Остановить бога (СИ) - Григорьева Юлия (полные книги .txt) 📗
— Не похоже, — покачал головой учитель. — Это какая-то новая дрянь.
— Что же нас там ждет? — выдохнул Радмир, и все посмотрели на него.
Вдруг за их спинами раздался визг. Они обернулись. Бедный Шукля наступил лапой в ядовитое пятно. Лапа дымилась и обугливалась на глазах. Пес кричал от боли, и Белава бросилась к нему.
— Шукля, ну как же ты так? — жалобно спросила она.
Потом подула на лапу, закрыла глаза, сила жизни наполнила ладони девушки, устремляясь к кончикам пальцев. Лапа перестала дымиться, крики перешли в скулеж, затем в тихое сопение и наконец спасенный Шукля радостно замахал хвостом и лизнул лицо девушки. Она обернулась и посмотрела на троих мужчин. И если Юрок просто с любопытством и даже восхищением смотрел на нее, то в глазах чародея и Радмира читалось нечто сравни ужасу.
— Сила жизни и так близко с Полянией, — выдохнул Дарей.
— Я немножко, — виновато отозвалась Белава. — Он так плакал…
— Уходим отсюда, — жестко крикнул Радмир, и путники оседлали коней.
Глава 22
Граница с Полянией была всегда примерной. Был мост, через реку Граньку, которая шла параллельно обоим государствам. С одной стороны моста было Семиречье, с другой стороны Поляния. Обычно по рубежу ездили конные дозоры, и с обоих сторон стояли стражники. Полянские драли с семиреченцев и за въезд, и за выезд. Семиреченские обчищали в ответ полян, чисто из принципа. Потому граница для путников и особо для купцов становилась настоящим испытанием, когда надо было миновать оба конца моста и остаться не в одних портах. Когда приток товаров из Семиречья основательно падал, на границе появлялся боярин Верхотур и показательно порол мздаимцев. Вот тогда начиналась золотая пора, когда пошлина падала в два-три раза. Семиреченцев никто не порол, они сами снижали запросы, глядя на массовую экзекуцию. А смысла не было накручивать, потому как принцип: как вы к нам, так и мы к вам — процветал на границе махровым цветом. Сами стражи в процессе несения службы перекрикивались, то ругаясь, то балагуря. Ругались путники, жарко спорили со стражами и тоже перекрикивались с людьми и стражами на противоположной стороне. Шум стоял немалый.
Когда чародей со спутниками подъехал к мосту через Граньку, их встретила непривычная тишина. Семиреченские стражи со скучающим видом стояли, облокотившись на перила моста и разглядывали двух мужчин и одну девицу. С другой стороны никого не было.
— Здравы будьте, люди добрые, — приветствовал Радмир стражу. — Что-то тихо у вас тут.
— И вам не хворать, — ответил, позевывая, широкоплечий богатырь. — Так нету на той стороне никого, вот и тихо.
— Как это нету? — удивился Дарей.
— Да почитай дней восемь как ушли оттуда, — пояснил богатырь. — Приехал Верхотур, собрал их и увел. Все, более никто у полян не стоит. Народец свободно едет, скучно. — и он снова широко зевнул.
— Странно, — пожал плечами чародей.
— Ага, — зевнул второй страж, поменьше.
Путники переглянулись и въехали на мост. Со стороны Плянии действительно не было стражи. Небольшая избушка, стоящая чуть в стороне, где служивые ели и отдыхали после смены, стояла с распахнутыми дверями. Они переглянулись. Произошедшие перемены с границей были непонятны. Поляне всегда ревностно относились к своим границам и доступу на территорию государства. Железная длань правителей Полянии не давала служивому люду сомкнуть глаза, а тут вдруг взяли и увели стражу.
— Не нравится мне это, — сказал чародей, и воин с ученицей с ним согласились.
Юрок покинул их за версту до границы, свернув в родную деревню. Он сердечно попрощался с новыми знакомцами и приглашал их заезжать в гости на обратном пути. Мечта Белавы о бане пока не сбылась, потому как путники не стали заезжать ни в одну деревню.
Радмир устало потер лицо, он не спал вторую ночь. Просидел рядом с Белавой, не сводя с нее глаз и гадая о том, что же она так упорно не хотела ему рассказывать. Дарей поддался настроению товарища, когда ночью проснулся от желания выпить воды и увидел, что тот сидит, склонившись над спящей девушкой. Чародей снова лег, но так и не смог сомкнуть глаз, все более чувствуя тревогу. Сама же виновница бессонницы двух мужчин сладко посапывала до утра и встала с улыбкой, удивляясь хмурым лицам своих спутников.
Они ехали молча, изредка перекидываясь короткими фразами. До Полянска решили ехать не прямой дорогой, а двигаться неприметными тропами. Шукля семенил впереди лошадей, бдительно водя носом.
— Сколько ехать до стольного града? — спросила Белава, чтобы нарушить давящую тишину.
— Два дня, — ответил воин. — Но у нас выйдет чуть дольше, мы немного в стороне от дороги поедим.
— Да. Меньше будем с полянами встречаться, — поддержал товарища Дарей.
Но уже за поворотом они наткнулись на двух мужиков, валивших дерево.
— Берегись! — крикнул Радмир, хватая Злату под уздцы и резко уводя в сторону.
Дерево с громким треском упало чуть в стороне от них, и из-за толстого ствола выглянуло две изумленные головы.
— Чего это? — спросил первый. — Боярские люди что ли?
— Да не-е, — отозвался второй. — Не похоже. — и уже обращаясь к трем путникам. — Вы кто такие будете? И чего по боярскому лесу шляетесь?
— Да и вы вроде не с боярского разрешения здесь деревья валите, — усмехнулся чародей.
— И то верно, — почесал в затылке первый мужик. — А вы кто будете?
— Путники мы, — снова ответил чародей.
— И куды путь держите? — прищурился второй.
— По делам, мил человек, по делам. В Елень едем.
— В Елень? Так вам по дороге-то сподручней было б, — мужики удивленно уставились на троицу.
— Отчего же? — не согласился Дарей. — Так мы срежем.
— Ну, так-то оно да, — согласился первый, подумал и попросил. — Вы нас-то уж не выдавайте, добрые люди.
— Не выдадим, — кивнули путники.
Они снова тронулись и успели отъехать от лесорубов, как те вдруг окрикнули их.
— Обождите, люди добрые, — позвал первый.
— Что? — путники обернулись.
— Вы в Елени-то поаккуратней. У нас в Полянии нынче не безопасно не только для чародеев.
— А что такое? — троица сразу повернула обратно к мужикам.
— Так это… — второй лесоруб почесал в затылке. — То, что вы не поляне, сразу видать. А наш царь-то в конец озверел, велел отлавливать всех приезжих, всех!
— И давно велел?
— Так со вчерашнего дня. — ответил первый, и путники переглянулись. — Так что может вам лучше и обратно повернуть.
— Обратно не можем, нам вперед надо, — заговорил Радмир. — А еще какие новости в вашем государстве?
Лесорубы переглянулись, помолчали немного, а потом начали рассказывать.
— Совсем тошно стало. Пока чародеев отлавливали, да во всех грехах обвиняли, мы молчали. Уж сколько веков так. Все одно по чародеевым делам в Семиречье мотались. Волхв- почтенный человек, и к Великим Духам близкий. И обряд проведет, и подскажет, и предскажет. А все ж сильные хвори и раны лечить не может. В общем, жили- не тужили, и вдруг начало все с ног на голову переворачиваться. Сначала стали менять старых волхвов, говорили, что новые больше знают и умеют. Так-то ничего нового не заметили, а только вдруг меньше жертвенник стал заполняться для Великих Духов. И не люди меньше несли, а волхвы принимать отказывались. Праздники новые придумали, старые запрещать начали. Потом стали кричать нам в Храминах, де, придет скоро бог новый. И жизнь будет новая, и все иначе пойдет. Царь наш батюшка в народ выходить перестал, только все новые указы строчил, один другого краше. И подать увеличили, и оброки в два раза чаще собирать стали. Потом парней начали к службе царской призывать. Сначала всех забрали, кому двадцать пять годочков исполнилось, потом помладше забрали. А на днях и пятнадцатилетних сгребли. Бабы воют, без мужиков остаются. Матери в слезах в ноги князьям, да боярам кидаются, а те только чело хмурят, да отворачиваются. Спрашиваем, война что ли? А нам говорят, придет время все узнаете и не гневите бога нового. Всем воздаст, кто супротив пойдет. Мы-то свои семьи в охапку и к границе.
