нейтрализуют друг друга. Чепуха, конечно, но вдруг. Время от времени я поглядывал на амулет, чтобы разобраться в сплетении улиц и переулков. Старый город — не слишком хорошее место, чтобы искать убежище, но других вариантов у нас не было. Кроме того, дома тут теснились друг к другу, что не могло не радовать. Вскоре я обнаружил стену с торчащими перекрытиями и кирпичами, по которым можно было с легкостью забраться на крышу.

— Почему мы лезем наверх? Разве оттуда убегать не сложнее? — спросила девочка.

— Амулет показывает, где мы находимся, но не показывает, на какой высоте, — сказал я, забравшись почти на самый верх. — Они могут стоять прямо под нами, но так и не понять этого.

Она промолчала. Наверное, устала. Мы добрались до крыши трехэтажного дома и смогли насладиться прекрасным видом города на закате. Я видел отблески пламени: по крайней мере еще два знатных дома в миле от нас сгорели в пожаре. Несомненно, друзья герцога времени даром не теряли.

— Куда… теперь? — спросила Алина слабым голосом, без сил валясь на плоскую крышу. Я пригляделся к ней. Совсем устала.

— Постараемся держаться крыш, если сможем. А не выйдет — спустимся вниз и поищем другое место для укрытия.

Два дня, вдруг понял я. Мы были на ногах целых два дня и почти не спали. Прошлой ночью она потеряла всю свою семью. Это уж слишком. Алина не в силах сделать и шага.

— Может, какая–нибудь знатная семья возьмет тебя под защиту? — спросил я, будучи уверенным, что уже знаю ответ.

Алина кое–как подняла голову.

— Нет. Няня говорила, что когда–то мы были могущественной семьей, но давно потеряли влияние.

Поддержка короля — не лучший способ заводить друзей в Рижу.

— Когда–то давно я встречался с твоим отцом. Лорд Тиаррен был хорошим человеком.

Алина задумалась, словно я сказал что–то необычное.

— Он был всегда добр ко мне, — ответила она. — Но не думаю, что он любил меня так же, как моих братьев.

— Почему ты так думаешь?

Она снова замолчала, будто подбирала нужные слова.

— Он был нежен и дарил замечательные подарки на день рождения. И говорил со мной вежливо, как и с матушкой. Но старшими братьями он всегда… гордился.

— Я…

Проклятье! Что ответить на это ребенку? Что отцы не всегда любят дочерей так, как им следует? Что знатные семьи мечтают о сильных мальчиках, которые в будущем возглавят семью, а не о девочках, за которых придется отдавать приданое?

— Думаю, твой отец сейчас очень бы тобой гордился, если бы увидел.

Она едва улыбнулась, но так, словно сделала это не из–за моих слов и улыбка предназначалась не мне. Ее одолевала усталость.

Я встал на колено и, сунув руку во внутренний карман, достал небольшой шелковый мешочек.

— Держи, — сказал я.

Алина взяла его и развернула: там лежал полосатый квадратный леденец.

— Что это?

— Мы называем их леденцами.

— Конфета? — Она раздраженно посмотрела на меня.

— Съешь кусочек.

Она хотела раскусить его, но я схватил Алину за руку.

— Маленький кусочек. Совсем чуть–чуть.

Девочка ничего не понимала, но послушалась. Отгрызла уголок и тут же скорчила гримасу. Я подумал, что она сейчас выплюнет его, и предостерегающе поднял палец.

— Погоди!

Мы посидели еще немного, небо начинало темнеть. Вдруг Алина вскочила, широко раскрыв глаза, напряженная, словно кошка, за которой гонится стая собак.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Словно… словно я смогла бы пробежать через весь город дважды, — сказала она, оглядываясь вокруг. — И усталости больше не чувствую, как будто только что проснулась!

— Постарайся собраться. Требуется время, чтобы привыкнуть к леденцам.

— Все в порядке, чувствую себя отлично. Теперь можем идти, если хотите.

— Нет, теперь мне нужно немного отдохнуть.

Она протянула леденец, но я сжал ее пальцы.

— Оставь себе. Тут не так много, и я стараюсь его не использовать.

Алина недоуменно посмотрела на меня, и я добавил:

—Леденцы придают бодрость, они помогают бежать и оставаться в живых. Но не слишком хорошо действуют на стратегическое мышление и навыки боя.