Край - Щербинин Дмитрий Владимирович (полные книги TXT) 📗
И снова умоляющий голос Лючии Айи:
— Эван, пожалуйста, освободи нас отсюда! Ведь уже совсем немного осталось…
Теперь уже не надо было скашивать взгляд, чтобы увидеть край коридора. Все участники мини-экспедиции значительно приблизились к нему. И уже не осталось не только ни одного Скоджаба, но и ни одного скелетообразного. Всех их унесло на переработку.
Ещё через пару минут крайним стал Серж Тездом. Бывший пилот грузового аэроцикла выпучил глаза, и начал сыпать страшными ругательствами, проклиная и Эвана, и Ноктское правительство, и скорлупу мирозданья.
После этого Сержа Текздома унесло вверх.
Напротив Эвана находилась Лючия Айя. Их должны были переработать одновременно. Лючия уже ни о чём не молила — она только плакала беспрерывно, и обращала безумные глаза то в одну, то в другую стороны, но, похоже, уже ничего не видела.
А Эвану стало очень страшно. Он даже стучал зубами, а дыхание его участилось. До сих пор он не верил, что на самом деле может совершится такое — что его превратят в механизм…
Что же станет с ним через какую-то жалкую минуту? Вот понесёт его вверх, а там безжалостные железные хирурги препарируют его, разделают на части, а в мозг воткнут провода и трубки. Он уже никогда не станет прежним, Эван вообще перестанет существовать, и всё же при этом некое жуткое подобие его начнёт ревностно управлять хватателем, или же другим механизмом.
Но всё же, как и почему неведомые хозяева этого железного мира смогут столь преследовать его? Ведь он, Эван, всё же не простой, всё же, благодаря полученному на «Спасителе» дару, он кое-чем похож на того героя, каким его воспринимали на Нокте. Но как воспользоваться этим даром, как полететь? Для начала хотя бы просто высвободиться от проводов.
И Эван из всех сил напрягся, попытался пошевелить рукой или ногой. Однако, зажимы, которые обхватывали его тело, были рассчитаны на силу гораздо большую, чем у него. Так что пошевелиться у Эвана не получилось.
А потом он и Лючия Аэя понеслись вверх. Рядом мелькали другие коридоры, а в них — крутящиеся, бьющие, прыгающие, дёргающиеся механизмы; и ещё много-много чего, но всё это было железное, неживое, везде преобладал алый свет.
Затем движение вверх прекратилось, и они поехали по одному из боковых коридоров. Вот обхватывавшие их механизмы разжались, и они полетели вниз по шахте. Лючия Айя тонко, пронзительно словно девочка, визжала.
Эван глянул вниз и увидел выступающие из стен шахты железные клешни. Некоторые из этих клешней держали лапы хватателей, другие провода. Юноша догадался, что клешни будут перехватывать их, падающих, нашпиговывать деталями, преображать, и на дне этой шахты они уже потеряют человеческую сущность, а станут уродливыми хватателями…
Эван задрал голову, и с тоской, с болью и страстью посмотрел вверх. Чувство было такое, будто он сочиняет прекрасную, романтическую поэму, и одновременно с этим погибает страшной, мучительной смертью.
Эван кричал от тоски и отчаянья, от страшной, никогда прежде невиданной им жажды жить. И тут понял, что потолок шахты приближается…
Снова посмотрел вниз, и обнаружил, что Лючия Айя стала лишь маленьким пятнышком и пятнышко это уже раздирают, переделывают на свой лад клешни. В голове Эвана ещё мелькнуло: "Всё же плохой из меня герой. Не спас свою очередную пассию…"
Но всё же, при всём при этом, Эван был очень счастлив. Да — счастье могло прийти и в таком страшном месте, как эта залитая алым светом шахта. Ведь он выиграл у смерти время, ведь он ещё жил, и оставался самим собой, а не уродливым хватателем.
Он мчался вверх, затем — вылетел в боковой коридор, и тут прикинул: "Скорость у меня сейчас — километров сто в час, вмажусь в стену — расшибусь в лепёшку. Но я не вмажусь — ведь управлять своим телом, гораздо легче, чем аэроциклом. Сколько я мучался, чтобы вновь взлететь, а вот теперь и это так приятно! А как же будет хорошо, когда я вырвусь из железного мира в небо… Жаль — уже не спасти Лючию Айю, но ведь есть ещё другие участники нашей мини-экспедиции. Под конец они выбрали меня своим капитаном, и я чувствую ответственность перед ними. Надо спасти их!"
И он понёсся вниз по той шахте, из которой его выдернули вместе с Лючией Айей. Он, правда, не представлял, как освободит тех людей от зажимов…
А потом увидел, что снизу, навстречу ему мчатся сразу несколько хватателей. Их железные лапы были растопырены, пролететь между ними представлялось невозможным. В Эване возник порыв: а вот бы протаранить их. Но он тут же осадил себя. Протаранить — это значит врезаться на огромной скорости в железо.
Тут, на счастье Эвана промелькнул боковой коридор, и юноша успел свернуть в него. Если бы он попытался развернуться и полететь обратно, вверх, то его гибель была бы неминуемой. Ведь он не знал, что сверху несутся ещё несколько хватателей…
Эван мчался по боковому коридору, и думал, что его уже ничто не сможет остановить. Главной целью теперь было вырваться в небо!
Навстречу мчался ещё один хвататель. Отростки его были вытянуты к самым стенам туннеля, но все же между отростками ещё оставался зазор достаточно широкий, чтобы проскользнуть в него. Что Эван и сделал. Только промелькнул этот хвататель, и уже остался далеко позади. Скорость Эвана возрастала.
Эван нёсся по железным трубам, иногда увёртывался от тянущихся к нему железных лап, клешней, щупалец, но всё это делал автоматически, не сознавая смертельной опасности.
И вот, обогнув очередной поворот, Эван увидел, то, что жаждал — лазурный свет неба.
Это была широкая труба, но её уже перегораживал люк. Ещё мгновенье и между Эваном и свободой встанет непреодолимая преграда!
Эван воспользовался данным ему мгновенье. Весь он обратился в один страстный порыв, и стрелой вылетел из трубы. Только плечо оцарапал, но это произошло потому, что уже невозможно было пролететь, не задев люка. Через долю секунды после того, как вырвался Эван, люк закрылся.
Над Эваном ещё высились изгибающиеся под прямыми углами трубы и многометровые баки, но всё это были уже наружные конструкции железного мира, и, прочертив между ними замысловатую траекторию, Эван вылетел-таки в небо. Он даже не смотрел назад, на ненавистный, уродливый железный мир. Всё его внимание было устремлено вперёд, ну и по сторонам он тоже поглядывал.
Он улыбался, он восторгался, он даже смеялся, а в душе его пели слова: "Даже полёт в открытом аэроцикле не может сравниться с тем чудом, которое я испытываю сейчас… Я чувствую небо каждой клеточкой своего тела. Не двигатель, не топливо, не железный агрегат создают это стремительное движение, а я сам! Как же хорошо быть птицей!"
И Эван закричал:
— Летать! Хочу летать всегда…
А потом его начал душить кашель, и он завертелся волчком, значительно сбавил свою скорость…
После восторга следующая мысль показалась неожиданно страшной: "Ведь в железном мире с меня сдёрнули и защитный костюм, и всю одежду. Я сейчас абсолютно голый. А температура здесь — ниже нуля. Долго я так не протяну, помру от переохлаждения. Что же делать?.. Лететь подальше от дыры — к тёплым мирам? Нет — так не пойдёт. Нечего мне там делать. Моё место на "Спасителе".
И Эван помчался в сторону скорлупы.
Маленьким чёрным пятном видел он дыру, видел обледенелые, почти вымершие миры, возле которых пролетел, а вот «Спасителя» пока что не замечал. Но Эван не собирался поворачивать, и если бы потребовалось, он летел бы до самой дыры.
Он ещё не знал, что с железного мира за ним была снаряжена погоня.
