ОЧЕНЬ Петербургские сказки - Зинчук Андрей Михайлович (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

– Легкая какая!… – сказала Лизка. – Просто невесомая! Да?… спросила она почему-то у Петровны. Петровна тут же сделала каменное лицо и потребовала:

– Ну-ка?… Дай сюда! – Оглядев стрелу со всех сторон, она согласилась: – В самом деле!… – И принялась играть со стрелой, как маленькая, демонстрируя сестрам ее необыкновенные возможности. И при этом случайно – а может, и не совсем случайно? – отпустила ее ускользнуть по воздуху, как по ручью. – А мы-то гадали: откуда она тут взялась? Да сама прилетела. По воздуху. Из сказки! Из нашего волшебного детства!

– Из детства!… – задохнулась вдруг Аглая. – Вот оно что!… – она схватилась обеими руками за грудь, как будто ее что душило: – Ой, метро-метро, безвоздушное пространство! В глазах темно!… – И потянулась за улетевшей стрелой. – Ах!…

– Оставь, Аглайка! – махнула рукой Лизка. – Разве догонишь?… Только что ж нам ее безымянно, как лягушкам каким-то?…

Петровна смотрела на них обеих отчего-то по-прежнему строго. И строго же спросила:

– Надеюсь, не забыли еще, что значит детство?

Аглая и Лизка ответили ей хором, как по команде:

– Нет!!!

– Ну? – вновь строго спросила Петровна.

– Детство – это… – Лизка задумалась и, наконец, вспомнила: – Объесться мороженым!

– Еще! – приказала Петровна.

– Подольше гулять! – вновь вспомнила Лизка.

– Не слушать родителей! Сидеть на заборе! – пришла ей на помощь Аглая.

– Читать под одеялом сказки с фонариком! – подхватила Лизка.

После этих слов Петровна неожиданно широко взмахнула рукой и мир, окружающий лагерь, преобразился: на миг стало так, как это в самом деле бывает с нами только в детстве: зима и лето, день и ночь, солнце и небо, полное ярких звезд, – как гроздь безмолвного ночного фейерверка, вечно падающего на Землю и так ни разу ее не достигшего, – все это сразу, одновременно, изобильно и бессчетно… Легким миражем колыхнувшись над лагерем, видение исчезло, словно отлетело в залив.

– А я в детстве, например, любила собирать марки. Очень любила! – отчего-то вновь, как девушка покраснев, призналась Петровна.

– Какие в твоем детстве были марки? – замахала руками на нее Лизка. – В доисторические времена! Каменные, что ли? С динозаврами? Ты что?

И тут Аглая, опустив глаза и вконец оробев, сказала негромко:

– Да в детстве я бы просто перелезла через этот четверг!

– А я бы, наоборот, подлезла под него! – тут же возразила ей Лизка.

– А я бы разбежалась и проскочила наскрозь! – подхватила Петровна. – Будь он трижды неладен!… А там перебежками на южный берег и привет! В деревню! В глушь! Приучать к волшебным сказкам деревенских детей! Может, их еще не всех испортило телевидение?… – Она не упустила случая передразнить Аглаю: – А ты хотела "обыкновенно", "на поезде", "как все"! Забыла, что ли, кто мы такие? Мы же с вами сила! Хоть и нечистая… На первый взгляд, может, и не очень заметная. Ир… р… рациональная!

– Как число "пи", что ли? – тут же пискнула, как мышь, не удержавшись, Лизка.

– Только разве может жить без этого маленького числа мир? – ни на кого не глядя, спросила Петровна. – Да без него ни одно колесо не поедет! Жизнь сделается квадратной!… Двухмерной! Вы что?!

– Говорят – все лодки станут вдруг плоскодонками, – начала развивать эту новую тему Лизка. – Прыжки будут только в длину, из рыб выживут единственно камбалы, а из женщин – одни манекенщицы… В водке… – Она прыснула. – В водке будут исключительно градусы, но не литры. Зато исчезнут утюги, асфальтовые катки и… альпинисты!

После этого Аглая прошептала:

– И еще я, наверное, в детстве умела летать. Честное слово. – И она в волнении посмотрела на небо, где чертили над лагерем большие птицы.

– Ни в жисть не поверю, – покачала головой Петровна.

– В самом деле. – Аглая сбросила с себя тяжелую верхнюю одежду и, проверив карманы, вытряхнула из них на землю булочки, конфеты, пирожки и запрыгала на месте, словно стараясь избавиться от "наетых" килограммов. После чего смешно и быстро замахала руками, как воробей крыльями. – Никак!… – через некоторое время призналась она и принялась искать, с чем бы ей расстаться еще.

– Диктора оставь своего! – подсказала ей Лизка.

– Диктора? – переспросила вдруг вновь задохнувшаяся Аглая и облизнула пересохшие губы. – Нет!… – Однако видно было, что она колеблется. Наконец, на что-то решившись и не без труда расставшись с галстуком-косынкой, подпрыгнув, она ненадолго зависла в воздухе: на самую малость, буквально на пару каких-то сантиметров.

– Ну, в детстве-то я еще и не такое могла! – хвастливо заметила Лизка. Она так же быстро избавилась от верхней одежды, но так же, как и Аглая, взлететь сразу не смогла.

– Ключ кинь! – крикнула ей Аглая.

– Ка-а-акой еще ключ? – не поняла Лизка.

– Матерьяльный! К постижению основных проблем современности!… "Блемсо", "ксаэн", – всю эту "саленину" твою, – объяснила Аглая.

– Тьфу на тебя! – плюнула Лизка. – С нами нечистая сила! – С этими словами она подпрыгнула и тоже ненадолго зависла в воздухе.

Подошла очередь попробовать свои силы самой из них старшей:

– А я, эх!… – Она разоблачилась, подпрыгнула, но в воздухе удержаться не смогла и упала. – Отчество мое каменное… – с непонятной грустью прошептала она.

– Не зашиблась, Петровна? Че выеживаешься? – весело крикнули ей Лизка с Аглаей. И прислушались:

– …а не то вполне могли бы облететь земной шар, как космонавты, на восток, – бормотала Петровна. -…вот он сам бы собой и кончился. Истек бы чисто астрономически, этот конкретный четверг. Не устоять ему против науки! Помните, диктор сказывал? – Петровна на секунду замолкла и вдруг начала говорить, не переставая: – Как это было в детстве?… Тут вокруг оно серое и чужое, а в детстве все было своим, удивительным, цветным и сверкающим – все совершенно: сказки, лето, счастливые сны… А на носу уже осень, новая эпоха, другое тысячелетие. А там, глядишь, и иные сказки появятся – где уж нам с ними тягаться! Чем сгодиться в сказочном чужом будущем?… С нашим-то немереным четвергом?…

Лизка с Аглаей переглянулись, подняли Петровну с земли, осторожно подхватили под руки и унесли ее, беспрерывно болтающую, под небеса, навстречу восходящему солнцу…

…Чтобы через некоторое время появиться с другой стороны лагеря, но уже вдвоем, без Петровны.

Глава пятая,

заключительная, которая по смыслу вполне могла бы претендовать на роль первой главы

Неторопливый рассвет продолжался. Погода, все это время бывшая вполне приличной, начала портиться. Вы чувствовали когда-нибудь, как наступает осень? Не задевала ли вашего сердца ее тонкая и, если так можно выразиться, хрустальная грань? До этой минуты еще было лето (лето! лето!), но вот его уже нет, и началась осень: как будто кто-то впрыснул в кровь немного трезвящего холода.

Первой через давно сорванные ворота в лагерь вошла Аглая, пошатываясь после трудного перелета.

– Преодолели, кажись, – заметила она, озираясь по сторонам и стараясь побыстрей отдышаться. – Только ведь…

– Молчи, молчи!… – не поспевала за ней Лизка. – Видела, как живут люди?

– Мрак, – коротко ответила Аглая. – А мы-то точно перебрались? Как это проверишь?

Лизка пожала плечами. На пробу они спели негромко первую пришедшую на ум пионерскую песню безо всякой, впрочем, надежды на успех. И вдруг, как эхо из ближнего леса, долетел до их слуха какой-то странный многоголосый шум. Лизка насторожилась:

– Слышала?

– Ну, эхо, – скучно ответила Аглая.

– А почему слова другие? Почему? – не унималась Лизка.

Аглая задумалась:

– Да, в самом деле? Кто ж тогда это будет такой? Ну-ка, если еще разок?

Они попробовали спеть опять. И опять в ответ – странный многоголосый шум.

– Слова другие, а мотив тот же самый! Это как?… – раздумчиво спросила Лизка.