Искусство предавать - Раткевич Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Я… поняла… — шепнула гномка, отстраняясь от Якша. — Спасибо, Владыка!
— Не стоит благодарности, Владыка!
Тэд Фицджеральд был единственным из всех Фицджеральдов, добившихся назначения в состав постоянного пограничного гарнизона, зорко стерегущего Петрийские Выходы. Лучшие лучники всей Олбарии, Фицджеральды были подготовлены как особая команда воинов, подчиняющихся его величеству лично. В конце концов, он им всем заменил отца, кому, как не ему, вести их в битву? И король сам распорядился, чтоб никого из них не назначали на охрану Петрийских Выходов. Что ж, это было справедливо. Лучшее, что любой из них подарил бы гномам, — это стрелу в горло. Впрочем, никто из них не стал бы по доброй воле дарить такую легкую смерть мерзким тварям, некогда вылезшим из своей поганой норы, чтоб изнасиловать их матерей. Насильники не смеют считаться отцами, они всего лишь насильники и как таковые не заслуживают стрелы в горло. Насильники должны умирать долго. Мучительно. Страшно.
Вот поэтому король Джеральд и запретил Фицджеральдам охранять Петрийские Выходы. Олбария все еще торговала с Петрией.
Тэд Фицджеральд был единственным. Как ему удалось добиться назначения? Лучше даже не спрашивайте. Если человек чего-то очень сильно захотел… а он еще и не совсем человек к тому же. Кто знает, почему именно ему удалось? Возможно, потому, что ему одному удалось переплавить клокочущую ярость в ледяное спокойствие. А потом и просто в спокойствие. О гномах он теперь отзывался с иронией. Он даже ходил на Петрийские Торги, где и гномы и люди выставляли на погляд и продажу изделия своего ремесла и плоды земные. Он даже переругивался с гномами, а потом перешучивался с ними же. А потом и вовсе завел моду обращаться к почтенным гномским купцам со словами «сэр мой возможный папа». Гномы морщились от таких шуток, но терпели. А он улыбался и казался вполне исцелившимся от своей ненависти. Гномы узнали от него о Фицджеральдах, а люди — о том, что любая ненависть может быть остановлена. И только он сам знал, что это не так. Сквозь теплоту его глаз на гномов смотрели острия стрел. Гномы всегда были паршивыми лучниками, быть может, именно поэтому Фицджеральды были лучшими? Оставаясь один, он часто вглядывался в свое лицо, пытаясь отделить черты матери и выяснить, как же все-таки выглядел «проклятый насильник». Все чаще и чаще перед его лицом вставало лицо некоего гнома. Гнома, которого он убьет. Но не сейчас. Сейчас мир. Он не подведет своего названого отца, не даст повод этим гнусным насильникам и убийцам вопить о предательстве и вероломстве людей. Когда-нибудь гномы вновь выйдут убивать и насиловать. Они всегда так делают, маленькие гнусные твари. Когда они сделают это, их будет ждать Тэд Фицджеральд с луком в руках. И если есть на небе бог — «проклятого гнома» Тэд узнает сразу. О том, что «проклятый гном» мог сотни раз погибнуть в тех битвах или попросту умереть от старости, Фицджеральд даже не думал. Бог не допустит такой несправедливости. Не зря же он, Фицджеральд, носит за спиной не один, а два полных колчана стрел. Второй — весь для «проклятого гнома». О собственной смерти тот будет вспоминать даже в аду — с воплями ужаса.
Тэд Фицджеральд надеялся на выход гномов, как на великое чудо господне. Раньше или позже это ведь все равно должно случиться? Так почему не при его жизни, не в его караул? Фицджеральд практиковал стрельбу, молитву и ждал чуда. Ждал и верил.
И чудо было ему даровано.
Петрийские Выходы буквально вскипели темной массой копошащихся тел. Великие Петрийские Ворота были распахнуты настежь. Тэд Фицджеральд возблагодарил бога и в мгновение ока натянул лук, стрела сама легла под руку.
Вот оно. Наконец. Его месть будет законной. Он всего лишь исполнит волю короля Олбарии и свой долг.
— Господи, за что?! — мгновением позже простонал несчастный мститель, глядя на приближающихся гномов.
Его рука чуть дрогнула. Он ослабил натяжение тетивы. Застыл. Все его тело выражало горестное недоумение. Он был похож на маленького ребенка, который, разбежавшись за укатившимся мячиком, вдруг ткнулся лицом в стену. Больно. Несправедливо. Зачем эта стена тут появилась? Ведь должен был быть мячик!
Гномы были далеко, но зоркие глаза лучника уже углядели главное… Он и вообще не будет стрелять, не сможет стрелять, не посмеет.
Строя гнусных, закованных в подгорную броню насильников не было. Не было мерзавцев, потрясающих оружием, не было пьяных безумцев, убивающих все живое, не было прославленного своей непобедимостью шарта и прочего, на что он так надеялся. Не было и «проклятого гнома». Нестройными рядами на Тэда Фицджеральда шли женщины. Гномки. И каждая глядела на него глазами матери. За женщинами шли дети. Маленькие гномики весело толкались, происходящее казалось им занятным приключением. Они представить себе не могли, что сейчас с ними случится что-то дурное, что здесь, наверху, притаилась их смерть, хищная и безжалостная тварь, всю жизнь мечтавшая утыкать их стрелами.
— Господи, но я же не этого хотел… — одними губами прошептал несчастный лучник.
«Только бы они не перешли Границу!»
После своей знаменитой победы король Джеральд распорядился очертить так называемый Петрийский Круг — черту, которую не смел переступать ни один гном. Переход черты означал немедленную смерть, массовый переход — начало войны и полную экономическую блокаду. Что ж, до сего дня ни один гном черты не переступал. Но сегодня… Слишком их много, слишком быстро их число прибывает — задние просто вытеснят передних. Те переступят черту не по злому умыслу, а просто чтоб не быть затоптанными. Они же не виноваты!
— Господи, неужто моя надежда… потребовала такого сурового наказания?! — холодея от ужаса, прошептал лучник.
Женщины и дети придвинулись почти к самой черте. Вот сейчас. Сейчас.
— Но они… они-то в чем виноваты?!
«Еще немного — и я это сделаю. Должен сделать. У меня приказ».
Тэд Фицджеральд выдернул из ножен кинжал и вгляделся в его отполированное лезвие. Он должен был увидеть себя. Немедленно. Пока еще не поздно. Он увидел. Предчувствие его не обмануло. С гладкого как вода лезвия ухмылялся «проклятый гном».
«У него тоже был приказ!»
«Тоже. Проклятье! Но ведь это не люди — это всего лишь гномы!»
«Это женщины и дети!»
«У меня приказ самого короля Джеральда! Как я могу ослушаться того, кто дал мне все? Все, что у меня есть!»
«Выстрели один раз — и тут же превратишься в „проклятого гнома“! И тогда тебе ничего уже не понадобится, а король проклянет тот день, когда помыслил стать твоим приемным отцом!»
Еще несколько шагов — и он должен подать сигнал. Подать сигнал и открыть стрельбу. Шаг. Еще шаг. Господи, за что?!
Все. Для мечты больше нет места. Грезы разрушены. Для чести и совести тоже нет места. Выполнить приказ и умереть. Разве ему остается что-то другое? Разве есть еще какой-то выход?
Внезапно маленький гномик уронил мяч, и тот бодро запрыгал в сторону запретной черты. Пересек ее и покатился дальше. Гномик бросился следом.
Лук дрогнул в руках Фицджеральда как живое существо, хищно выцеливая яркий полосатый мяч. Гномик побежал следом, и стрела уставилась на него, нагнувшегося за мячом.
«Это я в себя маленького сейчас выстрелю», — с каким-то священным ужасом вдруг подумал Фицджеральд.
С воплем ужаса гномка кинулась за сыном. Стрела нацелилась на нее.
«В мать я тоже выстрелю?» — с тоской и отчаянием подумал лучник.
«У тебя есть приказ, воин. Выполняй!»
Где-то совсем рядом стучали копыта коня, но это уже ничего не могло изменить. Кто-то страшно торопился, но… опаздывал.
Фицджеральд опустил лук и поднес к губам рог. Тревожный сигнал. Короткий хриплый звук рога тоже ничего не мог изменить. Он всего лишь отодвинул неизбежное. Стрела вновь уставилась на тех двоих, преступивших запретную черту.
Ты очень хотел убить «проклятого гнома» — так, Фицджеральд? А этих двоих — как, сможешь?! Да брось ты, она вовсе не похожа на твою мать! А он совсем не такой, как ты в детстве, самый обыкновенный гном, только маленький еще, вот вырастет, наденет броню, и превратится в мерзкого насильника. Гномы, знаешь ли, все такие. И мячик у тебя был красный, а не полосатый, как у этого. Ты так хотел убивать гномов! Так вот тебе — начинай! Их можно пронзить одной стрелой, пока они рядом. Ты даже обязан сделать это. Они переступили запретную черту. Они обречены. Ты ничего не можешь сделать.
