Хоббит (с иллюстрациями) - Толкин Джон Рональд Руэл (читать книги бесплатно TXT) 📗

О ночных похождениях Бильбо подробно рассказывать вряд ли стоит (ведь мы приближаемся к концу нашего повествования, и основная наша задача поведать о том, чем же завершился великий поход гномов к Одинокой Горе), а в двух словах – на берегу произошло вот что: разумеется, при помощи кольца хоббиту поначалу все сходило с рук, но его присутствие очень скоро обнаружилось – по мокрым следам на полу и по громкому чиху, который он безуспешно старался подавить. И тогда в селении начался настоящий переполох. Бильбо сумел удрать и остаток ночи провел в лесу наедине с караваем хлеба, пирогом и кожаной флягой вина. Костер был далеко, но вино помогло согреться; хоббит даже прикорнул на груде палой листвы, и ночная прохлада не была ему в том помехой.

Проснувшись еще затемно оттого, что все-таки замерз, он чихнул громче прежнего. На реке весело гомонили эльфы-плотогоны, собиравшиеся гнать плот, составленный из бочек, вниз по течению, к Эсгароту. Бильбо со всех ног бросился туда. В общей суматохе ему удалось взобраться на плот незамеченным – солнце пока не взошло, значит, и тени не было, а желание чихать, неизвестно по чьей милости, вдруг пропало.

Эльфы дружно налегли на шесты. Бочки упорно не желали отходить от берега.

– Ну и тяжеленные! – проворчал кто-то из плотогонов. – Уж больно глубоко они сидят. Заглянуть бы внутрь – может, там что вкусное…

– Некогда! – отрубил старший плотогон. – А ну, навались!

Наконец бочонки оторвались от берега, медленно миновали мыс (на мысу тоже стояли эльфы с шестами – на случай если плот окажется в опасной близости от камней), а потом поплыли все быстрее и быстрее, вошли в главное течение реки и устремились к Эсгароту.

Гномы сбежали из темницы эльфийского короля и выбрались из Лихолесья! Но живые или мертвые – этого пока никто не знал.

Глава X

Радушный прием

Плыли и плыли; потихоньку светало и становилось все теплее. Река обогнула крутой утес слева по течению, у подножия этого утеса пенились буруны. Вот утес остался позади, и вдруг поросшие лесом берега куда-то пропали! И тут Бильбо увидел!

Река словно распалась на сотни крохотных извилистых ручейков, на озерца и омуты, испещренные островками; впрочем, основное русло сохранилось. От края до края раскинулась беспредельная равнина. А далеко впереди темным острием упиралась в облака гора. Ее ближайших соседей на северо-востоке отсюда видно не было, и она одиноко вздымалась над равниной. Одинокая Гора! Казалось бы, хоббит должен был обрадоваться, завидев цель путешествия – ведь он забрался в такую даль, преодолел столько препятствий, чтобы добраться до этой горы, – но она ему с первого взгляда не понравилась (и это еще мягко сказано).

Прислушиваясь к болтовне плотогонов, Бильбо понял: ему очень повезло, что он видит Одинокую Гору – хотя бы с такого расстояния. Выходило, что им с гномами (бедные, бедные гномы!) счастье улыбнулось гораздо шире, чем они о том догадывались. Плотогоны говорили о речной торговле, о том, что рекой пользуются все подряд – ведь дороги через Лихолесье исчезли или по ним не пройти; толковали о тяжбе людей с лесными эльфами – кому кто должен платить пошлину за речную торговлю. О том, что все здесь совсем изменилось с тех времен, когда под Горой обитали гномы (ныне для многих те времена казались всего лишь бабушкиными сказками). И даже вести о здешних делах, которые получал в последние годы Гэндальф, уже изрядно устарели. Дожди замутили реку, случилось несколько землетрясений (некоторые утверждали, что во всем виноват дракон; кстати сказать, дракона поминали не иначе как с проклятием, кивая головой в сторону Горы), болота по берегам становились все обширнее, тропы исчезали одна за другой; пешие и конные, отправлявшиеся торить новые пути, пропадали без вести. Эльфийской тропой, той самой, которую Торин и компания избрали по совету Беорна, уже почти никто не пользовался. Одна лишь река служила безопасным путем от опушки Лихолесья к равнине в тени Одинокой Горы – пока реку охранял король эльфов.

Господин Торбинс, как видите, сам того не подозревая, выбрал единственную дорогу, не сулившую особо крупных неприятностей. Стучавший зубами от холода Бильбо наверняка был бы рад, узнав, что вести о судьбе гномов достигли ушей Гэндальфа и тот, спешно завершив все свои дела (нас они не касаются, поэтому говорить о них не будем), спешит на выручку Торину. Однако ничего этого хоббит не знал.

Известно же ему было вот что: он голоден и ужасно продрог, а река себе течет и течет, и никакого города не видно, а видно одну только Гору, мрачную, жуткую Гору. Река повернула к югу, и Гора, по счастью, несколько отдалилась.

Уже под вечер все ручьи и ручейки снова слились в один могучий поток, который с ревом устремился вперед меж крутых каменистых берегов.

На закате, в последний раз плавно повернув на восток, лесная река ворвалась в Долгое озеро. Устье оказалось широким, на обоих берегах возвышались, подобно утесам, каменные ворота, у их подножия была насыпана галька. Долгое озеро! Бильбо и представить себе не мог, что оно окажется поистине необъятным – как море. Противоположный берег едва угадывался, дальнего, северного конца вообще не было видно. Бильбо вспомнил карту: вон в той стороне, там, где мерцают звезды Повозки [5], впадает в озеро река Бегущая; ее воды вместе с водами лесной реки и питают Долгое озеро, возникшее на месте глубокого ущелья. У южной оконечности озера вода вновь вырывается на простор и мчится в незнаемые края. Оттуда, с юга, доносился в вечерней тишине приглушенный гром – то грохотали водопады.

Неподалеку от устья лесной реки, в бухте, защищенной скалистым мысом, стоял диковинный город, о котором и упоминали эльфы в разговоре, подслушанном хоббитом в винных погребах королевского дворца. На берегу, на суше, ютилось всего несколько домов, а сам город поставлен был на воде – точнее, на деревянном помосте, который поддерживало множество толстых свай; на берег был переброшен длинный мост. В городе жили люди. Это были отважные люди, которые не устрашились дракона. Они торговали с эльфами, жившими в верховьях реки, продавали им поступавшие с юга товары, но торговля ныне была уже не та, что в прежние дни, когда на севере процветал богатый город Дол. В те времена сюда частенько приходили целые флотилии, одни корабли доставляли золото, а другие – воинов в доспехах; в те времена велись войны и творились дела, давно ставшие преданиями. Теперь в засуху из воды выступали гнилые столбы старого помоста – ничего больше от великого когда-то города не осталось.

Впрочем, жители озерного города редко вспоминали обо всем этом. Правда, некоторые, случалось, пели песни о гномах Троре и Траине из племени Дарина, о драконе, о разрушении славного Дола. Находились и такие, кто слагал песни о грядущем возвращении Трора и Траина: дескать, из горных врат тогда потоком хлынет золото, и на равнине вновь поселятся люди и зазвучит смех. Разумеется, это были всего лишь песенки, красивые сказания, и относились к ним соответственно – только бы делу не мешали.

Едва из города заметили плот, сразу появились лодки, с которых приветствовали плотогонов. Вскоре бочки вывели из основного течения и отогнали в бухту, к причалу. Часть тары должны были забрать люди с востока, а оставшуюся горожане вновь наполнят товарами, и эльфы доставят их в свою пещеру в лесу. Пока же плот просто привязали к причалу, а плотогоны вместе с встречавшими отправились в город на пиршество.

Когда б им довелось увидеть, что случилось на берегу с наступлением ночи, они бы наверняка изумились, если не перепугались. Бильбо выволок на мелководье первый из тех бочонков, что особенно глубоко сидели в воде. Изнутри слышались стоны; когда крышка упала в воду, из бочонка вылез измученный гном. В растрепанной бороде торчала мокрая солома, взгляд был дикий, как у пса, которого посадили на цепь, а потом целую неделю не обращали на него внимания; ноги гнома подкашивались – кое-как добравшись до берега, он со стоном рухнул навзничь. Это оказался Торин Дубовый Щит, но узнать его можно было только по золотой цепи да по колпаку с серебряной кисточкой, некогда небесно-голубому, а теперь грязному и рваному. Путешествие в бочонке настолько изнурило Торина, что он не сразу понял, кто перед ним стоит, и его первые слова были не слишком вежливыми.