Дочь Эйтны (ЛП) - Гастрейх Карин Рита (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗

Эоган посмотрел на нее с обеспокоенным выражением лица.

— Если ты не смогла вернуть его, то никто не сможет.

— Это не правда. Телин, или Кори, или кто-то из других Высших Магов могли бы сделать то, чего не смогла я.

— Если ты права, если они смогут разрушить проклятие, отец поймет, что произошло, и примет меры, прежде чем на нас снова нападут, — в голос Эогана закралась надежда.

Рука Эолин скользнула к ее глазам, пока она пыталась привести мысли в порядок.

«Даже если проклятие будет снято, что останется от нас?».

Жестокая атака Акмаэля не могла быть отменена. Насилие, совершенное над ней на глазах у детей, будет преследовать Эолин до конца ее жизни.

— Мама? — сказал Эоган. — Когда проклятие будет снято, отец вспомнит, что произошло, и все исправит?

Эолин посмотрела на сына, понимая, что ему нужно утешение. Она протянула руку и погладила его каштановые волосы.

— Боги Дракона укажут нам путь вперед, Эоган. А пока ты должен отдохнуть. Я разбужу тебя, когда помощь придет.

Она подозревала, что он не заснет, но Эоган повернулся на бок и закрыл глаза.

Эолин поправила подушки за спиной. В комнате воцарилось настороженное спокойствие. Она молилась, чтобы он не сломался, пока не подоспеет помощь.

Кто-то.

Кто угодно.

Схватив рукоять Кел’Бару, Эолин не сводила глаз с дверного проема, прислушиваясь к приглушенным звукам крепости за ним.

Глава двадцать первая

Демоны выпущены

Волк шагает по полуночному лесу, низко опустив голову, он нюхает суглинки и листья, Ароматы наполняют его нос: сладкие травы и плодородная земля, едкая моча и дымная кора, гниющая древесина и прорастающие семена — все окутанные облаком ароматной сосны.

Он останавливается от запаха теплой плоти оленя, его мускулы напрягаются. Его уши вслушиваются в шепот листьев наверху и царапанье кротов под землей.

Лань прошла через это место не так давно. За ней следовал олененок, может, два.

Волк ускоряет шаг. Лунный свет скользит сквозь высокие ветви, отбрасывая осколки бледного света. Корявые корни мешают его продвижению, но он знает этот лес, он уверенно передвигается по пересеченной местности.

Их запах усиливается, распространяясь по листве широкой полосой мускусного меха и свежего помета, иногда с оттенком теплого молока.

Рот Волка наполняется слюной в предвкушении того, что на его язык ляжет кровь. Он замедляется и останавливается, прислушивается к движению, дыханию, шевелению ночью. Лань и ее детеныш близко, очень близко. Все, что ему нужно, это один всхлип, один неуверенный стук копыт, чтобы показать их местонахождение.

Шум поблизости пугает его. Он приседает, настороже, низко поджав хвост.

Лай и рычание эхом разносятся по лесу, щелканье челюстей, когти вонзаются в плоть.

Прямо по курсу Лань бросается в движение, преодолевая большой куст и спасаясь от беспорядков. Ее детеныши быстро следуют за ней по пятам.

Охота проиграна, но любопытство тянет Волка в другую сторону, на звуки борьбы. Он ожидает найти двух себе подобных, борющихся под полуночной луной, но когда он прибывает на поляну, их волчьи формы полностью исчезают. Мужчина и женщина спорят резкими тонами и гневными жестами, будто от этого момента зависит судьба мира.

Волк не может оторвать глаз от мужчины. Он узнает сжатые челюсти, жар этого взгляда, темные локоны, обрамляющие молодое и серьезное лицо.

Акмаэль.

Имя растет, рычание вырывается из горла.

Они едины, этот Акмаэль и он. Сердце Волка тянется к его человеческому облику, Он смотрит на женщину глазами мужчины. Он знает, что будущее волшебства живет в его сердце, что она несет в себе его собственное спасение. Тут приз, который никто из Вортингена еще не осваивал: Любовь.

Маг должен научиться любить. Она может показать ему, как.

— Ты позволил превратить твои способности во зло, — говорит женщина. — Дракон не дал нам эти силы, чтобы вызывать страх или использовать в своих интересах тех, кто слабее нас.

— Возможно, так оно и есть, — отвечает Акмаэль, — но твой вопрос о третьей ночи Бел-Этне… Он возник не из-за беспокойства о правильном применении магии, не так ли?

Женщина колеблется. Ее щеки вспыхивают жаром:

— В сердце маги нет места ревности.

Он заключает ее в объятия и опускает губы на ее губы.

Волк чувствует женщину как свою, аромат кости и дерева, шелковистую ласку ее волос, нежные очертания лица и горла. Их волшебство переплетается, лес и камень, жизнь и смерть, вечность, заключенная в одном мгновении трепетной надежды. Его дыхание обжигает ее кожу. Запах ее крови, бегущей по жилам, опьяняет его чувства. Она зажгла незнакомый огонь, глубокую и болезненную потребность в страхах, которые никогда не будут удовлетворены. Он опускается на колени и покрывает ее ладони поцелуями.

— Вернись в Город со мной, — он не скрывает отчаяния в голосе, страха, что его дух погрузится в кромешную тьму, если она откажется. — Вернись со мной, Эолин.

Печаль затемняет ее ауру:

— Как твоя пленница?

— Как моя королева.

Мага осторожно вырывает руки из его хватки и отступает.

— Разве ты не видишь, Акмаэль? Это одно и то же.

Уходя в полуночный лес, она становится единым целым с тенями. Остается только ее голос, обвивающий нитями с осколками его разбитое сердце.

* * *

Акмаэль слетел с кровати и пошатнулся в темноте. Судороги сотрясали его тело. Боль пронзила его череп. Как только он добрался до чаши воды, из него вырвалась рвота, обжигающая язык и оставляющая першение в горле.

Привалившись к столу, он вытер слюну с губ. На его коже выступил пот.

— Эолин.

Он цеплялся за ее имя, полоску света среди теней. Скорбь змеилась вокруг его сердца. Каждая мышца была скована от страха.

— Мой король?

Акмаэль вздрогнул от голоса, странного по звучанию. Нахального. Торжествующего.

Он уставился на свои руки, пытался их видеть. Ладони были созданы для войны, для смерти.

Сегодня вечером он что-то разрушил. Что-то, что нельзя заменить.

Кошмары плясали перед глазами. Ярость и насилие, брутальное высвобождение. Погоня по залитому лунным светом лесу, Эолин в его руках, вкус меха на его языке, плоть под его клыками. Что случилось?

Время вырвалось из его рук.

Все только начиналось.

Или все только что подошло к концу?

— Мой король, — в голосе женщины прозвучало нетерпение.

Акмаэль не мог видеть ее лица, но слышал, как она потянулась, как сытая кошка.

— Вы не вернетесь в постель?

Его возлюбленная Эолин не вернулась в Город. Она осталась со своим братом, чтобы вести войну против него.

Две войны.

Одна как враги, другая как союзники.

Расстояние и смерть. Любовь и исполнение.

Дочери и сын.

Один драгоценный сын.

Дрожащая рука Акмаэля нашла кувшин. Он вылил на голову прохладный поток, дал воде намочить бороду, стекать по шее и груди. Комната стала четче, но его магия раскололась, рассеявшись вне досягаемости.